Николай Нырков

НИКОЛАЙ НЫРКОВ
(род. в 1952 г.)

Я вырос здесь, где сосны и березы,
Где череда прилипчива, как мед,
Где в январе в крещенские морозы
Остывший сад от инея цветет.

Я вырос здесь, в полуденной дремоте,
Когда, сморив усталые леса,
Бесшумно бродит на болоте
Июль, сжигая небеса.

Я вырос здесь, в озерной благодати,
Где разливанное тепло,
Где лижут волны на закате
Губами, чмокая, весло.

Где пахнет торфом и полынью
И зорям молятся леса,
Где, купола окрасив синью,
Церквушки смотрят в небеса.

Где отражают чувства лица
И на земле среди садов
В крапиве спит моя провинция,
Глухая к шуму городов.

* * *

Средь суеты внезапно онемею,
Услышав, как, лаская песней Русь,
Средь облаков, вытягивая шею,
Идет по небесам пролетный гусь.

Я тосковал по этим пьяным крикам,
И синеве, распоротой крылом,
И городу, светлеющему ликом,
И куличу за праздничным столом.

Подснежник рвал оттаявшую землю,
И я молился, глядя в небеса,
Чтоб было свято все, что я приемлю,
Как этот день и эти голоса.

Чтобы не гасли радости улыбки
И вечерами в волосы сосны
Вплетались звуки тростниковой скрипки
В прозрачных пальцах ветра и весны.

Чтоб сердце вновь любило и грустило
И не смолкала вечера струна,
Чтоб никогда меня не обольстила
Своей красой чужая сторона.

* * *

Поклон вам, русские деревни и погосты!
Все пережив, смогли мы сохранить
В узлах дорог истоптанные версты
И с детством не порвавшуюся нить.

Спасибо вам за благость и участье,
За ранний свет и песни на заре,
За скорбь могил и первое причастье
И запах сена ночью во дворе.

За то, что здесь, на поле под Рязанью,
Испив тоску осенней тишины,
Мы стали ближе к боли и страданью
И пониманью горя и вины.

За то, что зло не въелось в наши души
И хлеб остался теплым и святым,
Что, научившись каяться и слушать,
Мы без корысти доброе творим…

Я запою, и вы мне подпоете,
И нет родней и ближе наших душ.
Надрывно стонет, спрятавшись в болоте,
Пугливой птицей дедовская глушь.

И дрогнет голос, будто на излете,
Защемит грусть неведомо о ком.
Я запою, и вы мне подпоете,
Не зная слов, но чувствуя нутром.

* * *

Живу равнодушным до шума и славы,
И знаю, что будет, когда я уйду:
Лохматое небо приляжет на травы
И тихо положит к могиле звезду.

В стихи запечатаю душу и слово,
Запахнет весной прослезившийся лед…
И снег, пролежавший почти от Покрова,
Ручьями по жилам дорог потечет.

И вязкие почки во тьме расплетая,
Потянутся к свету ладони берез…
И снова бессмертье в любви обретая,
Пасхальною ночью воскреснет Христос.

В лесу задрожит контрабас сухостоя,
И звуки завязнут в ресницах дождей…
В сосновой ладье тишины и покоя
Мне будет легко без врагов и вождей.

Мне будет легко, как под сердцем у мамы,
Внимать, как с вечерней молитвой в селе,
Намаявшись болью, расплачутся храмы
На этой привычной к страданьям земле…

Живу равнодушным до шума и славы,
И знаю, что писано мне на роду:
Лохматое небо приляжет на травы
И тихо положит к могиле звезду.