Семь тысяч четыреста

Снегу навалено. Тропка единая
В дальний посёлок на белом холму.
Как тебе, матушка, спится, родимая,
Ночью морозною в старом дому?..
Али здоровая, али ты хворая,
С доброй улыбкою или с тоской?..
Ты потерпи, обернусь уже скоро я
Гладить седины сыновней рукой.
Что там осталось? – четырнадцать месяцев,
Ты не успеешь и глазом моргнуть.
Окна в узорах, пурга так и бесится,
Мамочке рОдной мешает уснуть.
Переметает тропиночку узкую
В эту безликую тмутаракань.
Если удастся, то шаль оренбургскую
Я привезу тебе, слышишь, мамань?..

Стульчик скрипучий да коврик с оленями,
Нынче старушке опять не до сна.
Мается в ночь со своими коленями
И о сынке вспоминает она:
«Где ты, родной?.. Как бы я не преставилась, –
Держится в теле не крепко душа.
За зиму сил ни на грамм не прибавилось,
Ходики встали, уже не спешат…»
Шалый огонь из печи так и просится,
За ночь загнеток наполнит зола..
В доме тепло, а старушке не п; сердцу,
Надо ль одной ей четыре угла?..
Утренний луч обнадёжит согбенную...
Мысли устав в голове ворошить,
Глянет украдкой с надеждой нетленною,
А за окном пятый год ни души.
Тропка исчезла, сверкающим вымостом
В вещее сердце легла благодать.
Лента разлуки – семь тысяч четыреста
Вёрст, заплетённых в умение ждать.   

© 2022, Терентьев В. Ю.