Детство. Дворянское гнездо

  Ещё я хотел бы рассказать о моих учителях. Или о моих соседях. Или, если совсем точно, о соседях – учителях.
  На нашей улице, на противоположной стороне, по диагонали жила семья Ждановых – очень необычная, неординарная. Дмитрий Прокофьевич был директором нашей школы. По характеру – очень требовательный, очень строгий, даже иногда очень жёсткий. С такими же строгими чертами лица. Среди учеников у него было прозвище – Кобчик. Думаю, он всегда хотел лидерства нашей школы.
  Школа у нас была восьмилетняя. И если, например, надо было собирать металлолом, были задействованы все. И частенько получалось 1-е место в районе. Это распространялось и на подбор учителей в школе. Отношения были очень строгие, серьёзные. Нерадивый, вялый учитель вряд ли задержался бы в нашей школе, либо надо было перевоспитываться и соответствовать.

  И под стать директору была его жена, директриса – Анастасия Дмитриевна. Ася – так ласково называли её на нашей улице. Что это была за пара? Говорили они, несмотря на то, что проживали в нашей провинциальной деревне, - на чистейшем, правильном русском языке. Звали друг друга всегда по имени-отчеству, да и окружающих их коллег, учителей, и даже нас, соседей. И называли друг друга, произнося правильно каждую букву, каждый звук. Откуда возникла в них эта высокая культура? Была ли она приобретённой при получении образования педагога, или была получена при воспитании в семьях, а может, люди рождаются с врождёнными задатками культуры, сказать трудно. Но вот то, что они пожизненно смогли удерживать такой высокий стиль поведения, это всегда вызывало во мне восхищение.
  Особенно в этом плане отличалась Анастасия Дмитриевна – лицо её было с правильными, красивыми, но строгими и даже дворянскими чертами. Волосы всегда были собраны в какую-то невероятную причёску, на голове её был заправлен под волосы, мне кажется, как будто какой-то цилиндр. И когда она шла мимо нашего дома, вся прямая, подтянутая, туфли на каблуке, казалось, она из какого-то другого мира. Вела она, естественно, русский язык и литературу.
Так получилось, что судьба этой семьи прошла через моё детство, перед моими глазами.

У них был единственный сын, дядя Слава. Он был моложе моей матери, но по возрасту для меня всё  равно дядя. В необычной семье, а она, может быть, была бы обычной в каком-нибудь крупном городе, в столицах, в необычной для нашей деревни семье естественно должен был бы быть и необычный сын. Но природа, эта невероятная природа сыграла в совершенно, я бы сказал, в другую сторону. Дядя Слава был абсолютно позитивным, жизнерадостным человеком. Женился он очень рано, в 18 лет, и у него быстро появилось две дочки.
  Но, как это часто бывает, ранние браки – некрепкие. В общем, с первой женой дядя Слава и быстро развёлся. Кажется, когда-то эти дочки приезжали – они жили потом в Санкт-Петербурге. Но у меня не осталось впечатления об этих девочках.   

  Потом дядя Слава уехал и жил в Москве, работал строителем. Ещё раз женился. Вторая его жена – т.Таня, очень нравилась Анастасии Дмитриевне – коренная москвичка, умна, интеллигентна, красива. У них родилось двое мальчиков – Дима и Илюша. Дима был младше меня где-то на 7 лет, а Илюша ещё может быть года на два. Эти мальчики каждое лето привозились к бабушке и дедушке на всё лето. Они запомнились в моём детстве.
 
  Как-то раз мы, старшие мальчики, устроили интересную шутку. В нашей деревне тоже существовали всякие какие-то сказочные легенды, существа, в общем, местный фольклор. И вот один из персонажей – поволошки. Это женщины с длинными растрёпанными волосами, волшебные и страшные. Мы с ребятами разделились по двое. Одни шли к малышам и рассказывали, что за школьным садом, в кукурузе, завелись поволошки.
  Я и кто-то из моих друзей шли в сарай, брали тулуп, выворачивали наизнанку, что-то нахлобучивали на голову. Те, первые из моих друзей, вели заинтригованных малышей к кукурузе по улице, вокруг здания начальной школы. А мы пробирались к этой же кукурузе через наш сад, с другой стороны поля.
  И вот уже когда малыши смотрели на высокие стебли, ничего не происходило, и вот тогда из глубины кукурузы потихоньку выдвигались мы, издавая нечеловеческие звуки. Что тут начиналось! Малыши, завидя нас, начинали бегать, визжать, кричать, возвращались обратно на улицу. Помню, Дима Жданов громко кричал, так что слышали все: - Бабушка! Они существуют! Поволошки существуют! И хотя наш вид не соответствовал сказочному образу, впечатление просто зашкаливало. Было потом очень много смеха среди детей и взрослых.

  Как-то припоминается мне, мы были уже студенты и приехали навестить маму и отца. Было уже довольно поздно, и вдруг к нам кто-то постучал. Это был дядя Слава, но помню, все его звали Славка. Он пришёл с выпивкой, ему захотелось у нас посидеть, пообщаться. Мама подала закуску, нам интересно было послушать – всё-таки москвич. Дядя Слава, как обычно, был оживлён, весел, общителен. Мы тогда засиделись допоздна, разговор был интересным. Мы чувствовали при этом какую-то соседскую близость.

  Интересно, что на этом личная жизнь д.Славы не закончилась. Он умел общаться, умел зарабатывать, мог посидеть в ресторанах. Короче, случилось так, что ещё одна женщина родила от него ребёнка. Жена этого не перенесла – последовал развод. А за ним – следующий брак. Я уже не помню, как звали его последнюю жену, кажется, она работала где-то в Москве, в министерстве.
 
  Так на нашей улице появился ещё один мальчик Ждановых – Саша. Анастасия Дмитриевна очень всё это не любила, ей жаль было второй жены дяди Славы, а третью она недолюбливала и называла лошадкой. Иногда она приходила к моей маме и жаловалась на Дмитрия Прокофьевича. Она говорила – Он мне так надоел, что меня раздражает даже то, как он дышит.

  Наиболее удачным их внуком был Дима. Он унаследовал от отца весёлый нрав и жизнерадостность, а от деда – обязательность в делах и ответственность. Весёлый, очень похожий на актёра Леонардо ди Каприо, Дима нам всем очень нравился, его любили все наши соседи.
Когда Дима и Илюша подросли, начала раскручиваться трагическая карусель этой семьи.

  Дмитрия Прокофьевича свалил инсульт. Он уже лежал, не мог говорить, а произносил только одно слово – «мама». Он так называл Анастасию Дмитриевну. Долгих семь лет он был лежачим на её  руках. А потом он умер, Анастасии Дмитриевны не было дома, она уходила в магазин. Вернувшись, пришла к маме, плакала, сокрушалась – вдруг он что-нибудь сказал бы перед смертью. Мама успокаивала: он же не мог ничего говорить. Да и за 7 лет он уже всё сказал, что можно было сказать взглядом.
 
  Прошло совсем немного времени, и мы услышали, что умер дядя Слава. Вроде бы по дороге на дачу его прихватил сердечный приступ, и врачи приехать не успели.
И прошло ещё немного времени, и мы услышали, что умер Дима.
  Он был очень успешен в Москве, создал кооператив. Отец, дядя Слава, помогал ему с подрядами. Дима успел жениться, у него появился сын, он заработал квартиру.
  Смерть его была внезапной и Анастасия Дмитриевна подозревала, что погиб он не просто так. Что всё это подстроили из-за его высоких заработков. Я не знаю, как она всё это перенесла.
  Наступила старость и в её жизни совсем не осталось мужчин. Илюша был совсем молод, а Сашок ещё не вырос. Фактически в старости она осталась одна, отдав всю жизнь и силы на мужа, сына и внуков.

  Помню, мы приехали на 70-летие мамы, ремонтировали дом. Анастасия Дмитриевна пришла и посидела с нами на лавочке. Она похвалила нашу семью, что мы всё делаем вместе, дружно, очень дружим все – и мама и дети. А через час мы услышали, что она умерла, упала в погреб и ударилась насмерть.
Так закончилась жизнь Анастасии Дмитриевны и её семьи.
 
  Мы мало что потом слышали об Илюше. Вроде бы Сашу мать отдала в кадетский корпус. Так заканчивается история про «дворянское гнездо» нашей деревни. В их доме всегда собиралась наша деревенская элита. А в старости Анастасия Дмитриевна была совсем одна, за ней присматривал только новый директор школы Василий Васильевич.