Линии

Кардиограмма рисует линию —
брошу шестёрку таких
на усталый гитарный гриф.
Недоношенного как-то приняли,
без документов,
ясно?
Без них!

Пусто. Клубок распутан:
ничего, кроме завтрашнего
обещания:
«уйдёшь и проснёшься утром,
увидишь дочь —
самостоятельно попрощаешься».

Скажешь, что хотелось
заглатывать воздух не второпях,
что каждой клеточкой тела
хотелось любить,
ни на что не смотря.

Нужно проветрить. За каждым томом
личного дела много неясного.
Знаю,
что помнишь,
как нас отпевали ночами,
кормили дешёвыми сказками.

Шесть линий кардиограммы
ударом руки приводятся в тряс:
ужимки в углу, пустынных скандалов
ошмётки летели
острой стрелою в нас.

Отдалённое «ничего».
Откройте окно, пожалуйста:
на завтрак, обед — кипяток,
и то, что с лёгкой руки останется

лифтёра: он гонит на свой этаж.
А я всех простил, любя, без всяких
условий, без всякого барахла…
Послушай,
а смысл их не прощать?

Придут, заберут, напоследок скажут:
«В общем-то, ничего, нормально,
но трясёт и подташнивает».
Улыбаешься,
бесишься и скандалишь.

— Так что там с анализами?
— Ничего, вы ведь приняли недоношенного.
Дверь приоткрылась, слёзы катаются:
— Можно войти?
— Извини,
уходи —
не положено…