Рикарда Хух. Плач

                Рикарда Хух

                Где  мне плач взять такой

(1946, Германия в конце войны. Перев. с нем. А.Роум)

Где  мне плач взять такой, чтоб всё горе оплакать,
Долю горькую, что словом не передать?
Чтоб обрушил он камни, сквозь железо прорвавшись,
Кто б его услыхал, нас не стал проклинать.

Есть несчастье, как ночь в мрачных черных одеждах,
Кто закутался ей, стал одет как стеной.
Спляшет ей и споет мрак ночной в ярких лентах,
Рядом с горем его пробежавши волной.

Он томился в ночи, внемля трупу любимой,
За ушедшей бежал вслед ночному пути,
Он был близ царства тьмы, миновав его мимо,
Одинок, он от дел ваших хочет уйти.

Есть беда как огонь, опустившийся с неба,
Счастье наше он сжег вместе с нашей виной.
Тяжелее вины плата горького хлеба,
Приговором судей став ценой дорогой.

Мы безродная пыль без жилья и укрытья,
Ноги в ранах, в разодранных вдрызг башмаках.
Ни полей, ни лугов, ни скота, ни забытья
Нет у нас, беспокойство томит в наших снах.

Мы бредем по дорогам голодным и грозным,
Просим хлеба у нищих с их полок пустых.
Нечем тело прикрыть от дождя и мороза,
Рады жалким лохмотьям, жуя липкий жмых.

Нет у нас дочерей, нет сыновней защиты,
У детей нет отцов, у недужных — врача.
Умираем в пути на дорогах разбитых,
Ищем мертвым постой, их с собою влача.

Ищем наши дома, где лишь камни и склянки.
Вот находим порог, под ступенькой доску.
Рыщем в серой золе наших близких останки,
Вопли их из нее загоняют в тоску.

Мы завидуем им, их свободе и миру,
Взятым с гиблой земли, где раздоры и стыд.
Мы поломники тьмы, одиноки и сиры,
Под кровавым венцом горький век наш горит.

               
                Ricarda Huch

Wüßt ich ein Lied, unser Elend zu singen

Wüßt ich ein Lied, unser Elend zu singen,
Unsern bitteren Gram, den Worte nicht fassen,
Es würde Steine bewegen und Eisen durchdringen,
Und wer es hörte, würde uns nicht mehr hassen.

Es gibt Unglück, das gleicht schwarzen Gewändern,
Die umgeben den, der es trägt, wie eine Mauer,
Singt ihr und tanzt in bunten Bändern,
Aber geht still vorüber an seiner heiligen Trauer.

Er wachte nachts bei seiner geliebten Leiche,
Er folgte dem Scheidenden auf seiner dunklen Reise.
Er war zu nahe dem Totenreiche;
Zieht den Einsamen nicht in eure geschäftigen Kreise.

Es gibt Unglück, das wie ein himmlisches Feuer
Mit unserm Glück zugleich unsre Schuld verzehrte.
Schwer wie die Schuld war das Lösegeld teuer:
Wir haben gezahlt, was der wägende Richter begehrte.

Wir haben keine Heimat, keine Zuflucht auf Erden,
Wir schleppen wunde Füße in zerrissenen Schuhen.
Wir haben keinen Acker, keine Weiden, keine Herden,
Wir haben kein Bett, um nachts drin zu ruhen.

Wir drängen uns hungernd auf harten Wegen,
Wir betteln von Bettlern das Brot aus leeren Spinden,
Wir haben keinen Mantel in Frost und Regen,
Wir sind dankbar für Lumpen und trockene Rinden.

Wir haben keine Tochter, keinen Sohn, uns zu stützen,
Das Kind hat keinen Vater, das kranke zu retten.
Wir sterben am Wege, im Graben und in Pfützen,
Wir haben keine Ruhstatt, unsre Toten zu betten.

Wir suchen unsre Häuser zwischen wüsten Steinen,
Wir finden einen Balken, ein Brett, ein paar Stufen.
Wir wühlen in der Asche nach Schmuck und Gebeinen,
Wo drunten klägende Stimmen uns geisterhaft rufen.

Wir genießen der Toten Freiheit und Frieden.
Entrückt schon auf Erden dem Streit und dem Hohne,
Wir, Gefährten der Nacht, von den Frohen gemieden,
Wir, geglüht mit des Unglücks blutiger Krone.

                1946