Любит, не любит, плюнет, поцелует...

Не в первый раз Антонина убедилась, что природа независимо ни от чего всегда пребывает в состоянии гармоничного равновесия, тогда как жизнью и человеческими отношениями повелевают энтропия и хаос. Слишком хрупкие структуры – доверие, искренность: дунь и рассыпаются.
Не успеешь выстроить из кирпичиков основание фундамента взаимной симпатии, обжить его, чтобы не абы как, а красиво, аккуратно и прочно продолжить возведение счастливого будущего, как оно начинает трещать по швам.
Объяснение – любовь, это всего лишь игра, безумие, топливом которого являются гормоны. Выключили фай-фай, забыли пароль, не внесли вовремя абонентскую плату – гудбай: сами виноваты. Нужно было следить за трафиком.
Удивительно и странно лишь то, что страдает, как правило, не тот, кто стал банкротом, в чью кровь перестали поступать по причине лени или пресыщенности витамины любви, а тот, кому добродетель не даёт права жить во лжи.
Она так любила его, что даже случайную измену могла простить: если узрела бы  шанс начать выстраивать счастье с ноля, если он способен осознать, что причинил незаслуженную боль.
Опыт предательства Антонина имела ещё в школе. Поруганная первая любовь рвала душу до встречи с Егором, который вниманием и участием сумел заживить кровоточащие раны.
Увы, он тоже оказался эгоистом, только прятал до поры неспособность быть великодушным и милосердным, поскольку цена обмена любви на секс некоторое время его устраивала.
Увлечённый игрой в возвышенные чувства, Егор щедро впрыскивал в отношения эмоциональные транквилизаторы, делающие пресное – сладким, бесцветное – красочным и ярким.
Антонина жила  все эти годы в выдуманном мире, в котором было установлено табу на аудит реальности. Подвергнуть сомнению незаурядность и достоинства Егора как единственный смысл жизни было немыслимо, преступно.
Она-то знала, что любовь – полная самоотдача, погружение в плоть и кровь до степени растворения, когда ты – это он, а он – это ты. Хорошо любимому – значит хорошо всем и наоборот.
У человека, который любит, нет, и не может быть претензий к партнёру, разве что незначительные  разногласия, поскольку реальностью становится не то, что на самом деле, а то, как ты это себе представляешь.
И вот итог – у Егора появилась другая женщина: молодая, эффектная девочка, тренер по фитнесу – длинноногая Яночка. Муж цинично сравнивал новые и старые отношения, физическую привлекательность юной возлюбленной отнюдь не в пользу Тони.
Красиво уйти – тоже талант. Кто-то, расставаясь навек, умудряется остаться другом. Егор не пожелал тратить духовную энергию на ту, которая в одночасье стала бесперспективным, более того, враждебным по причине неприязни и холодности прошлым, этаким раздражающим фактором. И неважно, что причин уходить, громко хлопая дверью, не было.
– Ты ничего не понимаешь, – злобно рычал он, – у нас любовь. Наш с тобой брак – досадное недоразумение. Мне нужна была женщина, самка – без разницы какая. Лишь бы молодая, упругая и доступная. У тебя всего этого было в избытке, но однообразие приедается. Ты меня больше не возбуждаешь.
– Зачем ты так! Это же ложь. Ты любил меня по-настоящему. Чувства невозможно изобразить, если их нет.
– Плевал я на твои доводы. Что ты понимаешь про любовь! Может, что-то такое и было у нас с тобой. Наверно я находился под гипнозом. Растаяло, улетучилось, растворилось. Власть твоих прелестей закончилась. Ты стала невкусной, пресной. Я свободен! Обсуждать с тобой, прав я или не прав, не желаю.
С каждым новым оскорблением сопротивление Антонины слабело, желание отстаивать правду иссякало.
Создавалось впечатление, что он с наслаждением её добивает.
Зачем? Оттого, что не мог простить собственной слабости, своих ошибок?
Они развелись.
Егор с помощью адвоката отвоевал квартиру (документы на неё были оформлены так, словно Егор заранее планировал этот процесс), выселил Тоню в комнату в коммуналке.
Она не сопротивлялась. Не было сил воевать. Что ещё хуже – суд оставил ему дочь. Антонина была замужем, выполняла обязанности домохозяйки, доходов не имела. Егор без труда доказал её финансовую несостоятельность.
Что чувствовал победитель – тайна за семью печатями.
Новая пассия не стремилась получить ярмо в виде свидетельства о браке. Ей хватало физической любви, подарков и прочих знаков внимания. Вести хозяйство, заниматься ребёнком любовница отказалась, да он и не настаивал.
Антонина вечерами перелистывала семейные альбомы, погружаясь с головой в атмосферу недавнего прошлого, в котором было всё, включая любовь.
Было.
Какие же они были молодые, какие красивые.
Это медовый месяц в Крыму. Кроме любви и моря им ничего не было нужно. Даже есть забывали.
А это Лебяжий остров. Кто же фотографировал? Ей казалось, они там были одни.
Доступная! Где там. Егор добивался интимного сближения больше года.
Именно там, в туристической палатке, они познали таинство соприкосновения, когда вопрос о создании семьи был решён окончательно, даже день свадьбы назначен.
Врёт он всё, злится на неспособность отказаться от соблазнов, на своё же предательство.
Ну и пусть, пусть живёт по собственным правилам. Она не такая. Этим всё сказано.
Вот они купаются голышом в горном ручье, вот путешествуют по степи на лошадях. Посиделки у костра, песни под гитару. Лыжные прогулки, Новый Год.
Это она в новом платье в большой красный горох, которое Егор купил, когда Тоня была в родильном доме, встречает его с работы.
Вот он на беговой дорожке, тут играет в баскетбол.
Школа. Тогда всё началось. На выпускном. Первый поцелуй. Сладкий-сладкий.
Ничего, она переболеет, она сильная. Отогреется, оживёт, отсудит Юльку.
Что ни день – слёзы. Прошлое не давало дышать, рвало ткань души по живому.
Дочь она забирала к себе по субботам. Забрасывала все дела, гуляла с ребёнком (там, где была счастлива с ним, с Егором), играла, читала книжки, пыталась забыть всё плохое. Не получалось.
Незримая нить связывала с бывшим. Слово-то какое колючее – бывший.
– Может ещё вернётся, – думала она и тут же прикусывала язык.
Зачем? Дважды в одну воду не зайти. Нужно записать все воспоминания, переживания на бумаге  и сжечь. Этакий ритуал освобождения.
С Яной у Егора не сладилось. Однообразие теперь приелось несостоявшейся невесте, но сначала она основательно высосала его финансовые ресурсы.
Он теперь мечтал о домашнем уюте, о сытной стряпне, глаженых рубашках. У подруги были иные представления относительно отношений мужчины и женщины: безудержный секс, шумные вечеринки, модные наряды. Ей было необходимо ощущение праздника, а Егор неожиданно понял, что устал.
На этот раз бросили его.
Антонина не раз и не два видела, как он подглядывает за ней и Юлей в парке.
Скучает.
Поделом.
Нет, она не злорадствовала. Внутри поселилось холодное равнодушие, только и всего.
Дочь ей отсуживать не пришлось. Сам привёл, сам попросил оставить у себя. Даже дал денег.
– Прости. Глупый был. Может мы это… того. Дочка у нас.
– Ты выглядишь смешным. Я привыкла жить одна. Помнишь, у Есенина – к прежнему возврата больше нет. У всего на свете есть срок годности. Любовник второй свежести. Это про тебя. Сгорел  в погоне за страстью? Я не доктор, Егорушка. Справляйся со своими проблемами сам. Меня уволь.
Ничто их больше не связывало, даже скандалить было нелепо, скучно. Перед Тоней стоял чужой постаревший мужчина, который вдруг забыл, что вправе извергать обвинения и проклятия.
– Я же тебя любил, – шептал он в телефонную трубку, – мне плохо. Разве я был плохим мужем?
– Извини, не помню.
– Дрянь, какая же ты дрянь! У нас дочь.
–  В том-то и дело, что помню. Не звони, не надо.
Телефонные беседы обычно заканчивались обвинениями и бранью.
Однажды (Антонина уже забыла о его существовании), Егор опять о себе напомнил. Впервые не скандалил.
– Давай встретимся.
– Зачем?
– Не спрашивай. Просто приходи.
– Если будет время. Я выхожу замуж.
Времени не нашлось.
Позднее выяснилось – это был предсмертный крик. Люди, уходящие в мир теней, чувствуют приближение к краю.
Жизнь продолжалась. Слёзы высохли. Антонина действительно оттаяла, сблизилась с мужчиной.
Свадьбы не было. Сошлись, разделили ответственность и обязанности, сложили в одну коробку скудные заработки. Просто жили.
Любовь? Кто его знает. Вдвоём, точнее втроём, веселее.
Тоня, если честно, не искала себе мужа. Наелась. Фёдор пришёл сам, бесстрастно перечислил несколько обязательных пунктов семейного кодекса (ничего особенного), вывалил на стол содержимое объёмного портмоне в денежном эквиваленте, – заначки не приемлю, всё пополам.
– Хочу семью, уют, любимую женщину. Причём немедленно.
– От добра – добра не ищут. Поживём – увидим.
Егор тихо ушёл из жизни накануне майских праздников. Сердце остановилось.
Странно. Ему ли переживать. Жил как хотел.
Фёдор оказался замечательным, просто волшебным мужем и отцом.
Как-то Тоня по давней привычке спросила, – ты меня любишь?
Он насупился, – скажу, нет – поверишь?
Тоня обиделась. Егор когда-то не уставал повторять, –  люблю, люблю, люблю! Фёдор не такой.
Время стёрло многое, в том числе память о счастливых днях с Егором.
На Лебяжьем острове пропали лебеди – не на что стало содержать. Два альбома с фотографиями бесследно исчезли при переезде. Юля повзрослела. Про отца почти не помнила.
В этой жизни у Антонины были Фёдор и дочь.
Любит она его или нет, о том даже себе боится признаться. Нет у неё никого дороже, хотя ни разу за столько лет она не призналась ему в любви.