Белые ночи

 По одноимённому роману Фёдора Михайловича Достоевского.


Была такая ночь, что всем на диво.
А небо – ярко-светлый ореол.
Бродил по Петербургу я тоскливо –
Ни с кем ни разу дружбу не завёл.

Совсем мне ни к чему знакомства эти,
Хоть в городе живу уж восемь лет.
Вот так я шёл, вдруг девушку заметил,
Рыдавшую, уткнувшись в парапет.

Вмиг сердце сжалось у меня. О, Боже!
Покамест сзади подходил я к ней,
Она шаги услышала, похоже,
Перебежала улицу скорей.

Решила, что какие-то маньяки.
Мне случай неожиданно помог.
Вдруг появился господин во фраке
И бросился за нею со всех ног.

Я мигом с палкой очутился рядом.
Незваный господин застыл столбом.
Он оценил угрозу пьяным взглядом,
Всё понял и от нас отстал потом.

Я улыбнулся незнакомке сладко:
– Сударыня, подайте руку мне!
Подав, взглянула на меня украдкой
И вскоре успокоилась вполне.

От страха не дрожало больше тело,
Рукой смахнула слёзы на глазах.
Она потупилась и покраснела,
Улыбка засияла на губах.

– Я вас не знала: думала – вы тоже... –
– А разве знаете меня теперь?
Ведь я такой же, как и все, прохожий.
Так поступил любой бы кавалер.

– Я робок с женщинами, это точно.
О встрече даже не гадал во сне,
Что буду с вами в синеве полночной,
Так радоваться счастью в тишине.

– Рука моя дрожит. – Как? Неужели? –
– Совсем отвык от женщин, я один...
Вас глупости мои не одолели? –
– Как нравится мне робость у мужчин.

– Однако подошли ко мне вы сзади,
Когда ещё была я у перил? –
– Всё так. Меня простите Бога ради,
Во мне счастливый дух заговорил.

– Стеснилось сердце у меня невольно,
Вы плакали навзрыд в тот самый час. –
– Но вот уже у дома мы. Довольно.
Как рада я, что не ошиблась в вас.

– Приду сюда я завтра непременно. –
– Ну, хорошо. Тогда в одиннадцать часов. –
– О, как я буду счастлив совершенно.
На всё согласен и на всё готов. –

– Хочу сказать... Покамест это тайна!
Благодарю! Вот вам моя рука. –
 – Я буду встрече рад необычайно! –
И мы расстались. Как же ночь сладка!

На следующий день, во время встречи
Она была приветлива, мила.
– Ну, вот и дожили! Чудесный вечер!
Я, знаете, зачем сюда пришла?

– Ведь вы ещё совсем мне неизвестны.
Вы объяснитесь, кто же вы такой! –
 – Присядем тут, здесь уголок прелестный.
Отвечу так: я – человек смешной!

– Мечтатель я. – Да я сама такая!
Мечтаю возле бабушки слепой. –
– Тогда поймёте, имени не знаю.
Как вас зовут? Скажите! Боже мой! –

– Ах, наконец-то вспомнили! Вот рано!
Я – Настенька, мечтатель и какой! –
– Как ваше имя Настя мне желанно!
Я рад за вас и сердцем, и душой!

– О, будьте, Настенька, благословенны,
За то, что не отвергли вы меня,
За то, что вы со мною откровенны,
За то, что подарили мне два дня. –

– Послушайте. Я девушка простая,
Училась мало, сиротой была.
Но, право, я теперь вас понимаю
И мне приятна ваша похвала.

– Я расскажу историю подробно,
А вы, как брат, дадите мне совет. –
– Согласен, Настенька, как вам угодно,
Готов сейчас обнять весь белый свет! –

– Давно живу я с бабушкой своею,
С тех пор, как умерли отец и мать.
Жильцов держали в мезонине с нею,
Чтоб как-то старый дом наш содержать.

Однажды, относительно недавно,
Приехал к нам мужчина молодой.
Не торговался, вёл себя исправно
И мы его пустили на постой.

Жилец, спустя примерно две недели,
Принёс мне несколько французских книг:
“Вы бабушке прочесть бы не хотели?
Вот это Вальтер Скотт, его дневник”.

Вот так читали мы с ней Вальтер-Скотта,
Потом на лестнице столкнулась с ним.
– Сегодня, Настя, грустная вы что-то,
Театр давайте завтра посетим!

Театр нас ждёт! Ах, радость-то какая!
Сходили на “Цирюльника” втроём.
Вдруг к нам пришёл жилец в начале мая:
– В Москву уехать надо завтра днём.

Стал бабушке рассказывать, в чём дело.
Откланялся, в прихожую шагнул.
Я, как услышала, то побледнела,
Упала, словно мертвая, на стул.

Я собрала все вещи воедино,
К нему явилась с узелком в руках.
Он так и вскрикнул – понял, в чём причина,
Ведь я едва стояла на ногах.

И было в голове моей так больно,
Что помутился разум мой вконец.
Когда очнулась, сжалась вся невольно:
Так грустно на меня глядел жилец.

Он тоже, как и я, был очень бледный:
“Я причиню вам, Настя, столько бед,
Ведь ничего я не могу. Я – бедный.
Порядочного места даже нет”.

Подумав, молча взял меня за руку:
“Клянусь, в Москве пробуду ровно год,
Вернусь и обещаю вам, как другу,
К нам счастье обязательно придёт”.

– Вернулся, у знакомых он. – И что же? –
– Ни слуху и ни духу. День, как здесь. –
Тут у меня мороз прошёл по коже:
– И не явился? – Я напрягся весь.

– Ах, Настенька, ко мне пришла идея,
Вам нужно написать письмо ему:
Что год живёшь, надеждой сердце грея.
Я сразу отнесу письмо к нему.

– Отдайте вы его тем добрым людям,
Оно уже написано давно.
О, пусть свершится завтра это чудо! –
Мне это сделать было суждено.

Что человека делает прекрасным?
Бесспорно – радость, счастье и любовь!
Хотя был следующий день ненастный,
В условный час мы встретились с ней вновь.

– А знаете, я отчего так рада?
Какой вы друг! Сам Бог мне вас послал!
Мне счастья в жизни большего не надо.
Вы бескорыстный! Просто идеал!

– Я благодарна вам за нашу встречу! –
Вдруг в темноте послышались шаги.
Прохожий по мосту шёл к нам навстречу.
Я замер, кровь ударила в виски.

Мы задрожали с ней одновременно,
Но обманулись: это был не он.
Я сам себе признался откровенно:
“О, Настенька, как я в тебя влюблён”!

“Какая всё же, Настя, ты слепая”!
Во мне звучал божественный мотив.
В такт пело сердце, сладко замирая.
Как был он изумительно красив!

Одиннадцать часы пробили вскоре.
Мы замерли под звон колоколов.
Плыла печаль в её потухшем взоре.
“Он не придёт – всё ясно и без слов”.

Она по-детски всхлипывала слёзно.
Ах, до чего же пасмурная ночь.
Я попрощался с ней – уж слишком поздно.
Как мне хотелось ей во всём помочь.

О, как моя душа заговорила –
При встрече было слышно за версту.
Она, облокотившись на перила,
Ждала меня с надеждой на мосту.

– А где ответное письмо? Что с вами? –
– Да нет письма. Я думал, что он тут. –
Вдруг отвернувшись, залилась слезами.
А слёзы-то у самого текут.

И там, внутри так солнечно и ясно.
Не выдержав, признался ей во всём.
– Я, Настенька, люблю вас нежно, страстно! –
Она слезинки вытерла платком.

И на меня взглянула добродушно:
– Вы знаете, я вас люблю сама.
Он поступил со мною равнодушно
И недостоин моего письма.

– Мне с вами так уютно и спокойно,
И так тепло на берегу Невы.
Я вам клянусь, что буду я достойна
И вас, и вашей искренней любви.

Мы плакали, смеялись беззаботно,
Ходили по мосту туда-сюда.
Нам было с ней и сладко, и вольготно,
Ушли от нас туманы навсегда.

Вдруг Настенька ко мне прижалась тесно.
Один мужчина посмотрел на нас
И обратился к Настеньке любезно:
– Ах, Настя, как я счастлив видеть вас!

Тут Настя бросилась к нему на шею,
Он ей с улыбкою вручил букет.
Они, обнявшись, вышли на аллею,
А я растерянно глядел им вслед.

С утра шёл дождь, в окно стучал уныло.
В квартире было сыро и темно.
– Вот, батюшка, письмо я получила,
Почтарь принёс конверты заодно. –

Проговорила надо мной кухарка.
Вскочив со стула, я сломал печать.
Да это от неё! Мне стало жарко.
Я стал письмо взволнованно читать.

“Прошу простить меня великодушно!
Я извела вас, причинила зло
И на колени встану, если нужно,
Чтоб было на душе у вас тепло”!

Ах, Настенька, чтоб помнил я обиду!
Нет! Этого не будет никогда!
На вашей свадьбе не подам и виду.
Да будет небо ясное всегда!

Душа минуту счастья испытала
И сердце благодарное поёт!
Да разве этого мне в жизни мало,
Хотя бы и на двести лет вперёд?!