Мыслитель сочинского разлива

В самый разгар пляжного сезона, а точнее, в конце июля, на синем почти безоблачном небе, поднявшись в зенит, сияло жаркое солнышко. Понятное дело, что раз солнышко добралось до макушки своего дневного пути, то наступило время полдня.

На сочинском пляже, где Жека загорал с самого утра со своей благоверной, то есть с законной супругой по имени Маша, стало безлюдней и пустынней. Отдыхающие потихоньку уходили на обед, закрывая зонтики, под которыми спасались от неумолимо палящих солнечных лучей, и собирая подстилки, на которых мяли бока.

И теперь Жека мог видеть не людские спины - белые, как у изделий из сырого теста, только что приготовленных для печи, или аппетитно-кирпичного цвета, как у тех же изделий, но долго в печи находившихся, - теперь он мог во всей красе увидеть море.

Ни пузыри на красных облезлых спинах, ни зонтики всех цветов радуги, ни продавцы пахлавы, чурчхелы, семечек, кукурузы, мидий и креветок - ничто больше не заслоняло моря и море в благодарность за это, как легионеры-триумфаторы после победоносного похода идущие по Риму с высоко поднятыми штандартами, казалось, ещё выше вздымало пенистые гребни ослепительно сверкающих на солнце волн.

Жека, лёжа на животе и подложив руки под подбородок, с увлечением наблюдал, как волны, перекатываясь и догоняя друг друга, откуда-то издалека, от линии горизонта приближаются к берегу. В их строе, на первый взгляд случайном и сумбурном, как Жека заметил, не было беспорядка. Ни одна из волн не преграждала путь другой волне. Их движение было подчинено какому-то ритму и строго согласовано.

Тысячи, а может быть даже миллионы волн - разве их сосчитаешь ? - на всём огромном просторе моря совершали непрерывное, полное загадочной жизни действо. А солнце, яркими лучами освещая его с зенита, делало это действо особенно впечатляющим и торжественным. Волны переливались, искрились, вспыхивали и сверкали, как непрерывно дробимые под ударами незримого молота самоцветы. Охватить взглядом их все сразу было невозможно.

Жека на минуту зажмурился, дав глазам передышку, и стал наблюдать за движением одной из волн.

Эта волна была чуть выше других волн, что двигались рядом с нею. Жека заметил её ещё вдали и не упускал с этого момента из вида.

Волна, как живая, непрерывно меняла свои очертания, но при этом имела все черты ( Жека задумался, вспоминая подходящее слово, и, наконец, вспомнил его )... ин-ди-ви-ду-аль-ности. Она не сливалась ни с какой другой из волн. Её пенистый гребень пусть и приобретал каждое мгновение иную форму, становясь пышнее и гуще, принадлежал всё же только ей одной.

Жека даже приподнялся, наблюдая за жизнью этой бесшабашной волны, осмелившейся возвыситься над остальными волнами.

Добежав до береговой черты, волна собрала последние силы, поднялась, как казалось, ещё выше и с грохотом, разлетевшись на множество сверкающих на солнце капель, разбилась о гальку. Пенистые остатки её отхлынули назад. И тут же на её месте вздыбилась другая, шедшая за нею, волна и так же с грохотом, разлетевшись на водяные осколки, разбилась и в виде шипящей пены отхлынула в море, уступив в свою очередь место следующей волне.

"Вот была волна и нет волны. И той, что шла следом за ней, тоже нет. И все другие волны, так же разобьются и исчезнут. Не волны, а просто какие-то камикадзе !" - подумал с улыбкой Жека.

"Но постой  ! - продолжил он шевелить мозгами - Постой ! Волна была, как бы жила, потом разбилась и как бы исчезла, то бишь умерла. Той волны, за которой я наблюдал, больше нет. А куда она делась ? Она что, вообще исчезла ? Нет, она просто вернулась в море. Она и была ( Жека, соображая, напряг все свои извилины )... морем, его, ну, что ли частью, принявшей вид волны, она морем же и осталась. Так ведь? Вроде так ! Получается, что волна никуда не исчезла ? Тогда что же исчезло ? Ведь волны-то, за которой я наблюдал, больше нет ? Выходит, раз она вернулась в море, то просто изменилась её форма, вот и всё, а сама она, волна то есть, как была, так и осталась, но уже в виде моря. Так получается ? Так ! Хм, интересно..."

От этих удивительных мыслей, посетивших его голову впервые, Жека даже немного растерялся.

"Постой, постой ! - продолжали лезть в голову странные мысли - Получается, что море, производя волны, меня обманывает. С одной стороны волны вроде бы есть. Они бегут по поверхности моря и я их вижу. Да что там - они даже иногда переворачивают лодки, топят корабли. О них поэты сочиняют стихи вроде этих - тут Жека снова напрягся, пришпорил память и вспомнил из школьной программы стихи Пушкина :

Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна.
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли —
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!

С другой стороны, как я теперь понял, никаких самостоятельных, отдельных от моря волн нет. Волны -  это как бы ( Жека задумался, подбирая образ для сравнения )...это как бы морщины моря. Море сморщилось - вот тебе получи волны, море разгладило кожу - волны пропали. А раз волны - часть моря, а море вечно, по крайней мере живёт миллиарды лет, то из этого всего выходит, что и для волн как таковой смерти нет ! Так выходит ? Выходит, что так."

Пока Жека углублялся в эти странные мысли, обеденное время прошло. Солнце покатилось вниз по дуге своего дневного пути, миновав высшую её точку, и пекло уже не так сильно. Отдыхающие возвращались на пляж и вскоре море исчезло за их пёстрыми зонтами и загорелыми спинами, как исчезает сцена после представления за занавесом в театре.

Однако странные мысли о волнах никуда из жекиной головы не ушли и продолжали хоть и трудно, неповоротливо, но настойчиво в ней шевелиться.

"Постой, а чем я отличаюсь от волны ? - развивал дальше свои философские рассуждения  Жека - Я так же, как она, всё время изменяюсь. Был маленьким пацанёнком, потом стал юнцом, потом школьником, потом студентом, потом ещё было много чего, теперь мне сорок два года. И когда меня встречают на улице друзья детства, школьные друзья, они меня не узнают, так я изменился. То ли ещё будет ! Превращусь в такого же старика, как вот этот, который всё ходит по пляжу и настырно предлагает свежую ежевику. И внутри себя я изменился. И дальше буду меняться. И может, что не дай Бог, конечно, в маразм впаду, как этот самый старик со своей никому не нужной ежевикой. Пивка бы выпить, а он ежевику суёт ! Словом, доживу до старости, потом помру. Но когда помру, тело ж моё никуда не исчезнет. Как там где-то сказано :"Из  праха создан, в прах и обратишься" Всё как у волны ! Она тоже из морской воды была создана, морской водой и останется. Так и я - из чего создан, тем снова рано или поздно стану, вернусь, так сказать в первоначальное состояние. И душа моя из чего была создана, к тому так же, видимо, и вернётся. Значит, для меня, как и для волны, смерти нет ? Но так и абсолютно всё в мире, рано или поздно для видимости исчезнув, никуда на самом деле не исчезнет. Это как в калейдоскопе. С каждым поворотом узоры меняются. Исчезает один узор, возникает другой, а камешки, из которых узоры складываются, остаются-то всё те же ! Блин, интересная штука выходит... выходит, что смерти, как таковой, вообще нет, а есть мир, в котором всё непрерывно каждое мгновение изменяется, как бы исчезает, никуда при этом не исчезая."

Конечное заключение долго и тяжело шевелившихся в голове мыслей поразило Жеку не на шутку. Он даже поднялся с двуглавого орла, изображённого на полотенце, на котором лежал, и сел.

"Смерти нет ! Вот те раз ! Получается, что в этом попы не врут ?" - Жека стал тормошить жену, лежащую неподвижно на спине с раскинутыми в стороны руками под лучами вечернего солнца.

"Маша ! Тут такая история со мной вышла. Смотрел на волны и мне интересные мысли в голову пришли, что ни волн нет, ни нас нет, а главное, что смерти нет ! А хочешь, расскажу, почему нет ? "

Супруга, лежавшая с закрытыми глазами и с листиком акации на носу, разлепила один глаз : "Слушай ты, мыслитель, ты часом не перегрелся ? Если тебя нет, кто тогда мне солнце загородил своим пузом ? Сходи лучше за пивом. На вот !" И супруга подала мужу кошелёк.

Жека с тоской посмотрел на жену и подумал :" Волны-то волнами, с ними всё ясно, а что осталось от той тоненькой, симпатичной, застенчивой и робкой девочки, на которой я двадцать лет назад, влюбившись, женился ? Практически ничего. Получается, что и её, той, что была, больше нет."

После этого он покорно взял кошелёк и, разминая на ходу замлевшую ногу и обжигая стопы о раскалённую гальку, пошёл в направлении пляжного ларька, украшенного вывеской "Пиво на разлив"