Зима в деревне

   Зима в этом году выдалась снежной и морозной. Частые снегопады и метели сменялись холодами, такими, что не хотелось и носа высовывать  из будки. Шарик, свернувшись калачиком, сидел внутри и время от времени тоскливо поглядывал в сторону хозяйской избы, покосившейся на одну сторону. Ждал, когда бабка Матрёна вынесет ему миску с едой. И тогда завиляв от  радости хвостом,  он побежит ей на встречу, но её все не было и не было. В тридцати метрах от него, в хлеву - призывно мычала Зорька, готовая давно уже отдать молоко своей хозяйке. Вымя распирало и тяжелело. Она переступала с ноги на ногу, не переставая мычать. Пар от её дыхания поднимался под самый потолок низенькой  сараюшки, превращаясь в иней.
   Несколько курочек-хохлаток сидело в углу на нашесте, тесно прижавшись, друг к другу. Примерно столько же копошилось внизу, разгребая ногами то, что высыпалось из коровьей кормушки. Чёрно-красный петух с зелёным отливом гордо взлетел на перекладину между нашестом и Зорькиным стойлом, вытянув шею, закричал во всё своё куриное горло: «Ку-ка-ре-ку, … Ку-ка-ре-ку!»
   Разменяв недавно восьмой десяток, на вид хрупкая тетка Матрёна была ещё полна сил, чтобы справляться со своим небольшим хозяйством. Ни мужа, ни детей, ни внуков - совсем одна на всём белом свете. На «щедрый» пенсион от государства не возможно было прожить и неделю не то, что целый месяц. Вот и приходилось как-то крутиться.
   Белые, пушистые снежинки ещё с вечера, соединившись в танце с ветром - превратились в жуткую метель, бушевавшую до самого утра. Разыгравшись не на шутку, она засыпала все тропинки и дорожки, собачью будку... Но Шарику крупно повезло – вход в его жилище находился с подветренной стороны и оставался свободным. В отличие от старухи, которая никак не выходила, чтобы его покормить. Дверь из сеней и крыльцо спрятались под огромной толщей снега, мешающей выйти из дома. Матрёна металась от окна к двери, но не знала, как выбраться наружу. Охрипшим голосом, пытаясь докричаться до своего верного друга, в который раз позвала Шарика к себе.  Почуяв неладное, тот повизгивая, упираясь лапами -  стянул  с себя ошейник и погружаясь на половину в сугроб, ринулся спасать свою хозяйку. Услышав приглушённый лай - Матрена решилась отодвинуть засов и дёрнуть на себя ручку, чтобы хоть одним глазком посмотреть, что творится за дверью. Пес, вместе с огромной кучей снега ввалился в сени, сбив её с ног. Помогая друг другу, кто руками, кто лапами они добрались до лопаты, стоявшей на крыльце. С ней дело пошло быстрее. Нужно было срочно пробираться к сараю. Все мысли в голове у Матрёны были о кормилице: «Как она там?» Наверное, только это и заставляло её двигаться вперёд. Но глубокий снег – выше пояса сделал своё дело. Выбившаяся из сил пожилая женщина  ещё немного и могла бы от усталости потерять сознание.
    Хорошо вовремя подоспел соседский парнишка - проводил бабушку домой, чтобы немного отдохнула перед дойкой. А потом по-молодецки, быстрыми движениями докопал туннель до самого сарая. Алёшка был старшим среди трёх братьев и двух сестричек. Он часто прибегал к бабке Матрёне, чтобы помочь. А та никогда не оставалась в долгу – то молока нальёт бидон, то сливок баночку пропустит, то творожок и никогда не брала с них денег. Словом были они, как родные. Дай Бог всем таких соседей. Коровы то у них своей не было. Анюта - их мать, с детства боялась крупнорогатых, что там произошло, не знаю, но она наотрез отказалась их держать, хотя двор был полон живности: и куры, и гуси, несколько хрюшек, даже индюшки были. Поставив молоко на стол и в этот раз, Алёшка наказал своим младшим не бросать тётку Матрёну и всегда ей помогать, ведь у неё кроме них никого нет. В этом году после окончания школы, он по настоянию родителей будет вынужден уехать в город учиться дальше.
   А пока на дворе стояла зима со своими снегами и морозами. Шарик в эту ночь спал в сенях на старом полушубке, охраняя сон своей хозяйки, иногда вздрагивая и повизгивая, словно заново проживая вчерашний день.