Гении и музы. Женщины А. А. Дельвига

Русская песня (Соловей мой, соловей...)

Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?

Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемышнее меня.

У меня ли у младой
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли у младой
Жар-колечко на руке,
У меня ли у младой
В сердце маленький дружок.
В день осенний на груди

Крупный жемчуг потускнел,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.

1825

Салтыкова Софья Михайловна

    Когда Софья Михайловна Салтыкова выходила замуж за Дельвига, ей едва исполнилось 19. Мать ее умерла, папа, джентльмен свободолюбивых взглядов, литератор и хлебосол, доживал свой столетний период в Москве. Софья Михайловна была умна, очаровательна, обожала литературу и больше всего - Пушкина. Она писала подруге:
   "Невозможно обладать больше ума, чем у Пушкина - я с ума схожу от этого. Дельвиг очаровательный молодой джентльмен, шибко скромный, не отличающийся красотою; что мне нравится, так это то, что он носит очки.
    Но в случае женитьбы на Салтыковой разочарования, казалось бы, не произошло. Молодость, очарование, ослепительно выказанный темперамент, пригожий писательский привкус, природная доброта - все это снискало юной баронессе Дельвиг искреннее почтение посреди друзей ее мужа: литераторов, издателей, книгопродавцев, посещавших их обитель. Были и поклонники, но об этом - речь спереди....
    Софья Михайловна старалась сотворить в своем салоне непринужденную атмосферу дружеского общения и веселья. Часто устраивались музыкальные вечера, исполнялись романсы на вирши Языкова, Пушкина и самого Дельвига. После того, как юный композитор Алябьев написал музыку на слова его стихотворения "Соловей", романс запела вся Россия.
    После свадьбы Дельвиг с женой поселились на Загородном проспекте в доме №9 (Сохранился в перестроенном виде). В этом доме Пушкин читал в кругу друзей трагедию "Борис Годунов", написанную в селе Михайловском во время ссылки. Присутствовавший при этом М.И.Глинка был глубоко потрясён истинной народностью трагедии.
    В 1829 году Дельвиг с женой переехали в новую квартиру на Загородном проспекте в доме №1. Облик этого небольшого трёхэтажного дома сохранился до нашего времени без изменений. Он отмечен мемориальной доской с именем А .А. Дельвига.
   Здесь по средам и воскресеньям собирались друзья: бывшие "лицейские" М.Л.Яковлев, А.Д.Илличевский, В.П.Лангер, поэты В.А. Жуковский, П.А.Вяземский, Н. И. Гнедич. Здесь часто бывал И.А. Крылов, а в 1830-м году появился молодой Н.В.Гоголь.
   
... О жизни в доме Дельвига очень подробно пишет его племянник А. И. Дельвиг. Он также описывает хозяйку дома: "Софье Михайловне Дельвиг... только что минуло 20 лет. Она была очень добрая женщина, очень миловидная, симпатичная, прекрасно образованная, но чрезвычайно вспыльчивая, так как часто делала такие сцены своему мужу, что их можно было выносить только при его хладнокровии. Она оживляла общество, у них собиравшееся".
   Единственной подругой жены Дельвига в Петербурге была Анна Петровна Керн. В письмах к подруге, Софья Михайловна описывала подробности своей жизни и своего мужа Дельвига. "Он особенно очарователен в своём интимном обществе, так как он застенчив и по большей части молчит, когда много народу, но в кругу людей, которые его не стесняют, он бывает очень приятен своей весёлостью, а также люблю слушать его, когда он говорит о литературе... и я всегда бываю очарована его вкусом, правильностью его суждений и его энтузиазмом ко всему тому, что поистине прекрасно".
    В другом письме она писала: "Дельвиг - очаровательный молодой человек, очень скромный, но не отличающийся красотою мальчик; что мне нравится, так это то, что он носит очки". Насчет очков Дельвиг шутил: "В Лицее мне запрещали носить очки, зато все женщины казались мне прекрасными; как я разочаровался в них после выпуска".
   Керн поселилась в доме Дельвигов, будучи свободной женщиной (она была в разводе с генералом Е.Ф.Керн, за которого её выдали в возрасте 16 лет). Однако, она жила не только воспоминаниями, по-прежнему мечтала о поклонении и успехе в кругу литераторов. Это сближало двадцатилетнюю Софью Михайловну с много пережившей и перечувствовавшей кокеткой Анной Петровной. Ей было под тридцать, по тем временам это был уже возраст заката. Каждая из подруг мечтала стать мадам де Сталь Петербурга. Они много говорили о Пушкине, считали его творчество несравненным.
   Семейная жизнь Антона Антоновича не была безмятежной. Многие считали, что Дельвиг - один из добрейших, примечательнейших людей своего времени. Что он самый лучший из друзей. И уж, конечно, лучший из мужей. Он всегда всем старался доставить радость, сделать что-нибудь приятное. Но мало кто замечал, как он страдает. Возможно, Пушкин чувствовал это. И не питал симпатии к жене Дельвига. В письмах он называет её сухо - "баронесса". Иногда спрашивает: "Что баронесса?" - и всё. Её же письма звучат всегда восторженно по отношению к Пушкину.
    Жена не всегда отвечала мужу благородством на благородство и любовью на любовь. Излишне экзальтированная, не склонная отказаться ни от бесконечных новых знакомств, ни от постоянных увлечений, она доставляла поэту немало горьких минут.
Об этом - неожиданное для поэта одно из очень немногих в его лирике безысходно мрачных стихотворений:

За что, за что ты отравила... (1829 или 1830 г.)

За что, за что ты отравила
Неисцелимо жизнь мою?
Ты, как дитя, мне говорила:
"Верь сердцу, я тебя люблю!"
И мне ль не верить? Я так много,
Так долго с пламенной душой
Страдал, гонимый жизнью строгой,
Далекий от семьи родной.
Не ль хладным быть в любви прекрасной?
О, я давно нуждался в ней!
Уж помнил я, как сон неясный,
И ласки матери моей.
И много ль жертв мне нужно было?
Будь непорочна, я просил,
Чтоб вечно я душой унылой
Тебя без ропота любил.

    В ноябре 1830 года у Дельвига состоялся нелёгкий разговор с Банкендорфом.  Банкендорф обвинил  поэта  в неподчинении властям, печатании не дозволенного в "Литературной газете" и пригрозил ссылкой в Сибирь... Дельвиг вел себя до того достойно и хладнокровно, что в конце разговора граф, вспомнив о дворянском достоинстве, вынужден был извиниться: Дельвиг безмятежно вышел из кабинета.

    Дельвиг медленно шел по улице, не замечая обжигающе холодного ветра. Снег падал ему на голову, за воротник. Его руки и лицо покраснели от мороза, но он даже не замечал этого. Сел на покрытую снегом и льдом лавочку. Задумался.
    Как уже неоднократно упоминалось выше, Дельвиг был чрезвычайно впечатлителен и обладал богатым воображением. И вот теперь воображение рисовало ему различные картины, одну страшнее другой. Тучи в душе поэта постепенно сгущались, казалось, помощи ждать неоткуда.
    Наконец поэт вспомнил о своей жене. Вот кто поддержит его, кто поедет за ним даже в Сибирь. Ведь жена должна всегда быть рядом с мужем…  Ведь многие жены декабристов последовали за своими мужьями в ссылку… Такие мысли одолевали поэта, а сам он быстрым шагом шел к дому.
    Необходимо заметить, что, несмотря на прохладные отношения с женой, несмотря на множество поклонников, окружавших Софью, Дельвиг не допускал мысли о том, что она может предпочесть ему другого. Тем неожиданнее было для него то, что произошло дальше. Придя домой, он застал жену в объятиях очередного поклонника – С. А. Баратынского, брата Е. А. Баратынского, прекрасного поэта и одного из его лучших друзей.
    Дельвиг не поверил своим глазам. Потом потребовал объяснений. Он еще не верил в то, что только что увидел своими глазами, пытался убедить себя, что это случайность, которую Софья объяснит. Однако жена и не думала скрывать измену. Наоборот, начала кричать, что Антон сам виноват во всем: почти не уделяет ей внимания, у них нет денег, они почти нигде не бывают, в конце концов, ей с ним скучно, она его больше не любит.
Этого Дельвиг никак не ожидал. Его же еще называют виноватым! Желая прекратить упреки жены, он закричал: «Замолчи!», – и выбежал из комнаты.
    …Дельвиг вернулся домой через 2 дня, рано утром, и сразу же повалился на постель прямо в одежде. Софья боялась подойти к нему. Вскоре стало ясно, что Антон Антонович серьезно болен. Пригласили врача, который осмотрел поэта и поставил диагноз – «нервная лихорадка».
    Между тем Дельвигу становилось все хуже. У него поднялась температура, начался сильный кашель. Стало ясно, что лихорадка перешла в воспаление легких. Поэт все чаще терял сознание. Рассказывали, что в бреду он все время твердил: «Соня, зачем же ты это сделала?» Болезнь продолжалась больше месяца. Поэт ослабел настолько, что не мог самостоятельно повернуть голову. Он лежал на подушках и тяжело дышал.
     Одна спокойная ночь облегчения сменялась двумя ночами приступов кашля, озноба и бреда.  Врачи пытались облегчить страдания больного, но безуспешно. Вскоре стало понятно, что ему не выжить.
   Было раннее утро, едва начинало светать, но в доме никто не спал. Слуги, стараясь двигаться как можно тише, занавешивали черным полотном зеркала и снимали украшения с елки.
   В спальне у кровати сидела молодая женщина. Было видно, что ей пришлось просидеть в кресле всю ночь: она была одета, причесана, и прическа даже не помялась. В открытую дверь комнаты то и дело заглядывали слуги и бросали на женщину неодобрительные взгляды. Но она, не обращая на них никакого внимания, не сводя взгляда с того, кто лежал в постели, облизывая пересохшие губы, тихонько пела песню на стихи, написанные ее мужем:

Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;

Но муж уже не отвечал ей, и, как бы крепко она ни сжимала его руку, та была холодной: перед рассветом муж умер, оставив ее вдовой.  Это случилось 14 января 1831 года. Поэт умер, не приходя в сознание, шепча в горячечном бреду одно и то же: "Сонечка, на что ты сделала это?!" В доме торопливо разобрали нарядно украшенную елку. Завесили черным кружевом зеркала. Зажгли свечи. Кто - то в суматохе открыл створку окна. Порывом ледяного ветра свечу задуло. На секунду все погасло во мраке. И тут послышалось пение: София Михайловна не отходившая последние дни от постели мужа, заливаясь слезами и гладя его похолодевшие руки, бархатным контральто пыталась вывести первые строки романса:

"Соловей мой, соловей!
Ты куда, куда летишь?
Где ж всю ночку пропоешь?.."

  Голос сорвался на самой высокой ноте. Смолк. Ответом скорбному пению была только пронзительная безмятежность. Соловей уже не мог откликаться. Его трель звучала в другом мире.

P. S. Спустя несколько месяцев после  смерти Дельвига, баронесса София Михайловна Дельвиг вышла замуж за брата поэта Боратынского - Сергея Абрамовича. Он и был тем поклонником, которого застал в своем доме в запоздалый час барон Дельвиг.  Всю свою существование София Михайловна не могла сдержать слез, слыша первые такты "Соловья". В доме Боратынских - в усадьбе Мураново,  тот самый романс никогда не исполнялся. София Михайловна считала, что незачем   ворошить  призрак прошлой жизни  и смешивать с настоящей. Возможно, она была права....

СОФЬЯ ПОНОМАРЁВА

    Тем не менее, Дельвиг  не был свободен от увлечений; предметом одного из них была С. Д. Пономарёва, которой он посвятил несколько стихотворений.
Софья Дмитриевна Пономарёва (урождённая Позняк) родилась  25 сентября (6 октября) 1794 года. Хозяйка литературного салона, литератор - дилетант.
    Отец — выслуживший потомственное дворянство тайный советник Дмитрий Прокофьевич Позняк (1764—1851), служивший в Сенате и канцеляриях генерал-губернаторов Новороссии и Петербурга. Младший брат, Иван Дмитриевич (1803-до 1848) — лицеист второго выпуска, служил в министерстве иностранных дел.
    Софья получила блестящее домашнее образование, говорила на четырёх европейских языках. В 1814 году вышла замуж за богатого откупщика Акима Ивановича Пономарёва, не игравшего значительной роли в её салоне.
    К 1821 году в доме Пономарёвых (Фурштатская улица, близ Таврического сада) сложился литературный салон. К июню 1821 года относится название шуточного общества «Сословие друзей просвещения». По отзывам современников, Пономарёва была начитанной дамой, легко декламировала на память любому поэту его собственные стихи, хорошо играла на музыкальных инструментах и пела. Среди её гостей были И. А. Крылов, Н. И. Гнедич (дальний родственник семьи Позняков), В. И. Панаев, Е. А. Баратынский, В. К. Кюхельбекер, А. А. Дельвиг, А. Д. Илличевский. Гости Пономарёвой принадлежали к разным, враждебным друг другу литературным группировкам, например, Измайлов и литераторы из его «Благонамеренного» были оппонентами таких авторов, как Баратынский и Дельвиг. С пушкинскими товарищами по Лицею Пономарёва познакомилась, посещая там своего брата Ивана Позняка. Сам Пушкин во время существования салона Пономарёвой находился в южной ссылке.

Софья Дмитриевна принимала в своём салоне только мужчин и активно флиртовала с ними, изображая «детское проказничество», однако никогда не заходя в этом до «банальной связи». В салоне сложился «культ Софии», напоминающий средневековые «дворы любви» и «служения Даме». В «Сословии друзей просвещения» существовал особый ритуал инициации, пародировавший масонские ритуалы, и шутливые прозвища. Большое число стихотворений посвятили Пономарёвой долго и серьёзно влюблённые в неё Баратынский, Дельвиг и Сомов.

Всегда прелестна, весела,
Шутя кладет на сердце узы.
Как грация она мила
И образованна, как музы.

— А. Е. Измайлов

"Богиня красоты вошла с Минервой в спор:
Софию, говорит, лишь я образовала..
«Ты ошибаешься, — Минерва ей сказала, -
Одна лишь я Софию создала,
Искусство, знания, любезность, благородство,
Ум образованный и вкус в нее влила;
Она во всем со мной имеет сходство,
И, наконец, я имя ей дала».

— О. М. Сомов

Не ум один дивится Вам,
Опасны сердцу Ваши взоры:
Они лукавы, я слыхал,
И все предвидя осторожно,
От власти их, когда возможно,
Спасти рассудок я желал
Я в нем теперь едва ли волен,
И часто пасмурной душой,
За то я Вами недоволен,
Что недоволен сам собой.

— Е. А. Баратынский

Значительная часть светских мадригалов, эпиграмм, шарад, акростихов, экспромтов и тому подобной продукции, сочинявшейся в салоне, печаталась в журнале Измайлова «Благонамеренный». Состав этих публикаций определяла сама Пономарёва («господин Попечитель» общества).

Литературное творчество Пономарёвой  сохранилось плохо. Известны написанные ею «Речь по случаю открытия общества» С. Д. П. и проект устава общества; вероятно, ей же принадлежит напечатанная в «Благонамеренном» статья с пародийными элегиями «Страждущий поэт к издателю „Благонамеренного“», стилизованная под простодушную исповедь молодого поэта. Она подписана «Мотыльков», известно, что «Мотылёк» было одним из её прозвищ.

Из своих гостей Пономарёва серьёзно увлеклась поэтом, автором идиллий В. И. Панаевым, который, однако, отверг её, будучи до того долгое время безнадёжно влюблён сам:

Спустя год, встретившись со мною на улице, она со слезами просила у меня прощения за все, умоляла возобновить знакомство… Прощание это было трогательным: она горько плакала, целовала мне руки, вышла проводить меня в переднюю во двор и на улицу. Я уехал совершенно с нею примиренным, но уже с погасшим чувством прежней любви. В марте следующего года я воротился из Казани помолвленным. Во вторник на Страстной неделе, она присылала меня поздравить. В первый же день Святого праздника еду к ним похристосоваться. Муж печально объявляет мне, что она нездорова, лежит в сильном жару. Прошел, однако, спросить, не примет ли она меня в постели, но возвратился с ответом, что — не может, но очень просит заехать в следующее воскресение. Приезжаю — какое зрелище?! Она была уже на столе, скончавшись в тот самый день от воспаления мозга!!

Когда я рядом с ее отцом шел за гробом, он сказал мне: «Если бы она следовала Вашим советам и сохранила Вашу дружбу, то мы не провожали бы ее сейчас на кладбище!»

Софья Дмитриевна умерла на 30-м году жизни в больших страданиях; на её смерть Дельвиг написал следующую эпитафию:

Жизнью земною играла она, как младенец игрушкой.
Скоро разбила её: верно утешилась там.

Муж Пономарёвой пережил её. У них был один ребёнок — сын Дмитрий Акимович, товарищ Лермонтова по юнкерской школе и поручик лейб-гвардии Гусарского полка; растратив отцовское состояние, он застрелился.