война и мир. 1-2-4

1-2-4

Стоял в двух милях к Браунау
Гусарский Павлоградский полк,
И в нём распространился траур,
Он, как голодный серый волк;

Всегда лишь ждал такой команды,
Как вихрь застать врасплох врага;
Росли гусарские таланты,
И дисциплина в нём — строга.

В одном из этих эскадронов
Служил и Николай Ростов.
«Главой эскадренного трона»,
Рубака верный — «будь здоров»;

Вернее — командир отряда,
Денисов Васька — знали все,
И юнкер Коля, душа вся рада,
Жил вместе с ним в одной избе.

В тот самый день всего разгрома,
Спокойно в штабе жизнь текла;
Всю ночь не было Васьки дома,
Влекла картёжная игра.

Ростов верхом с фуранжировки
Вернулся с раннего утра,
К гусарской смелой подготовке,
Он время находил всегда.

Его приветствовал хозяин,
Взаимный был его ответ,
Вёл разговор с ним не, как барин,
Моложе был на много лет.

Денисова заметил Коля
В окне, идущего домой,
Хлебнём, наверное, мы горя,
Идёт, скорей всего, как злой.

Как возвращается под утро,
Так значит, проигрался весь,
Беда огромная как будто
С него всю сбила эту спесь.

И, проклиная всё безделье
И скуку, ожидая бой,
Да карты — мерзкое их зелье,
И женщин нет, хоть волком вой.

Явился, вроде как по делу,
Телянин, вахмистр-офицер,
Его в полку все не терпели
За ряд каких-то тёмных мер.

Из гвардии он переведен,
Себя в приличиях держал,
Душой, возможно, был так беден,
Ростову лошадь он продал.

Продал втридорога, конечно,
Не стоила и полцены,
На ногу припадала вечно,
Не чувствуя своей вины.

— Наверно, треснуло копыто,
Заклёпку надо положить…
А между тем, во всём открыто
Ростов с «Денисом» стали жить.

Вошёл в доверие наш юнкер,
Ему доверил кошелёк,
И в тот момент, как словно в «бункер»,
Ложил его, но… невдомёк.

Его ложил он под подушку…
Открыто и, при-том, при всех,
Неведая — попасть в ловушку,
И на себя навлечь сей грех.

Узнав, ещё и за деньгами,
Пришёл изъять поручик долг,
Шеф — очень крепкими словами…
Был зол он, как голодный волк.

Велел достать из-под подушки
Вновь свой злосчастный кошелёк,
Пересчитать в нём все «полушки»,
Коль хватит, возвратить весь долг.

Но кошелька не оказалось,
Бесследно, странно он исчез,
Подумал шеф, что — это шалость,
Ростов виновен в ней, как есть.

Начался поиск сей пропажи,
Всё перевёрнуто «вверх дном»,
Решили, место здесь для кражи,
Не надо быть большим умом.

Хотя и предлагалась помощь
Ростовым, коль не хватит долг,
Но пьяный шеф, питая злобность,
Ростова обвинить лишь смог.

Ростов почувствовал всем нутром,
Презрительный командный взгляд,
И — в состоянии столь жутком
Ответный выпалил он яд.

— Я знаю, кто свершил всю кражу,
И я вам это докажу,
Я, командир, ваш гнев улажу,
Но на себя грех не возьму.

А как могли вы так подумать,
Меня, как графа, обвинять?
И даже боле — утверждать,
За время службы вором стать!

Стремглав, он выбежал из дома,
Искать виновного во всём,
Того поручика — иного
И не могло быть в деле том.

Виновника настиг в трактире,
Где состоялся разговор,
«Весомые навешал гири»,
И — доказал, что он есть вор.

Лицо Телянина бледнело,
Хватил нешуточный испуг,
Дрожать его всё стало тело,
Настиг известный всем недуг.

Недуг — прослыть в полку, как вором,
Разжаловать в солдатский чин:
— Поступок мой — мне быть укором,
Не погубите, господин.

Вот деньги, и вы их возьмите.
Бедны, отец-старик и мать,
Меня вы просто не губите,
В бою мне дайте оправдать!

Себе возьмите эти деньги,
Ежели в них вам так нужда,
Но как вам жить теперь на свете?
Без них и так у вас вражда.