О школьном

На линейке стоим, по линеечке,
За спиной одобрительный взор,
Не просили нас петь, и не спели бы,
Впереди ещё дней, тысяч сто.
Нам учиться, стараться и плакаться,
О судьбинушке нашей, кручинистой,
Неужели всех бед не достаточно?
Не поджечь бы журнальчик, в учительской...
Вот и я, спустя годы, стою на краю,
Размышляю о вечном и временном,
Не просили, как раньше, но всё же спою,
В голове моей мрачно и ветрено.
Если б мог, я бы снова, вернулся в тот миг,
Разрезая пространство и время,
Изучал бы науки и русский язык,
Ни за что, ни о чём, не жалея.
Если б мог, я бы точно, сменил бы февраль,
На желтеющий, солнечный месяц,
И уже никогда не терял бы тетрадь,
И учил наизусть бы, все песни.
Повернуть бы назад, убежать далеко,
В те любимые, школьные фильмы,
О таком никогда не писал Кьеркегор,
Как проснуться, однажды, счастливым.
Никогда, ни за что, ничего не вернуть,
Умоляй ты хоть тысячу джинов,
От того то невзрачен и тягостен путь,
Без волшебных камней и эфиров.
Мы стареем лишь там, где угас наш костёр,
Где мечтать и любить перестали,
Я смотрю на советский настенный ковёр,
Не пугает ни бедность, ни Сталин.
Говорили, одумайся, детство пройдёт,
Словно слёзы дождя на перилах,
Но ведь всё это сказки и пламенный трёп,
Разве жизнь не подушка с периной?
Разве нас впереди, не погладят за то,
Что мы славные, добрые люди?
Мы не знаем о чем, говорил там Платон,
Мы беситься и вредничать будем.
Разве нам от судьбы не положено всех,
Подношений, что кормят надежду?
Мы стареем, как каждый советский генсек,
И скрываем добро, под одежду.