Ханукальная история по мотивам сказок Пушкина

                С Б-жьей Помощью               
Жил-был царь,
Самостийной Греции государь.
Чтоб соседям обломать идиллию,
Захватил он также Сирию.
Имя двойное для защиты от сглаза и блох
Дали в приюте ему: звался он – Антиох.
Он был от попа Вологодского зачат всем грекам на срам,
Имя второе по папе пришили – звался Епифан.
               
Завтракал как истый грек –
Ел мочёный чебурек.
Во дворце своём сидел,
В скуке на море глядел.
Ветер по морю гуляет,
Баржу дизель подгоняет,
Тащится себе в волнах
На свой риск и на свой страх.
Пушки с берега палят
И баржЕ пристать велят.
Вот – таможня на помосте,
Антиох зовёт их в гости.
    «Салям алейкум, господа,
    Долго ль ехали? Куда?
    Торговали чем покуда?
    Видели ль какое чудо?»
А, фарцовщики в ответ:
        «Мы объездили весь свет,
        Торговали мы дровами,
        Сапогами, утюгами.
        Видели слона, верблюда.
        В свете ж вот какое чудо:
        За морем страна лежит,
        Там язык – сплошной иврит.
        Там никто не гад, не хам.
        На горе стоит там Храм.
        Как один все очень строго
        В одного лишь верят Б-га.
        Всё в натуре, не свищу!»
    «Иудеев навещу!» -
Молвил царь, купцов спровадя.
В колдовскую книгу глядя,
Обратился он шмелём,
Полетел за кораблём.
В щель под дизелем забился,
Чуть, чудак, не застрелился:
Грохот там, жара, угар.
К острову Мадагаскар
Мимо стылой Антарктиды
Кормчий в плавках фирмы “Speedo”
Держит путь, тоску развеяв,
К царству славных иудеев.
Долго ль, коротко ль - добрались.
Шмель, на дизель тупо пялясь,
Натошнившийся от качки,
Сделал взлёт и, в раскорячку,
Полетел смотреть на Храм,
Сам уж злой как Тульский хам.
Долетел, водить стал носом.
Вдруг нежданно «Дихлофосом»
Некто прыснул, метя в мух,
Из шмеля чуть было дух
Вон не вышел. «Нет, конец!
    Возвращаюсь в свой дворец!
    Соберу свою я рать
    Иудеев воевать.
    Войско их в бою разбить,
    Их порядки изменить.
    Чтоб не жили так «убого»,
    В одного лишь веря Б-га.
    Чтоб привычно стало им по-
    нашему жить. И Олимпа
    Греческим служа богам,
    Чтоб забыли путь в свой Храм.»
Во дворец свой возвратяся,
И зело на всех сердяся,
Он большой собрал совет
В свой овальный кабинет:
Сватья с бабой-Боборихой
И стахановец с ткачихой,
Блудный папа Одиссей,
Воевода Бармалей -
Вместе собрались решать,
Как евреев воевать.
Греки хоть народ удалый,
Но, скумекав, силой малой
Не проймёшь. Чтоб подфартило,
Надо взять волшебной силой.
Нанимали поскорей
В чешуе богатырей.

Сцена: пляж у Тель-Авива,
Отдыхают все красиво.
Мэр – на надувном матрасе,
Рыбачка Соня – на баркасе.
Вдруг все видят: что за диво?
Море вздулось вдруг бурливо.
Кошки враз подняли вой.
Море – на берег пустой.
Откатилось в шумном беге.
И осталися на бреге,
В чешуе угря горя,
Тридцать три богатыря.
Все – красавцы удалые,
Не по-детски пропитые.
Великаны – на подбор.
С ними – дядька Пифагор.
Их никто не превозмог.
И в зело короткий срок
Захватили всю страну
(Чтоб пошли они ко дну).
Тут порядки начались:
Всем под греческую жизнь
Велено приноровиться.
В их культуру плавно влиться.
Чтоб как в омуте забыться,
Без следа чтоб раствориться,
Позабыв завет отцов.
Чтобы не найти концов.                (хас вэШолом)

Антиох, довольный делом,
Новым радуясь наделам,
Край евреев осмотрел,
Кланяться себе велел.
А от ВЦСПС
В Храм послал ОБХС
Дескать, выяснить вопросы
С недостачей «Дихлофоса».
А, подвыпив, стал вопить:
    «Службу в Храме запретить!
    Никаких им обрезаний!
    Пусть спортивных состязаний
    Устроительством скорей
    Занимается еврей.
    В синагогах чтоб без спора
    Прекратить прочтенье Торы.
    В театрах чтоб в ладоши хлопать,
    На пэйсатых злобно топать,
    По Субботам чтоб работать,
    В воскресенье – отдыхать.
    Не Талмуд чтоб постигать –
    «Иллиаду» изучать.»
(Перл писателя Гомера,
Что писал её с гетерой)
Через год (кто мог бы знать?)
Всю страну уж не узнать:
Понастроил пантеонов.
И прислал жрецов в погонах
И фесталок статных, лепых,
Лишь слегка-слегка одетых.
Чтоб евреев развращали,
Чтоб те жёнам изменяли.
Стадионов, лежбищь, цирков
Архитектор – живопырка
Аж в святом Иерусалиме
Вмиг возвёл. И его имя
Было мастер Диоген
(Кто б им всыпал в борщ «Пурген»).

Ой, гевалт! Кто б на подмогу
Нам пришёл. Забыли Б-га
Многие из наших братьев.
Стали греческое платье
Одевать и сняли кипу.
Греки, как в кишке полипы
Нам нужны, как к чаю - хрен:
Антиох и Диоген...
Наши книги – поумней,
И культура – подревней.

Жил-был человек один
В городочке Модиин;
Был из рода Хашмонеев,
Всех по паспорту – евреев.
Он был праведен и смел.
Был священник и имел
К изученью Торы тягу.
Звался с детства Матитьяhу.
В городке том был наместник,
Внебрачный Антиоха крестник;
Вечно идолам служил,
До икоты их любил.
Карьерист был и старатель;
Увеличить показатель
Он хотел, потел как лошадь.
Весь народ собрал на площадь.
Одного уговорил,
Чтоб тот жертвы приносил
Идолам; их лобызал.
Тихо взятку ему дал:
Золота, камней без мер –
Лишь бы всем подать пример.
Обещал под греков моду
Унитаз с водопроводом.
Матитьяhу там сидел
И на акцию глядел.
Верующим сказали: «Ша!»,
Но не вынесла душа
Надругательства над Б-гом.
И, хоть греков было много,
Да и Хашмоней не молод,
Он схватил кузнечный молот
И с отвагой молодца
Иноземца-стервеца
Прямо в кумпол, по макушке
Стукнул этой безделушкой.
Только крепку как орех
Голову имел тот грек.
После первого щелчка
Он хотел сказать: «Пока!».
После второго щелчка
Грек сыграл под дурачка.
После третьего щелчка
Вышибло дух из чудачка.
Тут охрана всполошилась,
Ведь восстанье им не снилось;
Собрались убить вполне.
    «Кто за Б-га – все ко мне!» -
Крикнул славный Матитьяhу.
Он в людей вселил отвагу.
Всяк, кто смел примкнуть был рад.
Через пять секунд отряд
Удальцов вокруг собрался.
Гарнизон в бега подался –
Так им дали «прикурить».
Городок освободить
Матитьяhу умудрился.
А еврей-отступник скрылся.

Антиох сидит в столице.
С Шамаханскою царицей
Веселятся и гуляют;
Скоро едут на Гаваи
По путёвке заказной
На байдарке расписной
(Расслабляться ж не зазорно).
Золотой петух дозорный
Всё молчал, заснув на спице.
Вдруг как переполошится;
С бодуна, как коршун, кличет
И крылом на запад тычет:
Знать военная беда
С запада идёт сюда.
Царь во всех местах потея,
Одиссея с Бармалеем
На ковёр к себе зовёт
И велит послать вперёд
Штирлица с ночным дозором,
На Савраске и с Трезором.
Штирлиц выехал сердясь,
В белу лебедь обратясь,
Продолжает он разведку,
С ветки прыгая на ветку.
День, другой проходит скоро,
Нет известий от дозора.
Антиох, от страха блея,
Посылает Одиссея.
Тот побрился и проспался,
В ту же сторону подался,
Взяв спартанцев и ОМОН.
День на третий видит он:
Ба! Вблизи текучих вод
Лебедь белая бредёт,
Потеряв все ориентиры
(в карте прочерки да дыры),
На мир Б-жий зенки пяля.
От магнитных аномалий
Стрелка компаса трясётся,
И, как шалый коршун бьётся.
Одиссей любил поджарку;
Лебедя забрал к кухарке.
Оборотом огорчён,
Лебедь шведским языком
Молвил: «Ты из-за меня
    Не похмелишся три дня.
    Ты не лебедя избавил –
    Штирлица в живых оставил.
    Ты не коршуна убил –
    Залежи руды открыл.
    Что ж касается евреев:
    Тут мужик из Хашмонеев
    Поднял на восстанье рать.
    Надо срочно подавлять!»

А, тем временем восстанье
Силу набрало. Посланья
Матитьяhу рассылал.
И уж несколько он взял
Городков окрестных. В шею
Греков гнал. Те уж траншею
Стали рыть защиты для.
Только были все как тля
После банки «нафталина».
Поразмысли: в чём причина
Что, столь малые числом,
И без опыта притом,
Побеждали стольких сильных.
Опытных в войне, спортивных.
Больше было их намного.
Это чудо – лишь от Б-га.
Тот, кто верой подкреплён,
Тот неистово силён!

Тут уж слух ходить в народе
Стал об этом эпизоде.
И, надеждой окрылён,
Добрый люд со всех сторон
Стал слетаться, словно пчёлки,
Захватив с собой двустволки,
Словно бы из ниоткуда.
Хашмонея сын, Еhуда,
По прозванью – Макавей,
Очень смелый был еврей.
Отличился он в боях
И решимостью в делах.

Часом тем, орда спартанцев
С Одиссеем – вегитарианцем,
Населенье успокоив,
Приближалась в жажде боя.


Ворчали чужаки:
        «Что ж мы – в Афинские квартиры?
         Не смеют что ли командиры
         Покинуть тёплые сортиры?
         Таким носить бы не мундиры,
А - с комбинацией чулки,
         Кусая длинный ус.
         Задай евреям, коль не трус!»
Сначала долго наступали –
Повстанцев по горам шукали.
Одиссейка с ног уж сбился,
К ветерку он обратился:
    «Ветер, Ветер, ты могуч
    И, не носишь ты онуч.
    ХимОтход сдуваешь в море,
    Треплешь чуб у дяди Бори.
    Матитьяhу я ищу,
    Обещал, что навещу.
    Потерял совсем покой.
    Я – братан ему.» «Постой, -
Отвечает ветер буйный, -
    За Эвксинским Понтом струйным
    Есть гора, за ней – ни зги.
    Там, чувак, крути мозги.
    Кажешь: ищешь Матитьяhу?
    Забирай свою ватагу
    И вали, покуда цел!
    Зад вот надеру, пострел!»

Наконец нашли друг друга;
Матитьяhу без испуга
Посылает смельчаков
В западню поймать врагов.
И на Мёртвое на Море
Их заманивает вскоре.
Что зима – так не беда;
Кромка соли, кромка льда
Всё – одно и, где там край,
Ты пойди-ка угадай.
Там, легко вооружённы,
Встали, нервно напряжённы.
Кавалерии тяжёлой
Греки ставят клин гуртовый.
Словно дерзки крестоносцы,
Прут вперёд, как  рогоносцы.
Лёд как треснет – план удАлся.
Подо льдом полк оказался.
Акваланг хоть одевай,
За буйки не заплывай.
Те от страха не забыли
Путь и, в Грецию уплыли.
Так и канули в дали,
Наплевав на корабли.
Одиссей, ища всех их,
Двадцать лет уже других
Колбасил по белу свету.
Звал: «Карету мне, карету!»

В это время во столице
Золотой петух на спице
Щёлкнул клювом, встрепенулся,
Рот открыл и ...поперхнулся -
Аж стошнил. Крутнул задком,
Молвил русским языком:
    «Вэй! Гевалт! Враги гикимэн!
    Так, фар вус всё пьёшь ты пиво?
    Ох, позорный Антиох,
    Не сберечь тебе твой копф!»
Шамаханская царица
Крикнула: «Ловите птицу!
    Раз на идиш шпарит он,
    Видно сразу, что – шпион!»
Но, кричал в ответ народ:
    «Просто Петя – полиглот –
     Механическая птица,
    (Не суди его, царица)
   Адский робот заводной.»
Но, петух уж сам не свой,
Клюнув, сделал ей писяк;
Глаз, заплыв, стал, как буряк.
    «Ах, ты, мерзка канарейка,
    Отключу все батарейки!»
                «Всё! Завязывай разборку!, -
Антиох, поправив чёлку,
Молвил, бряцая трубой, -
                Мне же завтра с войском в бой!»
Посерьёзнел. Собираться
Стал и в латы облачаться.
Отложил все мульти-пульты
И, у римлян катапульты
Взял в аренду. И слонов,
Тех, что давят люд без слов,
Взял в прокат у Ганнибала.
(Тот имеет их немало).
Взял в Египте колесницы;
В Персии – ручную львицу.
У китайцев слямзил порох;
У славян – «крестьянский» творог.
В чешуе богатырей
Вызвал вновь со дна морей.

Как в горах во Иудейских
Полк стоял бойцов еврейских –
Не струхнул, не отступал.
Матитьяhу речь держал:
    «Хоть, друзья, нас и немного;
    Но, всё в мире ведь - от Б-га.
    Кто за правду в бой идёт –
    Тех Вс-вышний и спасёт!
    На агрессоров ж неправых
    Б-г всегда найдёт управу!
    Будьте ж, братья упованьем,
    Праведным негодованьем
    И надеждою полны,
    Б-га верные сыны!»

Наконец настал черёд,
Антиох уж рать ведёт.
День идёт, второй и третий.
В войске речь от междометий
До суровых матюгов
Слышится. Всё нет врагов.
День ещё прошёл один.
Видят: в поле Насреддин
В даль на ишаке весёлом
Едет с матча по футболу,
Съев два фунта померанцев.
    «Ты не видел ли повстанцев?» -
Греческий патруль спросил.
    «Я в горах недавно был:
    Там во тьме пещер печальной
    Их вожак суицидальный
    С горсткой местных прилипал
    Уж жалеет, что восстал.
    Ни плодов у них, ни теста.
    Худосочны, как невесты.
    От отваги нет следов;
    Мямлят только: «Бокер тов!»»
- Ну, спасибо, брат татарин!
                Как зовут тебя?
- Сусанин.

Тут же мирно разошлись,
Греки в горы понеслись,
Как похмельный – к бочке с пивом.
Обзываться некрасиво,
Но кричали: «Мы жидов
    Загрызём, как пёс – котов!»
Быстро место то нашли
И в ущелие вошли.
Вдруг (кто б знал?) с вершин утёсов
На пехоту и матросов
Камни сверху повалились.
Греки сильно удивились.
Валуны, сорвавшись где-то,
Сплющили слонов в котлеты.
Их для гамбургеров пряных
В ресторан для великанов
Увезли рабы потом,
Подгоняемы кнутом.
А, хвалёная Багира
Словно выпила кефира,
И нагадила со страха
Прямо в царскую папаху.
Глыбы рушат катапульты.
    «Мне разбило камнем пульты, -
Хнычет грустный оператор, -
    Не работает локатор:
    На резисторах кривых
    Целит прямо, гад, в своих!»
А, у каждой колесницы
Выбило стальные спицы,
Воздух вышел весь из шин,
На пол вылился бензин.
От копыт коней шли искры;
Не успели греки пискнуть,
Как узрели пламя, всполох;
Тут уже взорвался порох.
Оружейник, невзначай,
Улетел назад в Китай,
Дельтапланы в лоб тараня.
Угорен народ, как в бане,
Надышавшись СО3,
- Разве кроме тридцати
(влажных) трёх богатырей –
Стали отступать скорей.
Антиох затусовался,
К кухне полевой подался,
Спрятался там за трубой
Недовольный сам собой.
Вот тебе и суп из «манго»!
Греки строились в фалангу;
И в порядке отступать
Многочисленная рать
Начала назад с боями,
Жмя ромашки сапогами.

После долго воевали:
Отступали, наступали,
И, в итоге перевес
Наш был, Волею Небес.
Греков сильно потеснили;
Пол-страны освободили.
И уж следующий шаг
Был взять вражеский Грекстаг.
Антиох в негодованьи
Всех сзывает на собранье.
Бармалей, как замполит,
Грекам речи говорит...

Три солдата под окном
Пили пиво с кипятком,
Обсуждали положенье,
Чувствуя в кишках броженье.
    - Кабы я был генерал, -
Первый, говоря, моргал, -
    На ближайший сеновал
    Снайпера б я к ним послал.
    И с него бы взял присягу,
    Что убьёт он Матитьяhу.
    - Каб был я военачальник, -
Говорит второй мочальник, -
    Я б их ядерной ракетой
    Жахнул! Тут бы и привет им.
    - Кабы я был воевода, -
Третий с мордою урода
Говорит не с горяча, -
    Тихо дал бы стрекача.
Антиох тем часом споро
Оправлялся у забора;
Речь урода по всему
Приглянулася ему.
Он задумался, видать,
И, решил, подлец, бежать.

Утром видят: скачет всадник:
Греческий казак, урядник,
Держит письмецо рука
Из Афинского ЦК:
«Греческим велим боярам,
Времени не тратя даром,
Чтоб царя (кричит народ)
В бочке бросить в бездну вод.»
Повздыхали и закрыли,
Бочку шлангом в море смыли.

Шамаханская чувиха
Ходит по берегу тихо;
Тайный пульт дистанционный
Прячет в сумочке нескромной:
Бочку с милым, как пилот,
К тихой гавани ведёт,
Где уж личный караул
Переправить их в Стамбул
Собирается на яхте.
Только, чу... палёным пахнет:
Пульт Советский как-то разом
Вдруг накрылся медным тазом.
Гонит ветер в девять баллов
Бочку к землям каннибалов.
Дева шепчет: «Сокол ясный,
    Не тужи, ведь день – прекрасный.
    Уж прости, из-за меня
    Будут есть тебя три дня.»


Бамалей, хоть воевода,
Пил в любое время года.
Ну, а уж после собранья
Вдел до самосозерцанья,
Заказав бутылок тачку.
Тут уж началась горячка.
Стал народ совсем уныл:
Царь их в бочке в даль уплыл,
Одиссей куда-то сгинул,
Бармалей войска покинул;
Тут евреи нападают –
Наступают, напрягают.
И, нахальный Хашмоней –
С войском около дверей.

Стали нас бояться греки
(Тут уж не до дискотеки).
Отступают, всё – зазря!
Тридцать три богатыря,
Свой позор спиртным залив,
Сиганули все в залив,
Где живут лишь саламандры,
Прямо словно Ихтиандры.
Пифагора же словили,
Били-били, недобили,
Оттянув ему штаны
На все стороны страны
(Он потом на эту тему
Накропал нам теорему).

Бились день ещё один;
Вот уж весь Иерусалим
Под контролем иудеев.
Полк передовой евреев
Храм отбил, врагов тесня.
Ну а там... Ой, мать честна!
Идола там изваянье -
Антиоха знак признанья:
зевсик в полной вышине
на Троянском на коне.
Чудо, брат, не встать, не сесть,
Что не можно глаз отвесть:
Днём свет Б-жий поглощает,
Ночь совсем не освещает.
А, во лбу фонарь горит,
Месяц под хвостом блестит.
Речь совсем не говорит –
Как сортир водой журчит.
Сзади патефон торчит,
Заедает и скворчит.
Конь дубовый величаво
Вкопаный стоит, как пава.

Вобщем, выгнав всех болванов,
Храм святой от истуканов
Весь очистив, вновь открыли.
Службу там возобновили.
Всё прекрасно. Но коль скоро
Стали зажигать менору,
Видят: масла там – в обрез.
Антиошка – мракобес
Масла полные запасы,
Чтобы редьку с ананасом
Жарить милой Шамаханке,
Вывез в летнюю времянку.
Ну, а в бочках он немножко
Поболтал свиную ножку.
Масло чистое олив –
Некашерен весь разлив
Ни для пищи, ни для Храма.
Но, в подвале из-под хлама,
Весь присыпаный землёй,
Лишь кувшинчик небольшой
Вдруг священники нашли;
И менору враз зажгли.
Только ты хоть бейся в пень,
На один хватает день
Для меноры столько масла.
Неужели же напрасно
Через день погаснет свет –
Символ веры и побед.
Ведь семь дней придётся ждать -
Масло новое отжать.
И Вс-вышний сделал чудо
(Очевидцы – сонмы люда):
Продолжал гореть елей
Восемь долгих зимних дней!
И, с тех пор, ты в поколеньях,
Помня это избавленье,
В честь победы и чудес
(Коль не полный ты балбес)
Празднуй Хануку, товарищ!
По сусекам ты пошаришь:
Ханукальный колобок
Испеки ты за часок.
Да с картофельною латкой
Празднуй Хануку в достатке!
А, под вечер, не зевай,
Ханукию зажигай!
Восемь дней весёлых кряду
Будет нам огонь отрадой.

Вот и сказочке – конец.
Прочитал? Ну, молодец!
Сказка – ложь, да в ней – намёк,
Нам, еврейцам всем – урок:
Коль духовно истребляют –
Замочи тех негодяев!
Я там был, мёд, пиво хлопал
И кошерный пончик лопал.
..................................................

Почитай ещё немного -
Вот черёд для Эпилога.
Расскажу Вам, чуть шутя,
Что случилось год спустя.

Бочка – хоть не кабинет,
Портативный туалет
Был там, зельцер и экстракты –
Всё пайки для космонавтов.
Антиох жирел всё там
Не по дням, а по часам.
Помещаться стало трудно,
Да и плыть так долго нудно.
Стало стрёмно старине,
Он молиться стал волне:
«Господин ты мой, волна,
Ты похож на чабана:
Рыбу ты растишь для  «суши»;
Выплесни меня на сушу!»
Но волне другое снилось –
Тихо в отпуск откатилась.
Бочка, как вчера плывёт,
Кто-то по морю идёт
Из дали, свой шлем напыжа:
Одиссей на водных лыжах.
Палки водные – в руках,
Песнь Эллады – на устах,
Чешет в даль на всех парах.
Бочку он в прицеп сховал,
Курс взял на речной вокзал,
Взяв трофей, в ладоши хлопав,
К автономии циклопов.

Тут с похмелья все горя,
Тридцать три богатыря
Всплыли, чтоб почистить жабры,
Зубочистки взяв и швабры.
Но, увидев берег сей,
Молвили: «Слышь, Одиссей,
Хоть глядишь на нас с укором,
Будь нам новым Пифагором;
И отметим то вином.
Или в твоей бочке – ром?»
В это время, плен снося,
Антиох в дно уперсЯ,
Поднатужился немножко,
Для острастки перца ложку
Съел, как хитрый царь Гвидон.
Но... остался в бочке он.
Слышат шум богатыри:
Кто ты в бочке? Отопри!
Коль ты – гарная девица,
Будь в медпункте медсестрица.
Коль мужик дурной и странный,
Будешь братец нам названный.
Коль – неведома зверушка,
Будешь закусь под чакушку.
Коли это – Чебурашка,
Мы домкратной открывашкой
Вскроем. Мультик ведь – не сон.
Вскрыли. Тут же вышел вон
Антиох. Все стали хлопать.
Утром съели всех циклопы.

Вот теперь конец уж сказке,
До финала от завязки
Здесь - мораль для тех, кто много
Жить евреям, верить в Б-га
Помешал, пил кровь, как клоп –
Всех их съест большой циклоп!