Аткарская. Вокзал. Жара. Пломбир

***
Аткарская. Вокзал. Жара. Пломбир
В стаканчиках. Ситро в стеклянных дулях.
По телеку с утра «Двенадцать стульев»
С Мироновым, затертое до дыр.

Нет, лучше так: Жара. Вокзал. Кафе.
Мороженое в вазочках из жести.
Семнадцатый. Девятка. Галифе
Дзержинского (он и сейчас на месте,

Спиной к вокзалу), тянущего длань
Куда-то вдаль, по направленью к Волге,
На остановке трепетная лань
В джинсе и пергидроле, с толком

Терзает «Яву», сеточки, жара.
Второй троллейбус. Тетенька-кондуктор.
Талончики. Плюс двадцать семь с утра. 
Хрипит негромким маршем репродуктор   

Над стадионом. Sic! – абориген,               
Поджар и смугл, спешит к себе на смену
В плетенках кремовых, с барсеткой на руке,
Улыбка – чисто золото Макены. 

Коты. Скамейки. Флоксы. Духота.               
Пятиэтажки. Двор. Трамвайный грохот.
Жара. Из каждой щели лебеда,    
А в остальном – разгул чертополоха.

Пойдешь направо – раз, и не спасти.               
Кому Вавилов, а кому Гагарин.
Здесь русского не надо и скрести,
Чтоб проступил как минимум татарин.

Дом Быта. Третья Дачная, Затон,               
Раскольники, Радищев, Радиола.               
А в маму Коля N. давно влюблен
И папа тоже. И вообще полшколы.

Сарынь на кичку. К осени вода
На Волге пахнет детством и арбузом.
Кулечек с серой солью – навсегда.
Мешок – форева – с теплой кукурузой.

Аткарская. Саратов. Скрипка. Мы.
Идем – чуть-чуть на нынешних похожи, –               
Сквозь сей пейзаж, не знающий зимы.
Не знающий зимы, и смерти тоже,

Где хор цикад грохочет в тишине,
И папа с Мандельштамом на отлете.
Бессонница, Гомер, куда плывёте,
Ахейские мужи, когда бы не

Елена, поздний август, тополя,
Не журавли, распластанные клином,
Зачем мне жизнь? Зачем вообще земля
И небо, это небо – над Берлином?

Berlin, 5 мая 2021