Древние часть 195

Древние часть 195

 
Толковый словарь Даля: щур 1. м. Небольшая певчая птица семейства вьюрковых. 2. м. 1) Предок, родоначальник (в славянской мифологии). 2) перен. Домовой.
Орфографический словарь
щур щур, -`а (птица)
Толковый словарь под ред. C. И. Ожегова и Н.Ю.Шведовой
ЩУР, -а, м. Небольшая северная лесная певчая птица сем. вьюрковых с ярко-красным оперением головы и груди (у самцов). Ручной щ. Посвистывание ,щебет, трели щура. 11 умекьш. щурбк, -рка, м.
Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова
ЩУР щура, м. Небольшая певчая птица из сем. вьюрковых. Словно дверь заскрипит малиновый щур. Кокорев.;
ЩУР щура, м. (этнол.). В славянской мифологии - предок, родоначальник, домовой (ср. пращур).
Современный толковый словарь
ЩУР , птица семейства вьюрковых. Длина ок. 20 см. У самца голова и грудь малиновые. В хвойных и смешанных лесах Евразии и Сев. Америки, в России главным образом таежная птица. Песня мелодичная.
Единственно надежду дает: ЩЕРИТЬ, -рю, -ришь; несов., что. 1. Скалить, оскаливать. Щ. зубы. Щ.пасть. 2. (1 и 2 л. не употр.). Топорщить, щетинить (шерсть). |Г сов.ощерить, -рю, -ришь; -ре-нный.
Толковый словарь В.И.Даля
ЩЕРИТЬ шерсть, щетину, топырить, топорщить, вздымать от злости, испугу. Щерить зубы, скалить, оскалять, выказывать грозя, или грубо и нагло смеясь, насмехаясь, тамб. Что зубы ощерил, аль железо (рогатину) видишь? Щериться, ощериваться, вздымать шерсть на себе, иглы; | щелкать зубами, грозя укусить; | зубоскалить. Щера ж. новг. щира яросл. камень, от природы в продольных трещинах; сланец, плитняк, плита, лещадь, Пол устлан щерою. Щеря и щера об. ощера, кто щерится, щетинится. Щерый пск. дурнолицый. Щерь ж. шерсть, масть рогатого скота. Нам черная щерь не ко двору. Редрая щерь нам дворит. Щереда об. влад. угрюмый, вздорный, неуживчивый человек, ощера, брюзга.
Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова
Однако думаю все-же слишком родственные слова пращур-ящур. Как говаривал Винни Пух это жжжжж не спроста. Короче истина где то рядом.
 
Подтверждение своих мыслей нашел в работе « «И. Г. Переседов ОБ АМУЛЕТАХ-ЗМЕЕВИКАХ И ИХ СВЯЗИ С НАТЕЛЬНЫМИ КРЕСТАМИ И ИНЫМИ ПРЕДМЕТАМИ ЦЕРКОВНОЙ КУЛЬТУРЫ»
«Амулеты-змеевики - круглые подвески, совмещающие на своих сторонах ортодоксальный христианский извод и образ человека, с радиально исходящими из него змеями, традиционные литургические воззвания и уникальное магическое заклятье»

Самое интересное заключается в единстве христианской символике с изображением змей
«Змеевики равным значением своих сторон демонстрируют внутреннюю связь, семиотический диалог обеих композиций, каждая из которых выступает в нем «от своего имени». Этим удается невозможное: христианское изображение сохраняет традиционный богословский смысл, а образ со змеями претендует на значимость канонического смысла. Магическая атрибутика строится на простых, легко узнаваемых образах, не христианские изображения змеевиков сложны и загадочны: композиция со змеями, лишь в частном варианте похожая на образ Медузы Горгоны , не встречается в художественной традиции нигде, кроме этих памятников» Нам с позиций современного восприятия невозможно понять подобный симбиоз( но нам с точки зрения ящера как пращура нашей цивилизации это понять не проблематично)
« Повторяющиеся магические формулы известны и узнаваемы. Заклятье со змеевиков -hystera-формула - воссозданное по нескольким образцам, не содержится ни в одном средневековом сборнике заговоров и заклинаний . Змеевики практически не помещали в захоронения и не включали в составы кладов . в XIX в. оценка змеевиков изучавшими их представителями Церкви была крайне негативной. Но в Древней Руси змеевики, очевидно, обладали определенной легитимностью. Многие из них найдены в ризницах соборов; а один яшмовый образец был отдан в божницу Троице-Сергиевой лавры Иваном Грозным. В том же храме хранилась иконас врезанным в центр змеевиком. К некоторым из них с симпатией относились церковные иерархи: один змеевик принадлежал долгое время православным полоцким епископам, а другой использовался в качестве панагии при богослужениях .
Магический статус змеевиков несомненен: об этом говорит как расшифровка hystera-формулы, так и свидетельства владельцев этих амулетов . змеевики при обретении всегда одиноки и не нанизаны ни на цепь, ни на шнур, ни на иное приспособление для ношения. Поэтому невозможно наглядно понять, какая их сторона считалась лицевой. Змеи на них часто заменяются змеевидными отростками, а иногда все змеиное гнездо изображается схематически, образ святого всадника не выстроен структурно и лишен монументальной четкости, отличающей церковные изображения святого Георгия. Выходит, что на ранних памятниках, не содержащих христианских изображений, сторона со змеями является лицевой. Hystera-формула, написанная в несколько строчек на их оборотной стороне т.е., создает некоторое подобие вертикали, но она недостаточно выражена и наделена смыслом, чтобы быть оппозицией лицевой круговой доминанте. Поэтому ранние амулеты не могут рассматриваться как тождественные поздним и называться змеевиками в полном смысле слова. Они являются отражением маргинальной магической традиции - одной культурной составляющей из двух, породивших эти памятники. Второй является ортодоксальная, христианская культура, которая далеко не столь однозначно прямолинейна, как ее стараются представить отдельные исследователи. массовое сознание внесло свои коррективы в их внутреннюю концепцию.
Постепенно меняется внешний вид змеиной стороны: черты лица в центре змеиного гнезда искажаются яростью, изо рта начинает высовываться язык, на голове появляются торчащие длинные женские волосы. Змеиная композиция, стремясь вызвать отвращение у зрителей, перестает быть нейтральной: число змей увеличивается (появляются семь двухголовых змеиных туловищ), и их тела, извиваясь, заполняют все поле амулета. Оканчивается этот процесс тем, что в центре змеиного гнезда возникает обнаженная женская фигура . Ее появление кардинально изменило характер памятника, навязав змеиной композиции и христианским изводам эмоциональные отношения. По моему убеждению, змеевики во многом тождественны нательным крестам и близки к иным священным церковным подвескам (таким как кресты-энколпионы и панагии). Значение их смыслового сходства дополнительно усиливается целым рядом исторических подробностей и совпадений. Если змеевики родственны крестам, они с самого начала бытования также должны выходить за рамки простого оберега, оказываясь одновременно и амулетом, и иконой, Иконные изображения на змеевиках повторяют типы, встречающиеся на иконах, в том числе и нательных . На ранних змеевиках композиция со змеями часто имеет в центре круг, из которого выходят вертикальные и горизонтальные прямые, делящие пространство амулета на четыре равные части. Эти прямые напоминают перекладины, а само змеиное гнездо в таком случае выглядит как восьмиконечный равносторонний крест . У славян кресты занимали уникальное положение, по сравнению с другими подвесками (в Древней Руси на каждого новокрещенного возлагался крест ), однако змеевики и здесь сохранили свою связь с ними. Так, на новгородском амулете, найденном в слоях XII в., змеиная композиция была изглажена и вместо нее нанесена гравировка с изображением про цветшего креста . Есть сведение, что в XIX в. крестьяне северных губерний носили киотные змеевики на груди вместе с крестом . Строгий искусствоведческий анализ подобных предметов, найденных на территории Древней Руси, заставляет сделать вывод: конструкции ранних типов крестов-энколпионов, икон-энколпиев, панагий и двустворчатых змеевиков абсолютно идентичны . Некоторые исследователи даже позволяли себе использовать термин «змеевики-„энколпионы". С энколпионами близко связаны панагии - неотъемлемый атрибут епископского облачения; есть сведения, что один змеевик использовался в качестве панагии . Структуру, схожую с конструкцией змеевика - вертикальный перед, круговой тыл, - можно наблюдать в иерейском облачении, в котором наперсный крест дополняется вышитой восьмиконечной звездой на задней части фелони. Надо заметить, что нательные кресты, необходимые православному христианину в его жизни, не являются неотъемлемым атрибутом его захоронения. Кресты и благословенные образа передавались от отца сыну, от сына внуку и далее. Последний член рода или семейства должен был завещать реликвию церкви . Быть может, поэтому такое обилие змеевиков было найдено в ризницах соборов. Если это предположение верно, тогда Иван IV мог передать яшмовый змеевик в Троице-Сергиеву лавру после убиения сына.»
Интересно утверждение о постепенном изменении образа ящера от существа, благосклонно относящегося к просившему, до откровенно негативному восприятию последнего. На мой взгляд здесь и есть та самая сермяжная правда в которой молитвы к пращурам(ящерам) сменяются под давлением господствующей идеологии на отторжение образа рептилоида как родоначальника, как общего предка всех живущих на данной территории людей.
Даже образ Георгия( и не только его) как борца со змеиной сущностью наши предки рассматривали не совсем в согласии с народами других стран.
Увидев первый раз в церкви Георгия Победоносца в Старой Ладоге фреску 11 века на тему «чудо Георгия со змеем» Я долго не мог отделаться от мысли , что передо мной фреска жизни допотопного мира когда люди использовали некоторые виды рептилий как своих домашних животных. Понадобилось еще не раз посетить Старую Ладогу и перечитать сказки, что бы укрепиться в своих предположениях.
Так же как и в случае с Такшакой можно говорить об идентичности всех выше перечисленных изображений одному реально существовавшему ящеру. Вообще изображения ящеров распространены не только в западных областях страны но, что самое главное и за Уралом и в Сибири. Пермский звериный стиль, характерной составляющей которого является сюжет ящера.
Д. Анучин пишет: “среди приуральской чуди было широко распространено представление о каком-то мифическом звере с некоторыми признаками гада с удлиненной головой, вооруженные рогом и напоминающей отчасти крокодилью или носорожью, с вытянутым туловищем, покрытым чешуйками вдоль спины и оканчивающимся более или менее коротким хвостом. Зверь этот <…> представлялся живущим на земле”. Как правило, ящер служит подножием человекообразных фигур (сульде), с которыми представляет подчас сложную композицию. На поделке, найденной на Каме близ деревни Ныргында, изображен “огромный, весьма типичный ящер, длинный, изогнутый, с коротким пушистым хвостом и короткими лапами; на сильно вывернутой нижней челюсти и на шее волоса, верхняя челюсть иззубрена”. На ящере сидит человек с раскинутыми руками-крыльями, голова и руки его переходят в лосиные головы, а те, в свою очередь, в птиц. Это произведение относится ко времени рассвета пермского звериного стиля (VIII-IX вв.).»
Тема ящера, особенно на территории нашей страны, является доминирующей в вопросах устройства как допотопного так и первых тысячелетий современного мира.
Не менее интересная тема которую почему-то стараются обходить стороной как официальные историки так и некоторые сторонники альтернативой истории это совместное потомство как с ящерами так и с древними змеями. В сказах о рождении города Казани говорится «И в качестве даров и на потеху змею отдавали самых красивых девушек. Которые становились наложницами монстра. И соответственно появлялось страшное потомство. Которое называлось- шурале. Это таинственное и загадочное существо, низкорослое горбатое с тонкими пальцами и небольшим рогом на лбу. И хотя прошли уже столетия, считается, что дети змея до сих пор ходят по земле своего страшного предка.» Тема шурале занимает достойное место в творчестве деятелей искусств Татарстана.
Подтверждения существования в прошлом существ с одним рогом, я не нашел, но с двумя рогами оказалось довольно много.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников