Литературный герой

                …И на каждом лице уклонившемся
                режет щёки улыбка крота,
                притаились кроты, в тёмном тереме тесном
                огня не найти, я отсюда уйду,
                я поверю в звезду лишь на небо взгляну,
                что мне здесь горевать, в тёмном
                тереме тесном огня не искать, а вокруг
                всё лучи, пляшет солнечный круг,
                зреет рожь, спи, мой друг,
                жди, мой враг, коноплёй зарастает овраг,
                перемигиваются грибы, мол, живой,
                да пустой как рогоз,
                из напрасных скандалов, лишних слёз,
                праздных фраз твой словесный овёс
                нам на завтрак, а мы протестуем,
                бунтуем, шумим, спи, мой друг, человек,
                жди, мой враг, мы остались одни,
                лги, мой век.




В доме изгой, за окном святой,
в качестве новом исходит
свет, набираясь луной,
и на руках твоих будут цвести
иероглифы новой жизни,
стой, говоришь, оловянный солдат,
сам себе казанова, брось
на бумагу бежевых привидений ряды,
в зеркале видишь мерзость свою,
говоришь: зато пою,
и снова стоят над тобою
невидимым образом Сим, Иафет,
закрывая от неба одеждами,
блеет ночь, согрейся
горячим плачем, время в конце не лечит,
и улетит, и звёзды в глазах угаснут,
и ангел в твоей груди
затихает… И находит сон,
ты стоишь в темноте, начинается
так: сначала молчишь, вдруг
несдержанное слово, неуловимый
взгляд, вот публика
готова принять весёлый яд,
игрой трепещут кисти, волной
плывут тела, в мгновенном ветра свисте,
эх, песня потекла, и странно,
и тревожно, грусть сдавливает грудь,
и будто невозможно от воздуха
вдохнуть, внутри
как будто плачет какое-то дитя,
но эта песня спрячет
всю муку от тебя. И где ты проснёшься,
в каком-нибудь следующем сне,
захрустит скелет, зашевелятся жилы,
в новых картинках искать
зацелованных тел
равнодушные оболочки, рвать
фрагменты одежд, рвётся наружу
древний змей, за окном
облетают деревья, луна, звон, тоска,
дорога, мокрая маска, метро,
искусственный ветер,
дом.
– Не лги!
ЛГ – чтобы лгать,
зеркало, чтобы остаться в уме,
дом, чтобы стая знала,
царапая дверь, как скулит тоска,
и первым делом
убиваешь своих двойников
не рождённых, кто твой царь? Вавилон.
– Вы о чём вообще пишите?
– Не лукавьте, вы слышите?
– Сожгите бумагу, сожгите тело,
кровь высыхает в жилах,
подступит рвота,
сухо во рту как в пустыне,
вы с глазами пустыми
спите в горячих её песках, это как
петь против ветра, писать стихи на воде,
всё изуродовать шуткой, эй, эй!
Вот мы и поменялись местами, вот
осязаю тебя на себе, на бумаге,
сам же в сковороде
твоих раскалённых будней,
болью в твоей голове мне весело,
весело, весело, весело, весело
видеть себя как ты голову свесил
весенней каплей вчерашнего льда,
высокой нотой ночных собак,
широким жестом косой двери,
знакомым светом с той стороны,
ляжем вместе в камень
пока он мёртв,
я ЛГ,
я размазанный отблеск,
я царь здесь,
я боль здесь,
я вынесу мебель твою и внесу листву,
бутылки-осколки,
коробки с слепыми котятами,
скину кровлю, видь –
дождь, а ты маленькое ничто,
а из тебя дождь во все стороны света,
всемирный потоп, а потом…
В мокрой кровати кривиться:
надо же было
такому себе
присниться?..