Шекспир. Сонет 131

Ты завладела властью надо мной,
На тиранию не имея права,
Как те, что блещут яркою красой,
И оттого надменны и лукавы.

Но прелести других, их ложный блеск
Для любящего сердца безразличны,
Ты для меня милей и лучше всех,
Как бриллиант среди камней обычных.

Мне говорят, что нет в тебе огня,
Способного зажечь поленья страсти.
В ответ молчу, сказать не смею я,
Как от любви своей безмерно счастлив.

Пусть целый мир злословит о тебе,
Зачем мне ангел, если дорог бес.

Thou art as tyrannous, so as thou art,
As those whose beauties proudly make them cruel;
For well thou know'st to my dear doting heart
Thou art the fairest and most precious jewel.
Yet, in good faith, some say that thee behold
Thy face hath not the power to make love groan:
To say they err, I dare not be so bold,
Although I swear it to myself alone.

And, to be sure that is not false I swear,
A thousand groans but thinking on thy face
One on another's neck do witness bear
Thy black is fairest in my judgement's place.
In nothing art thou black save in thy deeds,
And thence this slander as I think proceeds.

Ты так деспотична - при том, какая ты есть {*}, -
как те, чьи прелести делают их надменными и жестокими,
так как ты хорошо знаешь, что для моего любящего безумно
сердца
ты - самый прекрасный и драгоценный бриллиант.
Все же, право, некоторые, кто тебя видит, говорят,
что у твоего лица нет власти вызывать стенания любви;
сказать, что они заблуждаются, я не смею,
хотя я клянусь в этом себе самому.
И чтобы подтвердить, что не ложь то, в чем я клянусь,
тысяча стонов, стоит только _мне_ подумать о твоем лице,
_один за другим_ [один у другого на шее] свидетельствуют,
что твоя чернота светлее [прекраснее] всего в моем суждении.
Ни в чем ты не черна, кроме как в твоих поступках,
и отсюда, я думаю, происходит злословие _о тебе_.