Крымская сага

Слепой закат догорел и замер
И вновь худобу кляня свою
Зеленый поезд виляет задом,
А я с моста на него плюю.
Чего мне мало, куда мне надо,
В какие северные края.
Зеленый поезд виляет задом,
Плетясь, как дура, судьба моя.

(Александр Ланцберг)


Поезд до Керчи.


В августе после получения начального аттестата в школе отец вдруг огорошил меня известием: "Ну что, Ильин день отгулял? Большой уже, поедешь на вотчину вертухаев мать охранять мне. А с кем день рождения встречать - там найдёшь."

Сказать, что я облез - ничего не сказать. Это как же, ни тебе слив и яблок, ни грибов что в самом разгаре сезона на заготовку? Да и купаться нет-нет да удаётся без последствий, как же это перед кабалой школьной я вдруг исчезну не пойми куда? А сезон охоты, что аккурат перед моим ДР открывается, меня ж обещали уже не только на подхвате брать? А книжки, которые я уже присмотрел себе чтоб выкупить у торговца на развале, у которого я работаю? Ну не то чтоб девчонки меня совсем не интересовали, шпана из окрестных бараков, как донесла разведка, уже собиралась подогнать мне в качестве подарка некую шалаву на распечатку... т.е. моя третья пятёрка накрывается медным тазом что ли? Какое блин куда ещё ехать, неделю в поезде? Папа, ты рехнулся, не иначе, я ж с ума сойду там от жары в этой грохоталке...

Отец выслушал, посмеялся и поспешил меня заверить, что всё совсем не плохо, и даже мне понравится. Билеты он уже купил, поедем в купе. Мать хворает то и дело частенько, надо бы её на море-то подлечить малость, вот направление в пансионат. А коль скоро мне ещё 14, то путёвку он записал с помощью профкомовских на меня как на ребёнка, успел. Дескать, будут тебе и сливы - только не наши уссурийские, а настоящий чернослив с куста прямо, будут тебе арбузы с грядки, накупаешься ещё в море с медузами, на пляже нажаришься, будут тебе и девки взрослые сколько найдёшь, они все заезжие с курортов только для того туда и едут, а книги у твоего работодателя я сам выкуплю, не забудь только список составить. Грибы мы уж с Масей сами собирать поедем, без тебя, она тоже толковая, а к охоте на осень успеешь без проблем. Только вот смотри там в оба, чтоб к маме не клеились отдыхающие всякие, особенно из столиц, понял меня? Ах, не понял, ну сейчас объясню тебе схему...

В общем, быстро я позврослел в итоге этого инструктажа, так, что, повертев в руках упаковки кохинора - это кстати ни разу не карандаши, а резиновое изделие №2, как следовало называть его аптекарше для отпуска без паспорта, решил даже как-то отложить свои планы на расставание с невиннностью. Будешь тут, когда объясняют как колоть пенициллин себе в результате неудачного загула... и все остальные возможные сложности. И вместо того, чтоб 12 августа устраивать пирушку на кладбище самолётов за рембазой, как я делал аж с семи лет, сам с собой и небом - уже стоял в полной походной экипировке на перроне третьей платформы городского вокзала, и наблюдал как родители прощаются, и думал всякое новое для себя и непривычное. О том, насколько прочны на самом деле их отношения и что ждёт нас по возвращении к началу октября домой. Не найду ли я дома вдруг тётю Свету из профкома или ещё кого, к примеру. Конечно, сестрёнка обещала мне строчить подробнейшие письма - но что толку? Что она поймёт в свои 10? А на переговорном пункте много не наболтаешь, как известно - когда тарификация межгорода не только посекундная, но ещё и от расстояния зависит. Да и что там могут сказать, через все эти тыщи километров? Дежурный мур-мур, что называется. Соседки... да какая на них надёжа, они ж выдумают чего не было в природе и денег даже не возьмут, как говорится... А в школе меж тем ждали новую завучиху к новому учебному году, химичку, и слухи о ней ходили самые разнообразные, мол, не только двойки ставит но и способствует выгнать с волчьим билетом. Это я сразу пропущу полчетверти - как нагонять буду, одному чёрту известно. С дерьмом съедят училки - ишь, выискался тут бездельник, на море прохлаждался когда они тут всем миром картошку по холоду копают! Кстати, кто будет её копать нынче в моё отсутствие, а? Заквасят прям на поле и половину в земле оставят - я бы этих оболтусов взрослых не знал, как же, и мамин брат им помогать точно не приедет. Он в своей Караганде так застрял, что фиг вылезет на родину уже, как видно. Такие вот унылые мысли, а Маська-то мне искренне завидует и просит сувениров с Крыма привести... пообещал я ей камней и ракушек на ожерелье, железно - и понял, что меня расстраивает. Старшая наша не пришла. Не иначе, нарочно проигнорировала, зажгла с хахалем. Нету у нас семьи уже, значит, этак и на свадьбу свою не позовёт.

А тут ещё соседки по купе достались нам - две хохотушки чуть постарше матери... я от их разговоров даже на верхней полке лёжа не знал куда лицо от стыда прятать. На первой же стоянке в Зиме добежал до киоска на перроне и купил себе пачку "Магны" - что нашёл... она оказалась слишком крепкой чтоб её выкуривать даже по одной сигарете, меня подташнивало и вышибало грустные слёзы, но я хотя бы имел железное алиби - курю в тамбуре и не желаю слышать все эти дамские фривольные откровения и подколочки в мой адрес. К счастью, в дороге дико хотелось жрать, причём часто, и я смирился с тем что так и надо - в любом случае, вес набрать мне не повредит, худощавой орясине... На третий день пути соседи по вагону из жалости, что ли, стали таскать меня с собой за компанию в вагон-ресторан. Газировки мне не жалели, бутербродов тоже - я сидел в углу, палился в окно и делал вид что с интересом слушаю байки вахтовиков и прочие рассказы о взрослой жизни. Тем более что много от меня и не требовалось - вовремя кивать, поддерживать парой слов говорившего и вопрошать "А дальше что было?", а ещё изредка вставлять односложные оценочные суждения по адресу упомянутых рассказчиком личностей. На пятый день пути проводник вручил мне собственную книжку, взятую в поездку и не разрезанную даже - и я мог сидеть в коридоре уже в одиночестве, то действительно приступая к чтению, то продолжая лупиться в окно на пролетающие пейзажи. То было любопытно, то вгоняло в тоску, но хоть как-то убивало время без необходимости выслушивать ужасную болтовню соседок о своих бывших со всякими подробностями. А потом они догадались, что я сознательно избегаю их общества. И одна из них настойчиво выбралась в моё уединение, якобы с целью обсудить книгу. Книгу я вручил ей на просмотр и ушёл курить.

Но в тамбуре в тот раз никого не было... на моё несчастье. Меня достали и там, прижав к стене и нагло запустив руку под ремень... Позже, на третьем десятке лет, я даже рискнул поробовать этакий способ - заблокировав двери, между вагонами... Не скажу что это это так уж волнительно, право, можно и обойтись без приключения, вполне, ограничившись обнимашками, хотя свою пикантность имеет. Но тогда я просто взбеленился и отоварил борзую дамочку по щекам для охлаждения её эротического пыла. Конечно, изо рта у неё посыпалось разное дерьмо вперемешку с томным шипением, иначе такую лексику не аттрибутировать. Я пригрозил что сдам её через начальника поезда ментам за совращение малолетки. Как ни странно, подействовало влёт. Я не стал дожидаться когда в купе меня ославят как сами хотят - тем паче что баба помчалась в другой конец вагона, подобрал книгу и неторопливо ввалился в купе сам. У меня видимо что-то было в лице не слишком симпатичное, потому что наша вторая попутчица замолкла на полуслове, взглянув туда. Но провизжать "Как, ужё всё?" она успела. Я представил мысленно в красках, как сейчас бы с удовольствием врезал и ей по лицу, и она вдруг отшатнулась стремительно, как будто я и впрямь сделал что-то этакое. Мать заметно смутилась и вдруг назвала меня так, как называла только Маська в мои минуты гнева, предложив мне не то кофе не то шоколадку, "барсик, ты не смурей, скоро доедем, завтра уже к парому прибудем". Я холодно ответил что был бы очень этому рад и вообще-то спать хочу, забодали уже хихикать ночи над ухом.

На пару часов я выторговал молчание в купе. Это было здорово. Заснуть мне всё-таки удалось, и я не хотел просыпаться, такое потом у меня было только на больничных койках перед плановыми операциями. Они всё равно потом завели свой зуммер, шептались отчаянно и много, но дрёма спасала от проникновения того что говорят в сознание. А потом настал новый день, когда весёлый проводник ворвался в купе и выдал инструктаж что будем делать когда наш вагон затолкают на паром. В тот день я искупался - в его обществе и ещё нескольких веселушек из педа, сокурсниц его, в настоящем море, и набрал для Маськи сразу мешок трофеев. Ракушек, помню, от кромки воды было насыпано аж на полтора метра к кустикам полыни. И ещё чего-то что не росло у нас в Сибири. Я нарвал цветущих стеблей и затолкал их в книгу - мне её в итоге подарили. Было свободно, приятно, мы орали дружно песни под гитару, я плясал босиком на горячей земле под незнакомым солнцем - под ритмичный аккомпанемент апплодисментов девчонок, и два часа до погрузки пролетели как дуновение бриза вечером с Байкала. Чем была занята мать - я даже не подумал справиться. Похоже, она занималась в обществе попутчиц поеданием каких-то ватрушек, купленных у предусмотрительных местных с корзинками, как везде на стоянках поезда. Я не видел, в общем, и знать не хотел что там делается. Солёная вода была ну просто гадкой на вкус и я не понял вообще чем она может быть полезна, лучше бы на источники у нас в долине поехали - там минералка хотя бы вкусна. Но сама возможность проветриться - без необходимости торчать в вагоне во время переправы, меня очень воодушевляла. Да и мой уже резко смуглый загар у местных вызывал уважительное недоумение - ишь ты, а ещё сибиряк-де, как же они там успевают, у них же холод и медведи ходят по улицам.

И вот это карикатурное, уродливое представление о моём солнечном уютном Байкале меня выбесило. Какие-то ушлёпки, которые боятся спину солнцу подставить в тридцатку по Цельсию, лиственницу топором срубить не могут, смеют мне рассказывать, что к нам только декабристов ссылать! Ой, зря это какой-то там типа моряк вякнул, зря... разнимали нас уже человек шесть, когда эта сволочь мне подножку подставила, но я вцепился в него уже крепко, и не давал встать с этой перегретой грёбаной палубы этому изнеженному курортному пижону... Я бы посмотрел как он по сопкам у нас бегает с горбовиком полным ягоды, очень с большим интересом посмотрел... Посмотрел бы что он стал делать, когда пестун к костру выходит вечером... пари держу, диареей бы пробавился точно, спец типа по медведям дешёвый... И заценил бы сколько км по льду на лыжах бы за час накрутил, а я вообще этот пролив кабы не поезд бы брассом бы в однова прошёл - сомневаюсь сильно насчёт этого навыка в сопернике...

Быстро выяснилось что я по меркам законодательства ещё ребёнок, и моего визави подняли на смех. Я правда был не рад, злился, рычал и шипел вслух все что думал на его счёт. Мать смотрела на это шоу огромными глазами, не спеша жевала какую-то пакость из слоёного теста с кизиловым вареньем и ровным тоном заметила державшим меня мужикам:

- Когда замолчит, отпустите, но не раньше, а то он ещё кусаться будет, - и с каким-то нылым прононсом, прости Господи, обернулась к моему противнику. - А нечего было злить мне барсика, болтун!

Мужик дёрнулся как ошпаренный, паскудным взглядом оценил её формы под ситцевым сарафанчиком, и процедил, уходя:

- Нарожают зверёнышей, слова им не скажи. Я бы у себя в станице спесь бы резко сбил с таких борзых...

Я заматерился в голос, что-то поясняя насчёт того где я видел все их поганые станицы, что если уроды профакали всё в 18 году, так нефиг сейчас пальцы гнуть и не будь я потомок Димы Кочкина, сейчас он мне за весь донской позор один отвечать будет... вырвался, к ужасу матери... и подножкой меня было уже не остановить, обученный... Однако инцидент не продолжился, потому что моя цель ускорилась слишком активно и вскоре сгинула за соседним вагоном, а мне путь преградил уже мой проводник:

- Хрен с ним, сгнивший. Брось его.

Мой гнев куда-то резко испарился и я проворчал в ответ:

- Будь по-твоему, - и отошёл к борту насколько это было возможно. Палящее солнце уже совсем меня не радовало и казалось злым, колючим как обрамление забора ИВС. И то хлеб, что хотя бы ветерок не давал согнуться под его натиском, аккуратно освежая мой подросший за лето дома хайер. Я глядел в никуда, якобы вдаль, и ни о чём не думал уже. Поездка так и не смогла меня порадовать, и я ощущал отчего-то что и дальше будет не лучше.

Такие вот мемуары в карантин, я там впервые услышал это слово, в Крыму. Зря я это написал, наверное.


Прибытие в Крым.


Дальше было очень скучно - с одной стороны, потому что поезд превратился в тихохода-электричку, который останавливался чуть ли не на каждом полустанке между перегонами. В него подсаживались грузные чумаки с мешками в руках и мешками же за спиной. Моего проводника они снабжали за проезд варёной кукурузой, авоськами полными баклажанов и сырыми раками. Вид у них всегда был смурной и унылый, казалось, они могут перезаразить хандрой половину мира. Над металлической крышей вагона круглосуточно рябило марево, она не успевала остынуть за ночь. Кондиционеры? Не, не слышали, ибо в 1984 году совецкому человеку их не полагалось. Газеты стали цениться не как способ убить время за чтением - на него мозг оказался не способным в жаре - а как предмет, позволявший обмахиваться. Окна в вагоне фактически не закрывались, но небо было безоблачным, солнце палило, и высовываться из них уже не спасало. С другой стороны, я был спасён Славиком до самого Симферополя - потому что у него прибавилось хлопот по вагону, а я мог охранять его проводиничью обитель весьма успешно. Чем я с радостью и занимался.

Днём мы читали, пили остывший чай, жевали кукурузу, травили байки и орали песни под гитару, которая вдруг обнаружилась у моего проводника...
Я выучил до кучи Визбора, Городницкого и Кукина в итоге. Потому что Славик был уже на 4 курсе педа со всеми вытекающими и выползающими. Причём я уже знал когда поезд остановится - когда Славик едва слышно давал команду подпевать «Абакан-Тайшет».
Я старался, мне помогали какие-то подружки Славика, мы устраивали настоящий концерт с прихлопыванием и приплясыванием, в итоге на новом раскалённом перроне на добрый километр был слышен наш звонкий ор про туманы и Тайшет-Абакан, про то что мы едем за туманом, часто мы сразу переходили на "Полярное кольцо", "Хамар-Дабан", потом орали уже про холеру и зелёный поезд что виляет задом...

Или тоже задачка, спеть известные вирши фактически в стиле рок:

"Поезд, длинный смешной чудак,
Извиваясь твердит вопрос :
"Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?"

Тогда я не знал слова "троллинг" и просто принимал команду как должное... Сейчас мне поведение Славика более чем понятно. Ведь я видел как еле слышно, но зло шипели, словно закипевшие чайники, эти самые его незаконные пассажиры, стоило ему отвернуться. Славик выходил к ним в одних закатанных до колена холщовых штанах и шлёпанцах, торговался как самый жадный в мире чёрт, рычал что его-де поезд тут не один нынче в неделю едет, не хотите мол - ждите электричку... Почему-то от его услуг всё же ни один жаждущий проехать несколько километров в вагоне не отказывался, только громко и горестно вздыхая, вручал ему ещё один мешок, который нёс в руках или привязывал к поясному ремню... А мы, трое-четверо обычно, высунувшись в коридор, тем временем орали на весь вагон: "Рельсы упрямо режут тайгу..."

По темноте в проводницкой начинались пиры. Славик учил меня варить раков, пить местное домашнее вино и закусывать дольками груш, которые он доставал из мешков и, ошпарив кипятком, резал очередным кинжалом с наборной из разноцветного оргстекла ручкой производства "ГУЛАГ СССР", при этом его движения напоминали священнодействия некого проворного языческого жреца. Завернувшись в казённую простыню, участники пира произносили тосты с силлогизмами, не уступая в красноречии мифическим или не очень античным ораторам. Потом на разделочных досках появлялось сало всех сортов и мастей, домашний хлеб и огромные помидоры - не хуже абаканских, хотя говорить об этом было табу. Помню, один раз мать застала меня посреди веселья - так же как и председатель пира, в сандалиях на босу ногу, трусах и простыне, я был хорошо осоловевший и уже полулежал на полке, приобняв кого-то из девчонок в сарафанах. Честно говоря, я всерьёз опасался скандала или ещё чего-то в этом роде - но Славик проворно вылетел вон как пробка из бутылки с шампанским, увлекая мать за собой и что-то воркуя ей при этом... Инцидент был исчерпан, а я уснул на пару-тройку часов, не шевелясь даже... Откуда потом у Славика взялась фляжка коньяка из вагона-ресторана, я так и не понял, ведь мой проводник брезговал на свои средства там что-то приобретать... однако он проворчал что-то невнятное про идиотов-дембелей из пятого вагона "инда нефиг щёлкать хлебалом", и больше я ничего не узнал.

Пейзаж за окном доставал однообразностью и унынием, сухие кустики бессмертника с солончаков девчонки как-то вплели в мои лохмы, однообразная плоскость меня начала угнетать не хуже жары, и я был рад тому что фактически мной было кому заниматься. Кусты и пирамидки тополей на поселковых станциях совсем не вдохновляли. Они мне потом конкретно надоели, ведь я люблю кедры, ели и багульник. Перегоны напоминали автотрассу Усолье-Тыреть в июле, где у нас в области рассованы основные солевые рудники. Вроде и нет ощущения что ты на плоском открыто совсем блюдце, но когда вагон поехал покосившись на 11%, мне стало лихо. Так что обществу в вагоне я был очень благодарен. Но что меня совсем огорчило - у меня закончилась ангарская вода для питья. Местная была поистине ужасна. Её ставили на несколько часов в холодильник, помню, сластили, крапили лимонной кислотой - но запах сероводорода был тошнотворен. Наши источники в Тункинской долине были с приятной кислинкой и шипучкой, как знатная газировка. Там можно было выпить полтора литра и не заметить, даже если и не было жажды. Здесь хотелось пить постоянно, но больше двух-четырёх глотков осилить было невозможно - мутило и слезились глаза. К моему ужасу, так обстояло дело на всей этой грёбаной Тавриде, и я отказывался понимать, что нашёл в этой местности хорошего рифмоплёт Волошин. Ну да, офигенного цвета закаты - только я уже слышал мудрёное слово "рефракция" и знал, что это от тучи пыли в атмосфере такое, у нас в промзонах тоже обалденные краски вечерами, вот только почему-то сосны умирают и люди тоже высыхают в них... Славик сочувственно смотрел на мои мучения, потом доставал из ниоткуда (иногда у меня было ощущение что он их откуда-то телепортирует) банку яблочного сока... помогало ненадолго. "По прибытии пей только пепси! - напутствовал он меня после, когда мы притащились в Симферополь. - Иначе тут сдохнуть можно за месяц на этой вонючке! И промывай всегда голову после моря на ночь, иначе соль съест кожу и волосы!" - с тем я и вышел из вагона, в сумеречный рассвет чужого города, когда ещё ночная мгла задёргивает очертания предметов и стен.

Вокзал неприятно поразил своим кислым размахом, напоминавшим теорему о подобных треугольниках... Куча арок ни о чём - такой была моя первая мысль. Потому что я привык к зданиям в Ангарске и Слюдянке - изящные, компактные, уютные...

С приятной водой в фонтанчике внутри - у нас везде можно пить воду фактически из-под крана...
Чем мы часто и занимаемся, шокируя столичных снобов...

Впрочем, родня оттуда всегда по приезде припадала к холодному крану надолго...

Я говорю это потому, что Салгир тогда произвёл на меня удручающее впечатление... Какие-то кочки, залитые грязной водой.

Он и раньше был не лучше...

Фотографировали Салгир всегда осенью, когда дожди заполняли русло - так бывало и со Слюдянкой, что постоянно уходила под камни, вглубь земли...

Но меня Салгир встретил несколькими лужами... Грязными и заваленными мусором.

Да, Слюдянка пряталась, но её иной раз можно было слышать в подвалах домов Рудоуправления, её берега были выложены блестящим ясным мрамором и гранитными булыжниками, там росла шикша и кусты смородины.

Да и вообще... Родная прохлада уютных речек в тайге - что может быть логичнее для отдыха?

И вот миловидная набережная Салгира - оказалось лишь рекламной открыткой...

Вместо обещанного открыткой лягушатника - пересохшее болото, которое ещё и воняет, как всякая лужа среди глинистых почв...

Как тут можно жить? Превратившись в улитку? А их было колоссальное количество - они гроздьями покрывали фонарные столбы, стволы деревьев, стены у тротуаров... от мелких до до размеров теннисного мяча.

Это выглядело мерзко, ведь на фото хоть какой-то элемент эстетики ещё формируется...

Так что после оленьей стройности ТрансСиба вокзал Симферополя был похож на разжиревшего хряка, которого вот-вот зарежет очередной мрачный чумак перед поездкой куда-нибудь в Запорожье...

Скамейки - топорные, после моей привычки к Иркутской Набережной, она же бульвар Гагарина, где всё было изящно и уютно...

Громада здания вокзала нависает над тобой, напоминая предбанник преисподней.

Всё было серым, серым, давящим и веявшим безысходностью.
 
И вовсе не потому что мы вышли в серый свет утра. Оно и под солнцем такое же серое...

После нашей Середины Земли я почувствовал что попал на её край, в самом лучшем случае...

Вот в театр я так и не сходил, тоже мне коробка зиккурата...
 
Театр должен быть таким, как наш драматический в Иркутске.

Он краса и гордость города, точнее, многое от него ещё оставалось в моё время…

А не вот этот вот позор в Симферополе... сарай сараем.
 
И в общем, вот сувенирные открыточки оказались симпатичнее...
 
Хотя и на них видно, как оно давит на тебя в реальности.
 
Я понял, почему отец сказал мне "край вертухаев", почти сразу...

 Они смотрели на нас сверху, с барельефов внутри вокзала... От них так и веяло той же злобой, что и в учебнике истории от портрета Робеспьера. Как выяснилось, наша электричка до Евпатории должна отчалить только около семи утра... В каменном мешке против ожидания не было прохладно, ещё и душно, и лампы светили  тускло и безжизненно. Почему-то вокзальные киоски не работали, что расстроило меня ещё больше - Маська бы наверняка пришла в восторг от раковин рапана и значков с местной символикой. Однако, увидев цену милой ракушки... 3 рубля 89 копеек... я стушевался. Бутылка пепси тут стоила 63 копейки, а была на один глоток, 0.33 литра - правда, за пределами вокзала уже 35 копеек, но для этого пришлось бы выбираться отсюда на троллейбусах, в которые были очереди - от их вида потом уже у меня была оторопь, ничего подобного в родном городе не было отродясь. Тащиться же вон равно как и в комнаты ожидания, смысла не было. Дома работало что-то вроде вокзального кафе, здесь оно было закрыто до 9 утра.

Это я влепил панорамку что Вы поняли, почему довольно скоро мы остались одни в пустоте чужих стен. Кресел не предвиделось, мы смирились с необходимостью остаться на месте. Я говорил матери что-то о том что мне здесь не нравится, что мы приехали куда-то где нам не будет хорошо, что это какое-то старое место старого света и нужно было ехать в Нилову пустынь в ущелье Ихэ-Ухгунь, а не сюда, и она приобняла меня только чтоб я не продолжал и не начинал ругаться уже в голос. И тут мы вдруг вынуждены были понять что не одни...

- Гражданочка, отцепитесь уже от хахаля-то, будет! - прозвенело противным писклявым тембром в чужом басе...

Я психанул и увидел впереди себя какой-то нехороший белый свет, и в общем так и не смог сообразить на ходу, что же я делаю-то? Очухался я уже лицом на полу с хорошо заломленными руками и разбитой в кровь губой. Какой-то мрачный хмырь что-то вещал матери про молодого уголовника что она-де вырастила...

- Шо ти казав, свиня недоросшіх? - прохрипел я автоматически, вспоминая говор из соседских бараков по району Гидростроителей... - Оборобив тебе на Магадані у нас!

Повисла пауза. Меня подняли на ноги и потом даже отпустили. Сатрапы в ментовской форме ещё дружно пялились на меня, пока их начальник резко сменив тон на дружелюбный, тараторил уже совершенно радушно:

- Ну что ж Вы сразу не сообщили-то, что к родне приехали, гражданочка? Пройдёмте, сейчас выясним, нет ли кого из таксистов до Прибрежной...

Таксистов не оказалось, но зато нас попотчевали рассыпной картошкой со свежим укропом и какой-то маринованной рыбиной на чёрном хлебе, напоили краснодарским чаем с кизиловым вареньем и даже подсадили на нужную электричку. В карманах куртки у меня поселились аж три рапаны для Маськи...
 
Мать всю дорогу в электричке как-то задумчиво смотрела на меня и ничего не говорила. Я лупился в окно на чахлый пейзаж, думал всякую фигню и молчал.
Я опять уверился в том, что поездка мне не понравится.

И я оказался прав.
 

Пансионат.

От Симферополя до нужной нам станции Прибрежная электричка тащилась почти полтора часа. Пейзаж, повторяю, нагонял адскую тоску и уныние. После привычной мне августовской тайги за насыпью мне эти места казались просто краем помойки и отстойника. Понимаете, иссохшая глина с чахлым бессмертником и ужасным высохшим осотом ничего другого не может навеять.

А ведь я привык и не мыслил лета без него к сопкам и скалам, устланных ягодниками и поросшие дивно пахнущим кустарником... Где море грибов и бегают бурундуки. Достаточно открыть поисковик нынче, что увидеть КБЖД, объект любования и вожделения столичных мажоров. Южный берег Байкала, мечты романтиков вся Руси… Где чистые ручьи и тенистые урочища, поросшие ольхой и рододендронами.

А не солончаковая пустошь с палящим солнцем, где нет воды от слова совсем!

И вот в этот крымский забытый Богом пустырь меня привезли для того чтоб угробить мой 15й ДР?

Всё это вгоняло меня в уныние и на редкость успешно.

За пустой платформой перрона оказалось пустынное в ранний утренний час шоссе, которое мы перешли, чтоб увидеть кислые белесые ворота похожей на вход в сизо конструкции...

Но даже там  гораздо лучше ажурная вязь решёток, и сама стена выглядит воздушной по сравнению с тем  позором, что ожидал нас. Мазанные белой штукатуркой стены до сих пор вызывают у меня омерзение, после той поездки - но пока они просто показались мне памятником унынию. К счастью, тащить чемоданы, рюкзаки и сумку было не очень далеко.

Хрен Вы сейчас попадёте в то место, куда меня привезла мать, хотя там ничего не изменилось с того времени за 36 лет... Потому что сейчас пансионат захапало ФСБ, и теперь он закрытое режимное предприятие. Однако пансионат "Прибрежный" с тех пор так и не изменился, осталась даже страшная скульптура пионера, торчащая посреди не пойми чем мощёного тесного дворика у здания администрации. Как раз этот придурок тогда был крашен серебрянкой, вот и всё отличие. Да, и поменяли дверь главного входа - тогда она была справа, с торца дома. Приёмщица - именно так и следовало назвать администраторшу - тоскливо посмотрела на нас так, будто мы лично у неё сожгли родную хату, и процедила с пренебрежением, заполняя бумаги:

- Что-то понаехало нынче сибиряков, не к добру это, они обычно в мае...
- И что Вы, сударыня, изволите иметь против сибиряков? - негромко отреагировал я, начиная цинично мерить взглядом её бедные стриженые кудряшки, молочного цвета кожу с асфальтового тона глазками и пухлое тело под ситцевым платьем.

Я уже знал особенность родного говора Середины Земли - мы никогда не растягивали слова, предпочитая ими выстреливать, и потому составляли адский контраст с кем угодно. В помещении находились ещё штуки четыре коровы неопределённого возраста лет до 60, отличавшиеся от моей собеседницы иными расцветками цветочков на платье и прочими незначительными деталями внешности. Разумеется, эффект от моих слов был похож на разрыв вакуумной бомбы - все особы женского пола резко ощутили нехватку дыхания и начали беззвучно хлопать губами, надеясь её таким образом возместить.

- На Вашем месте, знаете ли, я бы поостерёгся делать заявления, достойные невежды, - продолжал я тем временем, словно вызванный к доске с указкой. - Вы даже железную дорогу к себе без сибиряков бы не построили. 62 и 64 дивизии, решившие судьбу Сталинграда, состояли полностью из наших парней. Да и Москва без наших к осени 41 года была бы сдана без боя. Или у Вас что-либо личное, в стиле поматросил-и-бросил?

- Юноша, Вы меня не так поняли, - каким-то севшим голосом проговорила приёмщица, замерев и округлив глаза. - Я не хотела никого обидеть...

- Однако сделали это не задумываясь, - невозмутимо пожал плечами я. - Не соблаговолите пояснить причину?

В этом момент в помещение впорхнула ладная загорелая тётка возраста моей матери, двигалась она словно кабарга на откорме, была загорелой и мне до подбородка, а я уже тогда вымахал почти во все свои шесть футов шесть дюймов от поверхности планеты. Через три года я увидел её типаж в главной роли фильма "Акселератка" - но эта была с косой до середины спины и шатенка... Похоже, под медицинским халатом у неё был только купальник, и толком не просохший.

- Андреевна, твоего полку прибыло, - с ходу затараторила на неё приёмщица, - проводишь до места, тебе всё равно к себе по пути? - и демонстративно игнорируя моё присутствие, она проставила что-то в наших бумажках и вручила их матери.

- Не вопрос, - отозвалась та ровным тоном, - тоже ёбургские что ль?

- Ещё дальше, - с заметной горечью было ей сказано. - Байкальские.

- Ну так правильно, купальный сезон приехали свой продолжить, - прокомментировала Андреевна, плавным движением подхватывая с пола пару наших чемоданов, которые я оставил стоять когда вошёл. - Идёмте со мной, я всё покажу Вам.

Не очень довольный тем что разговор закончился, я от души засвистел первый куплет "Зелёного поезда", а выйдя из помещения, уже взялся напевать припев...

Слепой закат догорел и замер,
и вновь, худобу кляня свою,
зеленый поезд виляет задом,
а я с моста на него плюю.

Ему — на север, а мне — налево,
и чертыхаюсь я каждый день,
что держит дома меня холера,
а может, дело, а может, лень.

На этих словах тётка развернулась ко мне слишком резко, чтоб это могло быть случайностью, и уставившись на меня с упорным вниманием, оборвала меня чётко, хотя и совсем не грубо:

- Ну нашёл время и песню, парень, не каркай, пожалуйста.

Тут я и вовсе почувствовал неясную тревогу - как будто некое дуновение нематериальной опасности коснулось моего хайера...

- А в чём дело? - поинтересовался я доброжелательно и деловито, продолжая шагать уже рядом с ней.

- У нас карантин, - холодно пожала плечами врачиха, как оказалось, её процедурка была в соседнем с нами корпусе. - Поэтому экскурсии на материк и южный берег под запретом. Все передвижения только в пределах пансионата и его пляжа. Честно, дальше Евпатории не выдвигайтесь никуда, и не покупайте еду у местных - они будут привозить к воротам всё равно что попало, но это нельзя есть пока не пройдёте акклиматизацию.

Я даже прорычал что-то невнятное и вряд ли цензурное... ведь ещё в Симферополе наслушался советов куда нужно съездить да и дома навёл справки о достопримечательностях, которые, правда, находятся не здесь... Это значит не полазить даже по Ласточиному Гнезду? На кой чёрт было сюда вообще ехать! Лучше бы я сидел сейчас где-нибудь на южном берегу Байкала и лопал копчёный омуль, в перерывах между сбором черники!

- Это что, в Ялту не выехать теперь что ли? - поинтересовалась мать обиженным тоном.

- Особенно - туда, не советую, -  сочувственно отозвалась собеседница. - У Вас ребёнок, гражданка, ему ещё жить.

Корпуса пансионата также навевали глубокое уныние, они были похожи на бетонные лачуги - только в трущобах где их растащили на небольшое расстояние, чтоб протащить рядом чахлые кустики местной флоры. Кое-где видались посыпанные песком места для игры в волейбол. Эти площадки нещадно пылили - на любом открытом пространстве становился заметен ветер.

И это мне ужасно не нравилось.

Комната досталась нам на первом этаже, тёмная и крашеная в непонятный цвет очень давно. Вода из крана воняет сероводородом - даже умываться ей на редкость проблематично и неприятно. Чай на ней омерзителен - любой. Тогдашние веники грузинского производства сами были никакого качества. После Иркутской чаеразвесочной фабрики это был очень неприятный сюрприз, индийского чая в этой местности не было вообще. Не говоря уже о Кяхтинском. Здесь до сих пор нельзя включить автоматический чайник - розетки времён СССР не коннектятся с вилками современной техники. А также могут вырубить свет во всём корпусе такие техновинки.

В комнате сыро - и на балконе также можно найти наползших улиток о чём я уже говорил. Бельё могло сутками не сохнуть в этой дыре, несмотря на ветерок.

Поросшие тополями и акациями, со скамейками в асфальтовых карманах через несколько метров. Примерно так выглядели аллеи, по которым я старался гулять в сумерках. Прогулки сильно портили трескучие местные цикады.

Если Вы думаете, наивные, что море там было яркое, синее, с лимонным песочком, то вынужден разочаровать. Белой пены хватало в полосе прибоя, конечно - но сразу стало понятно, почему море называется Чёрным - волны как на подбор были сизыми от мути, словно грязная вода из стиральной машинки.

И вот это - ни хрена не красиво,  сейчас поймёте почему. Вон те тёмные пятна в воде, в нескольких десятках метров от пляжа, что видны сейчас с любого дрона - это сгустки сероводорода, которые и дали морю название. Во время волнения оно поднимается к поверхности и в состоянии отравить всё до чего доберётся. А ещё нынче дрон покажет Вам на заднем плане - Сакское озеро, что расположено в сторону материка, по другую сторону автомобильной трассы.

Мало того, что на карте оно обозначено как солёное, на самом деле воняет оно отнюдь не солью йодированной... НПО "Йодобром" выпускало странную продукцию, которой пользовались всякие закрытые институты. Также химический завод г. Саки был режимным предприятием со странными функциями.

Ещё важно тут то, что Вы увидите сверху полное отсутствие зелени - а заметные "озёра" справа синего  цвета на самом деле есть химический и канализационный отстойники...

Так что то самое Сакское озеро... полное неизвестного неорганического яда, возможно, брома. Вот откуда тут "целебные пары йода".

Так что вся зелень, которую я видел, фактически сводилась к этой, на клумбах пансионата... Что ещё сильно угнетало - это постоянный степной ветер, он шумит в ушах постоянно и реально сводит с ума, гураны из Забайкалья сбегали к нам от такого пачками под предлогом учёбы в вузах. Тогда даже крыш от солнца тут не было, но песок под ногами хрустел и иногда мешал дышать. Море кстати не всегда было таким как видите, очень часто вот таким, изжелта-помоечным…

От него реально хочется блевать даже сейчас, видя те волны только на экране монитора. Якобы красиво после шторма? Но у нас было редким извращением жить на болоте, оно оттого и болото, что выделяет метан и прочую органическую дрянь, от которой люди медленно сходят с ума.

А вот тут, в Крыму - та же самая чернота, но сероводородная... Она напоминала облик всадника чёрного, хотя я тогда ещё не был знаком с Откровением Иоанна Богослова...

Теперь о Прибрежном посёлке - где я, конечно, отметился, и где ещё видны слева от моря те самые корпуса пансионата... Вы сейчас увидите болота, на которых плодились малярийные комары? Вечерами они атаковали всё, что найдут. Репелленты? Нет, не слышали тут о них тогда.

Отдельно доставили в селе Прибрежном  основные жилища местных. Делались они так. Мерзкая родная глина этой местности, поля которой Вы видите на роликах с квадрокоптеров, была пересушенной отчаянно - против наших таёжных суглинков, вечно сочившихся влагой, и дабы она не рассыпалась, в неё искусственно добавляли жиры. А точнее - человеческое дерьмо из отхожих мест. Замешивалось это вручную, точнее, ногами. Из мусора кое-как сколачивалась основа, на которую намазывалась эта масса, по высыхании её белили извёсткой сверху. Кое-где даже остались замазанные этим соломенные крыши якобы прошлого века - хотя так мне объяснили, все постройки не старше 1944 года, просто их делали так всегда, и за 40 лет ничего не изменилось - частники так и строят. Я был сильно впечатлён после наших бревенчатых изб и домов из строевого бруса и прошипел только "жизнь в говне в прямом смысле слова".
И оказался в итоге прав. Но строчки Ланцберга уже совсем не умиляли...

Слепой закат догорел и замер
И вновь худобу кляня свою
Зеленый поезд виляет задом,
А я с моста на него плюю.
Чего мне мало, куда мне надо,
В какие северные края.
Зеленый поезд виляет задом,
Плетясь, как дура, судьба моя.


Пребывание.


Аэросдвиг, как было написано в энциклопедии, настиг меня в Крыму несмотря на прибытие поездом... Эти злополучные 5 часов разницы с Серединой Земли буквально убивали. В 21-00 по местному времени Евпатории на родине было 2 часа ночи, и я ощущал адский упадок сил, глаза слипались. Однако в пансионате жизнь начинала бурлить только в это время, после ужина. Весь день отдыхающие шатались по пляжу или по окрестностям, забывая или нет принимать процедуры во врачебке, если они им были предписаны. Кто-то шлялся в Саки и Евпаторию за сувенирами и на рынок, чтоб сэкономить - потому что в администрации и у частников, что прикатывали на своих запорожцах к воротам, цена задиралась на 20-40% минимум...

А после ужина фактически все тащились в кинотеатр под открытым небом - в этой чёртовой местности не было дождей от слова совсем - там всегда ожидало что-то новое, от просмотра киноленты до приезда артистов из Симферополя. Кстати, так себе труппа и режиссёр, сразу скажу, кислая такая провинция. Но на раз посмотреть хватало и их, конечно. Потом, после 23, собственно, наступало молодёжное время - пенсионеры и старичьё отправлялись спать по корпусам, а публика от 13+ до 40- оставалась на дискотеку. До 2 часов ночи могли гудеть. Шума по факту от музыки особо не было, уже за линией тополей её почти не слышно снаружи, однако на танцпол внутри для всех хватало вполне. К тому же сюда проникали местные жители - как я потом понял, у них других развлечений в посёлке и не наблюдалось. Я быстро приспособился в итоге спать на пляже после обеда, чтобы вписываться в этот режим. Фактически, это была тоска зелёная во всех смыслах. Я уже упоминал, что вода была тошнотворная и пить возможно было только пепси. К счастью, достать её было можно даже в автоматах, расставленных по территории. Была там ещё "охлаждённая вода" - действительно прохладная, где-то 17 градусов, как ни странно, при окружающем тридцатнике и влажности 90%+ это ещё было возможно пить. Однако никогда не знаешь, схватишь ангину или нет.

Погано было ещё то, что если дома можно было вспотеть и ополоснуться - здесь не помогало ничего. Пот с кожи не высыхал так же, как и мокрое бельё на веревках балконов, охлаждения не наступало. Вероятно, потому активность и была к вечеру и по ночи у населения. Вода была в душе такой же вонючей, сероводородной, так что приходилось всерьёз опасаться что задохнёшься в закрытом помещении. Ещё она была из опреснителей - т.е. всё равно солоноватой, и не отмывала кожу дочиста. Сушила только. Кремы же в этом проклятом климате не помогали - на них в мгновение ока собиралась пыль из воздуха, которой тут было побольше чем в любых промзонах от века, и через пяток минут рискуешь просто посереть там, где намазано. Дома вполне можно было вымыться в любой лесной или горной реке, даже песком. Море для такой цели не годилось категорически. Даже если оно не было вот этаким, грязно-бурым, чернильно-мутным или тупо цвета жёлтого навоза, в которое не было никакого желания заходить, то тут подстерегали две напасти.

Медузы.

Корнеротов можно было встретить постоянно. На мелководье они не опасны, некоторые умельцы умеют их, даже руками, держать безопасно.

Однако, если некто, вот как я, желает заплыть хоть немного от берега, чтоб не слышать визга детишек, нудного нытья их родителей и просто хорошенько размяться - эта тварь подкрадывается стремительно и непредсказуемо, и укол её жала очень болезненный, может даже свести ногу...

А если у тебя отключатся обе ноги от атаки полдюжины корнеротов - на руках даже в солёной воде при хорошем волнении доплыть будет сложно. В общем же гаме на берегу тебя просто не услышат, даже если позовёшь на помощь. В общем, ушёл под воду - мерзкую и горькую, солёную ещё - твои проблемы, этого просто не заметят.
Если бродить в полосе прибоя - там тебя кучки мелких, не больше ладони, но они собой покрывают почти всю гладь поверхности воды.

Даже сквозь кожу ладони укол ощущается как щипание электричества, если кто хватал пальцами источник постоянного тока от 64 вольта - знает это ощущение. К тому же они налетают тучкой всегда, и махом прилепляются к телу, потому что маленькие.
 
Угораздило же моего папашу послать нас в самый пик появления этих тварей! В то время никто не давал никакой информации, что делать, если на тебя набросилась вот такая колония омерзительной слизи...

И уж подавно ничего не делалось, чтоб они не попали в зону купания... Конечно, вечером весело очень наблюдать, когда что-то эдакое фосфорецирующее, вроде правильной геометрической формы, светится в воде, наверное, весело...

ПОТОМУ ЧТО ТОЛЬКО ОСЁЛ ТАМ ОКАЖЕТСЯ ВЕЧЕРОМ!

Темнело в этой местности мгновенно - что такое сумерки она тупо не знала. Пара минут - и всё погружается в чёрную мглу. Источников света - никаких... Шёл на Одессу кто-то там, а вышел к Херсону? Охотно верю, и для того не нужно быть пьяным. Там нет никаких ориентиров - ровная плоскость на десятки километров, промахнуться можно на любое расстояние. В пансионате ещё можно было торчать на аллее у фонарей, рискуя оглохнуть от цикад, потом глаза ещё как-то привыкали с пёстрым теням через пару метров. Но на открытой местности - Вам ничем не поможет лупиться на звёзды, уверяю, заблудиться там как делать нефиг даже если помнишь в какой стороне шоссе, ночью по нему тем более никто не ездил. Полагаю, просто опасаясь с него съехать... Однопутная железная дорога и вовсе не видна в темноте - и куда двигаться, особенно без фонаря в руках - понять невозможно, сырая мгла скрывает все предметы надёжней могилы.

По дороге на пляж, однако, была оливковая аллея - но не не одна... Там можно было бродить без опаски и я с энтузиазмом старался жевать мелкие плоды, углядев в них сходство с нашей облепихой. Не тут-то было, больше горсти в рот просто не влезало... они оказались к тому же совсем пресными на вкус. Нищеброды были эти античные спартанцы, вот что я скажу. Категорически непонятно также, как они шлялись в сходном климате босыми - я понимаю, что пыль и песок в сандалии набиваются ужасно, быстро подталкивая к кровавым мозолям - но если поцарапаешься до крови, к примеру, дома - зальёшь царапину йодом и назавтра уже про неё забыл, затянулась, а здесь оно будет мокнуть две недели и гноиться. Ещё здесь жутко неудобно носить трусы - особенно если они не просохли... натрёт махом и разъест кожу. Неудивительно что под туниками их и не носили...

Утюг для сушки футболок и рубашек был один на корпус и в очереди можно было пробыть три дня.

Таким образом, мой 15й ДР оказался позорно похерен - я даже не смог толком выспаться с дороги, потому что в этой духоте это было невозможно. Нам досталась комната на первом этаже, зелень тополей и акаций полностью скрывала солнечный свет. Трудно сказать, хорошо это было в итоге или плохо, но настроение всегда навевалось очень тоскливое. Ночью спать мешал светивший в окно фонарь - от него в комнате были очень чёрные тени, даже на ладони, если она попадала в полосу его света. Помню, впервые оно меня даже испугало, я решил что пигментация кожи нарушилась из-за акклиматизации. Улитки, облипающие все поверхности, наползали на бетонный балкон - ночью он становился сырым от росы. Однажды мать забыла там полотенце - и к утру на нём было несколько десятков их... пришлось стирать его заново от слизи. В другой раз в траве подрались ежи - сопение и фырканье пожалуй могло разбудить мамонта... Ежей я не видел ранее в своей жизни, и скажу так, впечатление они произвели неприятное.

А когда однажды мёртвые ежи оказались утром по всей территории - в траве, на площадках для детей с турниками и каруселями, под лавочками... я испугался и с трудом смог запихать в себя завтрак.

Дело в том что с едой у меня как у всякого подростка были сложности. Из-за роста организма многие продукты что не замечаешь и ешь потом, были ещё непереваримы. Так, я не мог есть сливочное масло - даже в виде бутербродов. Зато вполне мог уплести маргариновый торт. Один, все 300 г. Бигус в любом виде вызывал у меня отвращение, как и манная каша. Я был из тех, кто не ел запеканку в столовой, зато мог слопать 400 г рисового пудинга на меду. Даже без хлеба, даже с ужасным столовым чаем из пионерлагеря. Ну, и так далее. Поэтому я не поддавался искушению валяться утром в постели и пёрся на завтрак, а на ночь всегда оставлял себе орехи и хлеб, а яблоки - жрал в течение дня  постоянно. Я не ложился в постель без того чтоб не пожевать перед этим. Фактически, я спал дважды в сутки уже тогда - около 6 часов ночью и около 4 - днём. В сущности, эта привычка, как оказалось, спасла мне жизнь.

Так вот, ежи погибли массово потому, что у них была дурная привычка таскаться в человечьи туалеты. А они были там типа сортир, т.е. ямы с упорами для ног, и никаких Вам унитазов. Несколько штук на пансионат среди клумб и кустов - решение очень мудрое, особенно если учесть что перемена климата для многих приезжих служила поводом для полной разладки работы кишков... Поскольку дверей не было, а были только ширмы, как на пляже в кабинках для переодевания, то животины могли свободно заходить внутрь помещения, просто они делали это ночью.

Карантин не только лишил всех отдыхающих возможности посмотреть красоты Крыма. Он и ежей этих убил. Потому что половину туалетов в один день, а другую - в следующий обрабатывали лизолом. Те, кто это делал, носили ужасные костюмы, сплошь из толстого целлофана, противогазы - потому что лизол разъедал любые ткани не хуже соляной кислоты слабой концентрации. Вонь от него даже на расстоянии в двадцать метров была столь невыносимой, что слезились глаза и сам собой начинался рвотный рефлекс. Я грешным делом даже вспомнил то, что нам на уроках про иприт рассказывали. В итоге получалось всегда так - в одном крыле пансионата где-то начиналась эта кошмарная санобработка, все убегали оттуда на четыре часа кто куда. Потому что фигня какая - набодяжить 1% раствор в ведро и помыть им пол в коридоре корпуса, а? Осы в полёте дохли от этого амбре. Курильщикам, как всегда, проще - но я тогда ещё не курил вообще. Помню, на одной из клумб, больше напоминавшей грядку, я увидел натыканные в почву розы размером чуть ли не с кулак. И лилии такие огромные, каких у нас в сибирских лесах не водилось, на зависть как разрисованные всеми цветами.
 
Как-то так, и цветы торчали высоко, почти до моего роста обычно, сейчас можно просто загуглить фотографии из Воронцовского парка в Симферополе. Куда нас тоже не пустили из-за карантина и я тогда так и не узнал, такие ли розы князь приволок в эту гиблую местность. Вот что он тут пил при отсутствии воды, вино, получается? Оно ж кислое или сладкое, опять пить охота после него.

В общем, побежал я нюхать розы из-за паров лизола, пытаясь спастись от них. Не тут-то было, красотки оказались вовсе без запаха... Такого мошенничества я не ожидал ну никак и ломанулся к клумбе с лилиями...

То же самое... Роскошные местные цветы были без запаха вовсе, словно целлулоидные подделки...

Ну не то чтоб это была катастрофа, но я опять почувствовал что добром наша поездка не кончится. Так и оказалось, тем более что я на этом обороте почувствовал вовсе неладное. Вопрос возник сам собой - ЧТО, что же тогда травят, если приходится пользоваться таким ужасом? Уж не дизентерию ли? Или... про сибирскую язву от отца я слышал, когда он вернулся со сборов 1979 году... аккурат из Ёбурга, конечно.

Пообещав себе выяснить это у нашей врачихи, что  оттуда же родом, я не смог вовремя сдержать обещание. Потому что дня не проходило - а точнее, вечера, чтоб я не влип в межнациональный конфликт, ни много, ни мало... Куча отдыхавших оказалась с Донецка и окрестностей - это были совершенно осатаневшие особи, отчего-то злившиеся на меня только за то, что я сибиряк. Столь же неадекватно вели себя кубанцы - они и вовсе пытались прилепить мне кличку "нерусский" без всяких на то оснований. Что меня, надо сказать, нехило удивляло - сами-то они по той же логике какие русские вообще? Я не видел даже волгарей, не говоря уже о чуди - а эти вот чернявые козявки на русских и вовсе не похожи, не то что я, дылда белобрысая... эрзя породистая в худшем случае... В общем, без мордобоя после дискотеки не обходилось никогда. Правда, пяток себе подобных я нашёл, хотя и не похожих на меня. Васька с Новониколаевска был чистопородный шатен с зелёными глазами - частенько он мне за спину и вставал... Остальные парни были кто с Омска, кто с Урала, кто с Томска - так мы и держались стайкой весь сезон. Мы все отказывались понимать эту дикость зауральскую - бить кого-то только потому что он не местный-де... что глаза у него серые а не карие... А ещё эти кадры мучили кошек, в изобилии живших в пансионате, и мы постоянно отбивали у них хвостатых. Палками и камнями. За что постоянно были любимы местными девушками из посёлка. Они всегда звали подмогу когда мы терпели поражение, и вовремя. Этой подмогой были ялтинские офицеры, гостившие почему-то в нашем пансионате и активно тусившие в категории "постарше", т.е. до 60...

Таким образом, я конечно не удивился когда один из этой категории однажды не успел уйти из нашей комнаты к моему приходу, ведь мы уже были с ним знакомы. И я, дурак, всерьёз решил, что виноград и персики были для меня... их же было вполне достаточно! Для меня, стоеросовой орясины, я их на радостях срубал все! Поржав, поговорив со мной о чём попало, Николай мило распрощался и удалился в свои аппартаменты на элитку (был в пансионате такой единственный корпус, хотя внешне не отличавшийся от других, просто туда селили как раз разное офицерьё). Оттуда отдыхающие ходили куда захотят - а вот туда без пропуска было не зайти. Но я узнал об этом после пары недель пребывания только.

Короче, сожранные мной фрукты в тот вечер сделали мне поганку. К темноте я почувствовал резкую слабость, потом заломило суставы и запершило в горле. Решив, что я допился охлаждённой воды до ангины, я сразу после кинофильма пришёл спать в комнату, чем ужасно удивил мать. Но она не стала ни о чём меня спрашивать вообще, просто когда я сонный в два часа ночи вставал до туалета - отметил, что её в комнате нет. Но идти куда-то вообще не преставлялось возможным. У меня было упорное ощущение, что на шею мне надели гаротту и аккуратно затягивают, хотя воздуха для дыхания хватало как прежде. Голова кружилась и о коррдинации движений, так нужной при встречах на аллеях и в кустах, нужно было забыть. К тому же стало холодно и я залез под оба одеяла, едва не задрожав. Уснуть удалось сразу, но возможно лучше было бы валяться с глазками что не закрыть...

В сне я сначала провалился в другой хроносрез, видимо... Там было абсолютно чёрное небо, потому что видеть звёзды мешал дым от костров. Их было очень много на какой-то ровной местности, до горизонта почти. Туда-сюда сновали люди в холщовых балахонах, кричали что-то непонятное мне, возможно, ругались через слово. Не то там была масштабная тревога, не то настоящая беда, меня никто не замечал и кажется, даже не был способен видеть. Я захотел вернуться где был и тут ко мне подскочило что-то человекообразное, но вовсе не человек. Короче, фильм "Чужие" был потом уже, просмотрен много лет спустя, ясно Вам? Оно было бурое, как шерсть медведя летом, но мерзкое и да, ухватило меня за горло, стараясь задушить. И пропало только утром, вместо со сном, собственно.

Поднявшись утром к завтраку, я не понравился себе в зеркале очень. Мне показалось вдруг, что этот чудовищный призрак из сна стоит у меня за спиной и тянет ко мне свою костлявую конечность... Да и шея заметно припухла, правда, никаких следов на ней не было - хотя я бы и не удивился, увидев их после такой ночки. Поторопившись, я в итоге заподозрил что у меня просто жар, и потому мотанулся после завтрака к врачихе... Она уже вернулась с утренней прогулки в море и так и сидела опять в купальнике под халатом у себя в кабинете над какой-то книгой...

Я вошёл, закрыл за собой дверь и вдруг понял, что падаю. В итоге, попытавшись помешать этому, просто сполз по двери.


Над гробом. Своим.


 По всей видимости, я очень разный был всегда на публику и за закрытой дверью. Я обнаружил что не могу встать без посторонней помощи, когда рухнул у двери докторского кабинета. Конечно, врачиха сразу поняла что со мной не ладно, и я сам не заметил как оказался на кушетке под капельницей. Помню также, что она успела даже померить мне температуру - главным образом потому, что, увидев 39.6, она не захотела мне это показывать. Не то чтоб я верил в спасение - просто понимал, что если уж не здесь, то больше мне нигде не помогут. Гаротта на шее продолжала давить и затягиваться. Полагаю, её могло быть даже видно по опухшим тканям, да и рожа моя наверняка была землистого цвета... Вспомнив об этом и не желая быть совсем уж страшилой перед красоткой что старше меня на какие-то 20 лет, я вдохнул поглубже и поискал глазами зеркало. Оно очень удачно располагалось на стене так, что лёжа я мог его видеть. Трудно теперь сказать, к лучшему или нет то, что я его увидел...

Зеркало было залито изнутри каким-то серым мраком. Посреди которого я увидел Монику Белуччи - она старше меня всего на 5 лет, так что тогда ей было 19... Она ещё не снималась в кино и понятное дело я о ней не знал. Да и ежу понятно, что из зеркала пялилась на меня вовсе не она сама, а кто-то, укравший себе её внешность. Сварливый нрав сей особы не мог принадлежать молодой даме таких лет, и что же она имела против меня - до сих пор загадка. Помню, самоуверенная жутко дамочка выразила глубокое удовлетворение видом моих страданий и выразила надежду, что скоро на земле они закончатся, потому что факт моего существования её очень огорчал. Но знаете, я не тот кадр, которого очень расстроит прокламация "Ты не должен был родиться!" Так повелось, само собой как-то, у меня поистине противоположное мнение... Я неплохо знал лексику бараков 6-го посёлка ГЭС, в т.ч. ненормативную, в т.ч. несколько немецких ругательств (точнее, я всерьёз думал что эти слова сканают за ругательства...), вывалил солидный набор этого, присовокупив также то что я как самец думаю о внешности собеседницы - я никогда не считал такой типаж симпатичным, и ей пришлось наслушаться пренебрежительных эпитетов...
 
Это не было бредом - незнакомка заметно удивилась, и лишь потом, сознавая что ей дерзят, пришла в ярость. Особенно ей почему-то не понравилось Hure billig и dich in St;cke zu zerst;ckeln - ну, видать, что-то личное. А поскольку мне было очень и очень скверно, то зрелище когда врагу плохо от твоих слов (всего-то) мне было просто приятно, и плевать что за черты принял противник... я рассмеялся просто.

- Куда это ты глядишь тут мне? - поинтересовалась врачиха, маракуя у себя на столе с какими-то ампулами и шприцом, и, проследив взглядом за мной, только охнула. - Что ты там видишь, а?

- Бабу какую-то озабоченную, - пояснил я, улыбаясь во весь хлебальник... - Она меня кончить хочет.

- Влип ты по ходу, - с неподдельной грустью отозвалась Андреевна. - Крепко влип, но шансы есть... Успел кому сказать что тебе заплохело или нет?

Дальше я помню что меня ещё чем-то кололи, заставили накашлять на салфетку, благо это было не особо сложно, задавали кучу вопросов. Шея стала болеть чуть слабее, температура упала до субфибрильной, но слабость так и осталась, жуткая и противная, ломки в теле стали какими-то блуждающими. Я несколько раз объяснил что не хочу никакого стационара, и так ДР испортили, сюда приехав, а ещё мне надо через три дня на переговорник ехать в Саки, неизвестно что дома с сестрёнкой ещё... ей же готовить надо по часам, она у меня слабенькая. А мужиков в гаражах у бати никто не отменял, к слову... И я не помню чтоб отец любил готовить вообще, право. Он так и помер, не умея мяту от розмарина отличить. И если сестра там без меня заболеет вдруг, скажем, промочив ноги в лесу, собирая бруснику, или в луже перед гастрономом... лучше не надо, сам поубиваю всех подряд...

Поколение смартфонщиков не поймёт ни слова из сказанного. Любые мобилки были тогда фантастикой. Можете поглуглить "переговорный пункт" добавив слово Хвалынск или Прегель. Впечатляющие картинки. Но в Саках оно было вполне себе казённо, шесть кабинок с прозрачными дверьми - интересно, зачем? - несколько табуреток для ожидающих своей очереди зайти и взять трубку.

Как-то так... Т.е. сначала встать в очередь из десятка местных куркулей, оплатить. За то, что телефонистка примет заявку. Потом ждать от 20 минут, пока по селектору объявят нужный тебе город (да, чтоб все знали, что это ты туда звонишь и задавали потом дурацкие вопросы а то и попытались выпасти на выходе из здания) - и потом нужно забраться в эту кабинку дабы наконец снять трубку и поговорить. Если снимут трубку в квартире или конторе, в которую ты звонишь. А к твоей кабинке так или иначе уже выстроится очередь из таких же отдыхающих, не знающих что делается дома, которым срочно нужно выпросить денежный перевод у родни или заказать на другом конце материка то чего здесь нет - и все прыгают рядом, нудят что-де ты долго говоришь и просто мешают. А потом ещё неизвестно на сколько намотал твой счётчик - либо всё просто, на оплаченное время связь работает, потом обрывается. В нашем бараке телефона не было, нужно было договариваться с соседями из хрущёвки заранее, дабы получилось принять звонок из Крыма. И не больно-то поговоришь в таких условиях о личном, сами понимаете.

Через какое-то время у кушетки уже стоял бледный как мрамор Николай из элитки, реально, казалось, что ему сообщили что он приговорён к расстрелу, они о чём-то долго совещались с Андреевной, шушукались, рычали. Я слышал даже сочные эпитеты вперемешку с новыми для меня словами brown plague и "аральский ветер", дама шипела на офицера "шиш тебе, это не туляремия даже, кому показывать потом анализы будешь?" и что-то уже совсем неразборчивое и нецензурное...

Наконец мне было объяснено, что если мне не хочется провести полтора-два месяца ещё в лаборатории, примотанным как заяц на разделку к лежанке, с персоналом одетым как дезинфекторы с бочками лизола, то неплохо было бы согласиться на предлагаемые условия... Я сказал "махнём не глядя", и Николай утащил меня на руках в свою комнату в пансионате. Там было намного уютней, в раскрытое окно не только светило солнце, но и толкались ветки каких-то симпатичных кустов, точно помню что лох узколистный там был...

Увы, из моей позднейшей затеи утащить саженец домой так ничего и не вышло...

А ещё - офигеть, в номере была не только душевая кабина, но и настоящая ванна! Из коридора, где была некая мини-гостиная с телевизором, креслами и шкафами, Николай Павлович натаскал мне томики Стивенсона, Вальтера Скотта, Майн Рида... К моему счастью, все они были на русском - книжные магазины Саков и Евпатории меня тогда жутко разочаровали. Ибо единственное, что я там нашёл для сестрёнки не на мове, было творение Мусы Джанзагизёва "Там, где тёплый синий Исскык-Куль". Оставим в стороне вопрос, насколько это озеро синее, ладно...
 
А нафига мне такое счастье, если оно лежало себе дома в Иркутске на улице Кайская на левом берегу Ангары?

И в общем, представляло собой набор бессвязных текстов - потому что жителю местности автора да, было всё понятно без слов, а вот чужаку ничего не было видно и ясно. Конечно, для демонстрации уровня развития дикарей, которые взяли в руки ручку и сразу стали "писателями", книга хороша и великолепна. Но не для того, чтоб её читать, тем более ребёнку в 10 лет.

Посетовав на ситуацию своим взрослым друзьям, я получил для сестры в подарок огромную пачку сувенирных открыток с видами крымских достопримечательностей, мешок любительских цветных фотографий морского берега (около 70 штук) и жестяную банку из-под кофе, полную цветных камушек и ракушек, которых на берегу пляжа я не видел.
 
Многие раковины немного напоминали нашего ангарского ручейника и перловицу, но намного красочней того, к чему я привык...Так, внутри они были как и положено, матовые и пастельного перламутра...Но были снаружи настолько красочны, что мне не помог нынче поисковик... В общем, позже Маська составляла из них разные натюрморты...

Николай к тому же оказался кофеманом и поил меня вполне сносной особенно по тем временам субстанцией... Еду из столовой он тоже приносил и покупал у какой-то местной бабуси приличные пирожки с картошкой и жареными баклажанами. Что это такое - я узнал только в эту поездку, у нас на рынок их тогда не возили даже азиаты. В Крыму на рыночных прилавках баклажаны лежали горами, и покупали их местные мешками... я не понимал, зачем, и полюбил блюда из них только после 27 лет. Зато у меня прорезалась взаимная и пылкая любовь с перцами всех сортов. Дело в том, что дома был доступен только молотый чёрный перец. К тому же лобби совка было настроено против приправ вообще и перца в частности, у нас на уроках биологии вдалбливали разные ужастики о вреде перца, якобы, если его употреблять в пищу - можно издохнуть от отказа почек и прочая... На самом деле истеблишмент просто не хотел чтоб массы приучались вкусно есть. Потому что так делают-де только классовые враги, позволяют себе питаться вкусно и реально полезно для организма. Советский же человек был обязан подвергаться лишениям и испытывать от этого гордость. Это так вбилось в мозги, что мои ровесницы на фейсбуке всерьёз матерят поколение своих дочек за то, что те смеют возмущаться некачественной одеждой, что им пытались впарить торговцы. Они забыли, какую серость им приходилось носить тогда... это совсем не то что нынче поднимает поисковик, полный открыток и фото из журнальчиков нашего времени. Это примерно как если телагу лагерную напялить на пижаму и на ноги нацепить ЧТЗ-обувь, т.е. попросту кусок резины от автомобильной шины, едва схваченный проволокой  и примотанный к ступне уже поверх вязанного носка. Или дырявого валенка.

А я тогда прочёл ещё раз многое из того что уже проглотил в 8-9 лет не разжёвывая... Я ведь понимал, что Николай ночует на моём месте в нашей с матерью комнате и конечно не был этому рад, но сейчас обещание моему отцу следить за мамой меня скорее раздражало. Зачем мы вообще притащились сюда?

Я подцепил что-то столь опасное для жизни, о чём мне даже не хотят говорить, просто набросившись на персики - здесь они также не были дёшевы вовсе, я уже это знал, но в общем сковородка жареных маслят с литром голубики им вполне достойная замена. Или там, жареная картошка с солёными груздями - недоступное местным лакомство, как оказалось. Потому что пылить до Алушты было бессмысленно не только в карантин, там тупо в 10 утра уже оставались одни ядовитые говорушки и лепиоты. А жрать гамринусы и навозники с дождевиками, что росли у отхожих мест на чахлой глине с пустырником, которую удобрили разве что местные собаки - одна мысль о том была мне противна... У нас в Сибири даже сыроежки и рядовники есть считалось дурным тоном, да и шампиньоны готовить нищебродством почиталось, хотя ещё на моей памяти центровские горожане позволяли детям собирать их на газонах - нынче совершенно забытый вид заготовок и признак того, что голодомор окончен. Так вот, я был зол на отца за то что он выслал нас сюда, в это жуткое место, где нет чистой воды и воды нет вообще, поелику я свободен от обещания - по крайней мере пока не прекратится это издевательство с гароттой на шее... я даже тронуть боялся там, была дурацкая мысль будто что-то порвётся или прорвётся... чёрт знает что такое, но опасно. Спать ночью я уже побаивался, хотя никому бы этого не сказал. Гостья из зеркала благополучно перебралась в ночные сны, там она не уставала глумиться над моим ослабленным положением - просто встать и прогнать её я не мог, валяясь на каких-то сырых топчанах не пойми в каких подземельях, часто ещё прикрученный к ним то верёвками, то цепями... А днём я мог её игнорировать, уткнувшись в книгу или просто глазея в небо. Но над этим проклятым берегом не летали самолёты, совсем. Дома они носились прямо над городом, начихав на то что помешали разговору или вздремнуть после обеда - их присутствие было столь же естественным, как дуновение свежего ветра с реки или леса за городом, хоть часы по ним сверяй. Нынче меня ломало без родного свиста и рёва - казалось, меня вообще забыли все и всюду... Птиц, по всей видимости, также распугали пары лизола над пансионатом, и они не наблюдались в зоне видимости. С досады я вспоминал как на родине ночью орут совы и ухают филины...

Ночью пытался подражать им по памяти. Когда их две - оно ещё милее... Но только на третью ночь услышал в ответ ритмичное плюханье сплюшки, т.е. малого филина.

Тут меня сморило с неведомой силой и я проспал как убитый до самого утра без всяких снов.