Элегия

       Струна звенит в тумане…
                Н. В. Гоголь
Воспоминаний зыбкая зола
минувшим жаром сердце обожгла.
И ожили, в таинственном свеченье
плоть обретая, призрачные тени
былых надежд, восторгов и тревог,   
раскаяний, грехов и беззаконий,
и чьи-то лики, словно на иконе,
высвечивает на стекле оконном 
ночной звезды бенгальский огонёк.

Как хорошо! Как грустно и светло
в былых лесах… По отшумевшим листьям
бредёшь глухой тропой у серебристых
прудов, где больше не взбурлит весло,
их гладь тревожа. Там ружейный выстрел
не грянет снова, в небо поднимая
пернатую испуганную стаю. 
Там воздух у покинутых часовен
на горьковатом запахе настоян
от костровищ, укрытых иван-чаем.

И выйдешь вдруг по скошенному полю
к окраине забытой городской,   
где спесь стеклобетонных колоколен 
перемешалась с нищенской тоской
из милости не вырубленных вишен,
окошек, заколоченных доской 
в домишке под проваленною крышей,   
что, как слепец, стучит своей клюкой – 
кривою водосточною трубой. 

И грустным хмелем старого вина
тревожит кровь певунья золотая,   
звенит в ночи далёкая струна, 
венком увядшим в памяти сплетая
обличья, речи, даты, имена...   

Но вот рассвет, журавликом трубя,   
на голубеющем экране окон
твой кинофильм сворачивает в кокон, 
виденье застилает поволокой,   
где только и остался от тебя,   
туманный свет, как от звезды далёкой… 

Согрею чайник. Стану песни петь. 
Печально в доме одному сидеть.
2008