Бард

когда  был  молод  и  голос  ломался,
словно  неудачный  прыжок  во  время  бального  танца,
улыбка  носила  зубы  в  брекетах,
кулаки  грушу  стимулировали  в  районе  гетто,
уже  тогда  пытался  связать  в  узел  слова,
поднимал  глаза  в  небеса,
вид  агрессии,  как  подавленный  зевок,
был  частью  меня  перед  сном…

взрослел,
матерел,
качался,
тестостерон,  в  больших   количествах,
создавал  массу,
закладывал  виражи  по  жизни,
с  бродягами  яд  пил,
зверски  озирался  на  лишних,
и  всегда  слова  связывал,
искал   новые  узелки, 
своё  тяжёлое  сходство  с  лёгким  запахом
вечной  тоски…

а  другой  мир  манил,
да  не  подпускал,
ловил  воздух  ртом,
в  меня  газовал,
и  я  заперся  в  своей  норе,
запил,
на  цепи   /псы  –  кулаки/,
воспоминания  огромной  дырой
засосали  на  самое  дно…

медленно  согревался  холод  прошлого,
медленно  на  поверхность  выплывала  явь,
здравствуй  потолок  прокуренный,
здравствуй  небо,  звёзды,  блеск  ваших  глаз,
здравствуй  гитара  с  раной  на  теле,
струны,  с  рваной  душой,
я  вернулся,  я  к  вам  вернулся,
выжил, 
стал  другой…

я  понял,
как  же  мало  для  счастья  мне  надо,
всего  лишь  писать,
на  гитаре  играть,
петь,
о  том,  как  проживал  жизнь  бездарно,
ломая  себя,  калеча  других,
о  том,  как  осознал  слишком  поздно,
кем  в  этой  жизни  мне  следует  быть…

и  лисьи  тропы  сразу  увидел,
и  небо  раскрыло  зонт  дождя,
перо  в  руке  придаёт  уверенность,
да  моё  перо,  отныне,  в  чернильном  хмельке, 
мне  стали  являться  сны,
не  в  робе  на  лесоповале,
обычные,  как  у  всех  людей,
с  одним  отличием  –  стихами.