Угар одиночества

Порой мне так хочется выломать двери
И черепом стены пробить все насквозь.
Терзают меня без возврата потери.
Мне с тронувшим сердце, конечно же, врозь.

Сплошная дилемма. Сплошное убийство.
Я снова и снова шагаю назад.
И пусть этот путь к началу не близкий,
Я вечно все делаю невпопад.

Но если я вновь возвращаюсь туда же,
И если никак не притихнет душа,
То следует, что для движения дальше
Мне стоит иначе проблему решать.

Но то не проблема, лишь скомканы чувства,
Всего лишь такая простая любовь,
И все эти стоны и все эти буйства
Не больше, чем муки несказанных слов.

И сердце страдает от логики разума.
Желания образы манят меня,
Но гласом ума иное мне сказано,
И вот, я пылаю в жаре огня.

Я в детские годы, касаясь подушки,
Часто слышала странный и траурный шум,
Пока ребятня все играла в игрушки,
Марш смерти отчаянно трогал мой ум.

Я видела шествие, тени от страха,
В руках у людей покоился гроб,
Не пряча трагедию личного краха,
Шагали они по краю дорог.

А в голове безпрерывно и громко,
Я слышала мощное эхо: "Бах. Бах".
Видение то в сознании ребенка
Осталось, как пятна от солнца в глазах.

И вот, иногда, оказавшись в постели,
Когда я готова вкусить плоды сна,
Уже забывая о жаждущей цели,
Видение детства застелет глаза.

Так, где же здесь связь между грезой и явью?
И ведь невозможно ее пропустить.
Когда мне нутро наполняет печалью,
То телу не просто в сознании жить.

И я ощущаю тогда запах смерти,
Пусть мнимый, пусть боли лишь гаснувший глас,
Но в сводах не вечной и гибнущей тверди,
Растянутым в годы мне кажется час.

Не переболит, не пройдет, не зачахнет,
Оно загнивает, оставшись внутри,
Тоской и безрадостной падалью пахнет,
А сердце: "Бах. Бах" воспевает в груди.

Мне все еще хочется выломать двери.
Устала, но стены б пробила насквозь.
Вот так одиноко в пространстве материй
И одиноко без тех, с кем мне врозь.