Незнакомка или Рождение Вселенной. Глава 2

Размышления.

И так время шло, жизнь продолжалась, а в последнее время Михаил часто открывал кулон и всматривался в милое личико, временами ему казалось, что портрет оживал, личико становилось живым и светящимся. Как сейчас сидя дома в спокойном состоянии, почувствовал потепление под кулоном, как будто шевеление произошло, он снял, раскрыл и стал смотреть на портрет. Мысли разные стали возникать.

«Все мы живём надеждой познать чистую любовь. Любовь из чистого истока небесного творения. Возможно ли, идти по трудному пути, чтобы вместе с верой горел и огонь любви в моей груди?».

Часто всплывали такие слова в мыслях у Михаила, когда он видел милое  личико на портрете. Вот и сейчас тоже произошло с его мыслями, пошли такие мысли, но они не остановились, он продолжил размышлять.

«Надо осознать насколько светлой должна быть наша воля, насколько аскетически чистые должны быть наши мысли и слова, чтобы не заразить себя, в молчанье или тишине, а может в буре, когда мы приближаемся к тем материям, мимо которых пройти спокойно не получается. Насколько сильна сила мысли. Над многим ещё не задумывался.

Истина рождается и разворачивается в сердце и наполняет его любовью. Ведь главное любовь в себе не растерять, а дать возможность накапливаться, чтобы заиграла всеми красками в принятии и согласии.

А у меня получается?
Не ведаю об этом, вроде получается, любовь к людям проявляется. Любить и принимать их, видеть в них сквозь залежи и наслоения тот трепетный огонёк, и улыбающуюся душу. Как это у меня получается? Сам не понимаю.

Ведь ещё до кулона я кое-что мог. Мог, но отчего-то вспоминается с трудом. Хотя мир находится в движении, так и во мне, темп движения ускоряется. Так по всей вероятности, происходит и с другими людьми. Удивительное наблюдение  предстоит ещё увидеть мне. А может всем сразу? Может и не всем сразу, постепенно увидит каждый, но и данный момент видно, мир меняется.

А у меня желание возникло, изменить мир, почувствовать самому и чтобы все почувствовали, весь народ, почувствовали великую гармонию любви.
Её я стал чувствовать, вот бы навсегда воцарилось в сердцах согласие и  счастьем объяло весь мир.

Учебник жизни, он открыт, прочесть его может не каждый. Жизнь сотворила мир, вселенная внутри тебя на более глубоком уровне, нагруженная смыслом, порою ускользающим от осознания, мыслью. Возможно от переполненных разными оттенками наслоений жизненных, не понятой и не осознанной в призыве в порыве духа и спрятанной его силы, что нет возможности быстро уловить лик бессмертной красоты.
Уже вслух произнёс Михаил, вглядываясь в портрет, продолжил.

– Да-а-а. И вот, кто же ты такая? И для чего твой портрет попал ко мне? А я ведь уже люблю, и встретится с тобой, хочу.
Возможно ли такое?
Я желаю, и хочу изведать любовь, как откровение, нежную, волшебную. Утонуть в твоей улыбке, мне так хочется. В улыбке ласковой, такой теплой, доброй.

Хм. Кто послушает мои мысли, смеяться будет до упада. Но, что мне их смех?
Мне бы увеличить интуицию великолепьем знаний и видений. А страсть любви принадлежащую моему восторженному сердцу и рвётся из груди, она в свете Абсолюта. Наполовину уж раскрыла реальность души моей.

Михаил держал кулон в руке, на раскрытой ладони, и какое-то время сидел спокойно, хотел уже закрыть кулон и надеть его, но посмотрел в окно. И, как хорошо, что среди  двухэтажных домов в округе, в середине стоял их дом, словно исполин. Вид из окна был великолепен, видна вся окраина, а дальше простор луговой, а за лугом лес. Город разрастается в другую сторону, горизонт из его окна виден, как на ладони. И в этот момент солнце опускаясь ниже к горизонту, вышло из-за облаков и упало своими лучами на портрет, оживив его. Он улыбнулся  и произнёс.

– Доброго вечера, незнакомка. – И закрыл кулон, а так, как лучи солнца попали на камешек и он засверкал тысячами крошечных зайчиков, ворвались в русую густую шевелюру Михаила, окрасив её в разные яркие цвета, которые лучами распространились и по всей его комнате.

Михаил словно со стороны увидел себя и очень удивился. Удивился даже не столько тому, что он стал разноцветным, а то, что, как он смог увидеть себя со стороны? Он поднял руку и пошевелил пальцами в этих лучах, и от каждого пальца пошли лучи, словно от солнца. Заиграли по стенам и затерялись на потолке.

– С ума сойти! Что это за феномен? Не может же быть такого. Нет. И не может же это происходить от этого камня, или от портрета. Нет, и нет, и нет. А может быть моё внутреннее я, то большое и высокое, что соединено с душою, оно взглянуло на истинное восприятие мира, освещая непостижимые мысли моего сознания, пылающие пламенем сердечным всё царство любви.

И как мне это познать? То, для чего я здесь родился?
Ведь не для того, что дело своё открыть с успехом продолжать и брату помогать, женится, детей родить, воспитать. Всё это второстепенное.

Нет, детей воспитать, как раз это главное, но самое главное другое, и мне оно должно открыться. Открыться то, что предначертано заранее, и мы это ищем здесь, и никто не знает, где искать. Или не искали в планах бытия, забыв, что надо вверх и вверх. А я хочу не просто принимать этот мир, а разобраться, как он устроен, ведь видно порталов много и куда они ведут? Познать живую энергоинформационную связь Отца Разума и Матери Души материи Рода. Нашего рода.

– Вот, ты откуда тут взялась? – Спросил он, держа кулон в руке. –
Как мне взобраться по лестнице к моей незримой цели? Как, чтобы легко сделать людей счастливыми?
 
Каждый человек на Земле, решение чьей-то проблемы,  сказал как-то дед Андрей. Мы, с Гришей, тогда ещё были совсем небольшими, лет по четырнадцать было нам, и очень удивились его словам, не осознавая их. Совсем не поняли и того что он сказал дальше.

«Вы, оба решение чьей-то проблемы», и видя, вероятно, наш глупый взгляд, и скорее всего мой, пояснил.

«Дар, который есть в тебе, Мишутка, мало проявлен, и может быть не нужен всем, но он, безусловно, просто необходим кому-то. Вот, твоя улыбка, также улыбка Гришаньки, взгляд ваш поддержки друзьям, очень помогает. А потом, любовь, это ж такая сила!»

А мы тогда смеялись, чуть ли не до упаду.
– Какая любовь? К девчонкам, что ль? Фу-у-у!
Дед над нами лишь посмеивался, дальше сказывать продолжал….

Как бы мне пригодились бы теперь сказания деда Андрея. Теперь бы в них разобрался. Может, вспомнятся ещё мне, то, что он пытался впихать в наши в «светлые» головки, как он говорил.

Ведь он все библейские сонеты об Иисусе рассказывал совершенно иначе. Соседка бабушка Вера называла антихристом его за это. Это ущемляло её веру, евангелие она знала наизусть, а дедушка наш над ней посмеивался и говорил, что это самая малая частица, совсем малая, того, что было в действительности написано.  Потом он ей говорил,

«Скажу тебе по секрету, Верунька, евангелие было много, ты даже представить себе не можешь сколько их. Их более шестисот, а оставили всего-то несколько. А вот в тех спрятанных и говорится, кто сын божий.
–Сгинь, нехристь.  – Отмахивалась от него соседка.
–Почему же нехристь? Я крещёный и даже в храме, но по-особому, по древне, древне православному. Русь-то испокон веков была и есть православной и религии здесь не причём.
– Нехристь, ты и есть нехристь, и к тому же неверующий. – Орала соседка на него.
– И верующий я. И вера моя у меня своя. И знаю по более, чем написано в твоём евангелие. Ты не читала евангелие от Дионисия, а о других и говорить тебе не стоит. Божественную связь не разорвать, человек всегда чувствует бога.  Если человек сам не разорвёт эту связь, но всё равно существует тонкая и не разрывная связь. Ну, разве, что душу кто продаст. Многие не понимают, но ведь сердцем чувствуют душу, дух, какие-то чувства».

И я не читал, когда дедушка предлагал, он многого мне предлагал прочесть послушать, мне это было не надо. Настаивать он не мог, как сейчас понимаю, а надо было настаивать.  А сейчас уж деда нет.
Но куда-то ведь делся весь архив деда Андрея. Бабушка бережно всё хранила в железном сундучке, я даже помню его толстенные книги и тетради в особом переплёте. Надо у матушки спросить. Должна ведь мама знать, куда всё делось, она всем этим занималась. Спрошу, сейчас она у брата, внучками занимается.
И отчего-то у него зазвучала музыка, что Михаил удивился, звучал полонез Огинского.

– Странно. У нас в соседях нет музыкантов, откуда звучит? Фортепиано? Да фортепиано. Странно. Или я размечтался? –
Спросил сам себя Михаил, посмотрел на кулон, раскрыл, улыбнулся портрету, спросил.

– Кто же ты такая? Ты меня заставляешь думать так, как никогда не думал, да ещё стал сентиментальным.

Он посмотрел за окно, горел уже закат, в последних лучах уже закатившего солнца, но откуда-то из-за горизонта пробивались лучи, окрашивая половина небес багряными красками с голубизной разных оттенков.

– Простота и величие! –
Произнёс Михаил, с восхищением смотрел на красивый закат.
 –  Да, простота и величие, творение пространства передо мной. Я смотрю и как бы впервые вижу такую красоту. У меня, что с глаз пелена исчезла?

Он увидел, как будто бы конструктор перед собой, всё показывается из мелких частиц зеркал. Как бы цветная мозаика в калейдоскопе, только здесь этот калейдоскоп состоит из энергетических частиц.

– Да-а-а! – С восторгом произнёс Михаил. – Небесный конструктор вечен. Каким же обладает Он знанием и силой мысли, создавая всё это. Создавая себя из энергетических частиц Вечности! Создал нас, человечество, создал всё для нас. Источник счастья. Он подсказывает, как человеку собою остаться, сохраниться в любви, и творить в радости счастье. И себе, и людям, и земле, и вселенной. Он показывает вечность, которая перестраивается в мелких деталях, но остаётся в целом и вечном. Мелкие детали, это да, они в целом и вечном, и никогда не выпадают, лишь перестраиваются.

Михаил смотрел, как переливался мозаичный калейдоскоп за окном, как перестраивались в любую комбинацию, но не меняя целого, всполохи вечерней зари и целиком вид за окном в этих ярких красках достигали совершенства. Зазвенели слова, в которых было и простота, и величие творящей любви, но услышать их не смог, не успел.

Хлопнула входная дверь, и только, что появилась полупрозрачная человеческая фигура, как от содрогания воздуха, открывшейся и закрывшейся двери, всё исчезло. За окном всё так же горел закат, но не было той зеркально-хрустальной мозаики калейдоскопа. Был уже обычный вечер, и в ладони кулон уже не издавал тепло.

– Миша ты дома? – Послышался голос его матушки.
– Дома, мама, я дома. – Ответил Михаил, надевая кулон, и опустил его за тенниску.
– Ужинать будешь?
– Да, мама. – Ответил он, выходя из комнаты, раздумывая над тем, что за видение ему было, и будет ли продолжение. Он почувствовал едва заметное шевеление кулона, а может это ему показалось, но он всё равно твёрдо уверился, что продолжение будет. И что-то ему откроется.

– Должно открыться. Познать структуру Бытия выпало мне счастье? –
Спросил он сам себя. – Пусть всегда на земле расцветают цветы, а в сердцах воцарилось согласие, и всё в любви. –
Пропел он песню, которая ему нравится и часто напевал её, и продолжил уже спрашивал матушку.

– Как там златокудрые принцессы?
– Развиваются, лопочут, слова уже говорят, не чисто, но понятно, ножками топать начинают. Зашёл бы сам проведал племянниц, а то забудут дядю родного.
– Зайду мама, обязательно приду, поиграю с ними, они такие забавные.
– Когда только у тебя такие будут?
– Будут, мама, будут, сейчас им не время быть, некому их родить.
– В том то и дело некому.
Вздохнула мать, накрывая стол к ужину.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.