лекало

бродяга на улице сказал мне,
что пора уезжать за границу,
в неаполь, камбоджу, может быть, ниццу.
главное: уезжать, не тянуть дней.

кассир в шаурмачной протянул мне билет,
чтобы я поскорее убрался с улиц,
говорит, мол, слетай, поешь устриц.
он даже не спрашивал, сколько мне лет.

дворник метнул в меня прутья,
достал из метлы своей оловянной
и кинул в лицо, ни цокнув, ни вякнув,
и уж ни дорог, ни распутья.

голубь на ветке подбросил записку,
она упала в нагрудный карман,
там было написано: «ложь и обман».
в ответ я отдал ему парочку дисков.

голубь, что с ветки, воспрянул жар-птицей,
выдернул несколько перьев и скрылся,
попросив, чтобы я поменьше искрился,
когда буду в ницце вылавливать фрицев.

мы вместе взлетели с ним над байкалом,
еще начертили с общим лекалом
дороги волшебных и белых песков,
унесших в таинственный летний лесок.

потом я очнулся в обблеванной куртке,
с обклеванной рожей, с пустой самокруткой,
с запиской в кармане, где слов никаких,
и адвокат ругался на понятых.