Лариса Румарчук

ЛАРИСА РУМАРЧУК
(род. в 1935 г.)

О, ПРОВИНЦИЯ

Мне бы в тихом переулке
жить да поживать.
По утрам вставать и булки
к чаю покупать.
Листопады… Снегопады…
Век сменяет век.
За ажурною оградой
сон библиотек.
До аптеки, рынка, школы
пешим поспевай.
Лишь на кладбище – весёлый
красненький трамвай.
Под окошком зелень грядок.
Лук дождём омыт.
О, провинция, как сладок
твой нехитрый быт!
И к тому подарку Бога,
к благости такой,
мне б ещё совсем немного,
мне б и век другой.

* * *

Просыпаться, засыпать.
Мамин облик узнавать.
Грудь тугую в пальцах мять.
Просыпаться – засыпать.
Из-под ножниц, золотист,
локон твой упал, как лист.
Детской боли не унять.
Просыпаться – засыпать.
Широка дороги гладь.
Сладко в санках обнимать.
Горько век свой вековать.
Просыпаться – засыпать.
В образ;х, свечах кровать.
Страшно (дрожи не унять)
Богу душу отдавать.
Просыпаться – засыпать.
Словно школьную тетрадь,
жизнь с конца назад листать.
Умирать и воскресать.
Просыпаться – засыпать...

* * *

Юрий Трифонов... Соколов...
И прозаиков, и поэтов –
всех смело уже с берегов,
подхватило волною Леты.

Винокуров и Алигер,
отзовитесь из тёмной дали!
Новой жизни и пульс и нерв
нам нащупать уже едва ли.

К нам, оставшимся, мир суров.
Мы не с этими и не с теми.
Сквозь тела наши, словно кровь,
проступает былое время.

И с девизом «живи сейчас»,
мозг сомненьем не озадачив,
пробегают, не видя нас,
джентльмены удачи.

НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА

Памяти моей бабушки
Брониславы Яновны

Ёлку украшаю,
рада январю.
Боли укрощаю.
Холодец варю.

Старые игрушки
новыми глядят,
из газетной стружки
серебром горят.

А на дне коробки
(вспомню, в горле ком)
от бутылки пробка
с красным ободком.

Вижу то, что было,
как смотрю кино:
вот я стол накрыла,
разлила вино.

Младших отпустили.
В доме ты и я.
…Двадцать лет в могиле
бабушка моя.

И от прежней ласки,
от житья-бытья –
пробка из пласт массы.
Вот и сказка вся.

***

Спи, не надо просыпаться.
Будет твой сосед
дрелью в стенку пробиваться.
А тебя здесь нет.

Ты идёшь, полуодета.
Давит низкий свод,
то исчезнет лучик света,
то вдали мелькнёт.

Что там – свадьба или тризна?
Сон или кино?
Там сидит твой друг старинный,
умерший давно.

Рядом с ним –
на скатерть локоть –
пригубив едва,
та, что от тебя далёко,
хоть вполне жива.

Рядом с ней пустует место,
словно для тебя.
Сколько лиц, знакомых с детства,
Грустных, как судьба.

Что же ты не сядешь с ними,
не пополнишь ряд,
где живые с неживыми
рядышком сидят?

Кто-то мозг пронзает дрелью,
наяву ль, в бреду...
Или, может, это трели
соловья в аду.

* * *

Вижу себя терпеливо бредущую
в сером берете, сером плаще.
Сумки-пакеты со снедью насущною
в каждой руке, на каждом плече.
Вижу себя монолитно шагающей
в людном потоке, след в след,
площадь безмерную пересекающей
на семафора мигающий свет.
Туча свинцовая – дождь надвигается.
Рук не хватает, чтоб зонтик
раскрыть.
«Юные ленинцы» – так называется
улица, где мне сподобилось жить.
Улица Юности, улица Ленинцев…
Вижу себя меж высоток крутых.
Лист облетевший надолго ль прилепится
к стеклопакетам окошек твоих?
Ливни кислотные, взрывы, пожарища…
Рук не хватает, чтоб маску надеть.
Вижу себя обречённо шагающей
улицей Юности –
в завтрашний день.