Леночка

   - Михалыч, мне надо раньше с работы уйти, – предупредил сварщик Потапов.
   Он давно у меня трудится. Худощавый и горбоносый,  похож он, мне кажется, на Мелехова Гришку. Молод. Но, всегда шумный и весельчак,  в последние дни он что-то потускнел. Не люблю лезть в душу, но спросил:
   - Какие-то проблемы?
   - Сестрёнку проведаю в клинике. Третий месяц она там.
   - Бог мой… И чем заболела?
   - Рак. Представь. Врач на днях сказал, что дело плохо.
   - Ух, ты… Ей, вроде, только двенадцать?
   - Двенадцать...
   Он поморщился и сгорбился.
   Предыстория моего знакомства с Потаповым такова. Я стал предпринимателем. Сколотил  бригады,      и  стал брать подряды на ремонт отопительных систем и водопроводных линий в масштабе города.  Дела пошли неплохо. Слесарю жилищной компании Потапову я доверил командовать  бригадами за его  компетентность и расторопность. Работая вместе, мы вскоре  сдружились. Он, как я узнал, добрый семьянин.   При этом, половину зарплаты относит матери с сестрёнкой, которые живут от него отдельно. 
   - Михалыч, пожалуйста, сходи со мной? – обратился с неожиданной просьбой Потапов.-     Боюсь, слезу пущу перед ней, расстрою. С тобой мне будет спокойней. 
   В халате и бахилах прошли мы по коридору онкологического  отделения.
   - Её палата, - задержался у одной из  дверей Потапов.
   Осторожно приоткрыл дверь. Я в щель увидел несколько коек с женщинами. Поразила бледность лиц на фоне белых наволочек...
    -Лена...  - Потапов позвал. В ответ  возглас.
    Он оттащил меня к окну. За стеклом валил крупный снег. Был как раз конец декабря. В дверь   медленно вышла худенькая девочка. Узкие плечи её прикрывал цветной халат, кожа личика была натянута, от этого ротик казался тоненькой чёрточкой.  Я опустил глаза.
    Она подошла. Вижу, передвигается с трудом. Но в глазах огоньки. Знать, поэтому я тогда подумал, что болезнь пока не победила девочку. Она обняла брата:
     - Хорошо, что пришёл. А то утром  мне хотелось поплакать. Знаю почему: представила, как мама переживает за меня, - прошептало маленькое создание. – Она вчера была.
     - Мама наша Бога молит, чтобы ты скорее поправилась. - Потапов проглотил что-то... - Лена, а  это дядя Михалыч. Вместе трудимся. Он тебя проведать захотел. - Кивнул в мою сторону. Девочка глянула на меня, улыбнулась. Я ей тоже улыбнулся.  Потапов прижал к себе сестрёнку, и они так некоторое время стояли.
     Потом он вручил ей пакет, набитый  фруктами и бутылочками с соком. Она к передаче отнеслась оживлённо. Как и к шоколадной плитке моей.
     - Устроим в палате пир! - воскликнула.
     - Ладно, Лена, отдыхай, - ещё раз обнял её Потапов.
     Она отстранилась, но продолжала стоять. Напряжённая минута. Потапов посмотрел  на меня. Я сказал:
     - Леночка, скоро Новый год. Хочешь подарок от Дедушки Мороза получить? Я люблю  новогодние подарки. А ты что хотела бы? Я могу стать  посредником между Дедом Морозом и тобой. Твою просьбу передам. Так что попросить? Не стесняйся.
     В глазах девочки блеснул свет. Она ответила:
     - Лекарство бы такое, которое меня сразу вылечит и всех в палате. Чтобы все мы выписались   домой.  - Она опустила голову и улыбнулась смущённо.
     Я сжал зубы, почувствовав влагу на глазах.
     - Михалыч, ты плачешь? Тебе жалко меня? Я большая и, конечно, не верю в чудо. Но я не умру,   - пролепетала Леночка. "Михалыч" -  необычно было слышать от неё.
     - Что ты… Не умрёшь, конечно, - постарался я бодро ответить.
     В коридоре задержал нас врач.
     - Не зашли ко мне вы зря. У меня добрая новость – сегодня в анализах её появились положительные сдвиги. Твоя сестрёнка, - глянул он на Потапова, - восхитительно стойкий человечек. Она в палате всех больных поддерживает. У меня появилось ощущение, что она больше за них переживает, чем за себя. Это и сыграло какую-то роль в улучшении её состояния. При такой болезни нельзя уходить в себя. Богу, видно, она по душе. Это говорю как верующий в чудеса врач. Милая девочка. Я себя сегодня просто именинником почувствовал, когда посмотрел её анализы. Так что, есть надежда.
     Потапов заплакал, не пряча лица. Когда корпус больницы остался позади, я  оглянулся на серые стены его.  Солнечно светились окна. Свет пронизывал наступающие  сумерки, как будто пытался вернуть день. А у меня и, конечно, у Потапова, в душе светились слова доктора.