Уцелевший глаз

Я кое-как спасся кошмарною ночью.
С утра же рябит мой оставшийся глаз.
Солдатская кровь, что сливалась на почву,
залечит воронки, как лучшая мазь.

А дзот развороченный, густо дымящий,
как будто костёр одинокий горит,
как ад не подземный, вполне настоящий,
сгоревшими трупами, гарью смердит.

Смолкают хрипения, стоны и всхлипы,
уже просветляется каменный дым.
Смола помогла догореть своим липам,
колёса - машинам и пушкам стальным.

Виднеется зёрнышко солнца средь соли,
что в серую пашню вложило добро.
Я вижу погибели, муки от боли,
убитых и гильзы, окопа гнездо.

Бойцы, будто мёртвые птенчики, дети,
так тянут открытые клюквы, глаза
к невидимой птице, что таврами метит.
Она - это, видимо, смерть в небесах.

Обширный пейзаж, панорама безумства.
Смотрю на ранения, капли, ручьи...
И даже единственный акт душегубства
наводит на дрожь и несметность кручин.

Отметины - звёзды и тучки на небе.
Я ими усыпан и внутренне сыт.
Все шрамы-зарубки на мне, как на древе,
которое выжило в дюжине битв...