Потеряшки 7

Начало здесь http://stihi.ru/2021/11/25/5866


ОН

«Что же ты творишь? – в замутнённое алкоголем сознание пробивался  плачущий голос матери. –  Решил себя угробить? А обо мне ты подумал? Об отце ты подумал? Стыд-то какой… На улицу выйти нельзя… Только и слышишь за спиной – сын алкоголик…»
Колька с трудом возвращался из, ставшего за последнее время привычным, небытия. Голова раскалывалась. Пересохший язык буквально прилип к нёбу… С трудом поднявшись на ноги он добрёл до стоящей на плите кастрюли с  узваром, зачерпнул полную кружку и жадно выпил. Стало немного полегче. Мельком бросил взгляд в висевшее на стене зеркало и замер. На него смотрело страшное, опухшее, с разбитыми губами и синяком под глазом существо. «Красавец…» –подмигнул он своему отражению. «Она меня таким видела…» – пронеслась в голове мысль и Кольке стало стыдно, мерзко и противно.
– Прости меня. – подошёл он к матери, обнял её, прижал к себе крепко- крепко. – Я больше не пью. Обещаю тебе. Пару дней побуду дома – отосплюсь, и уеду отсюда.
– Это правильно. – мать гладила его по голове, словно маленького провинившегося пацана. –Это правильно. Уезжай…



ОНА

– Мы переезжаем. – Она говорила так отрешенно, словно о чём-то незначительном, совершенно не стоящем внимания.
– Как переезжаете? – ахнула от неожиданности мать. – Куда? Почему?
– В город…
– Это я буду решать, где нам жить! Мы никуда не поедем! – голос Мужа сорвался на противный визг, но Она и бровью не повела:
– Я тебе уже говорила – оставайся. Уеду одна.
– Он что не знает о твоих планах? Вы не вместе что ли решились на переезд? – мать со страхом смотрела вслед, выбежавшему из комнаты зятю. – Вон как дверью хлобыстнул. Ой, дочка… Опять ведь скандал в доме… Тебе это нужно?
– Всё он знает. А решали не вместе, мама. Мы никогда, ничего вместе не решаем. – горько усмехнулась Она. – Скандалы… Они у нас и так каждый день… А здесь, хоть повод есть.
– Доченька, а если он и вправду не поедет? – заволновалась Мать. – Как ты… Одна… В городе… Да с ребёнком на руках!
– Не поедет – и хорошо.  Всё- равно жизни нет… – Её глаза предательски увлажнилась, но Она быстро взяла себя в руки. – Я справлюсь, мама. Не переживай. В городе для ребёнка лучше… Там и школы не такие как здесь, да и вообще…
– Так- то оно так… – согласилась мать. – А тут ведь и дом, и хозяйство… Столько всего нажито. И мы рядом.
– Я, мама, уже заявление на расчёт подала… Через две недели расчёт получу и уеду.
– Вон оно как… Значит ты уже окончательно решила…
– Окончательно.

ОН

Дом- работа- дом… Дом- работа- дом… Год… Два… Пять… Десять…
Жизнь, как у всех. 
Всё, как у людей.
«Ну чего тебе надо… Ведь всё есть… Всё, как у людей… » – порою, мысленно, ругал себя Колька. Он смотрел на построенный собственноручно дом, на снующую по этому просторному дому хозяйку – его жену… Слушал её восторженный лепет по поводу покупки чего-то из мебели или какой-нибудь тряпки. И захлёбывался от тоски.
С некоторых пор, единственным  светлым пятном в застоявшемся болоте будней, для Кольки стал отпуск. И поездка в деревню, на родину, к родителям. Едва переступив порог родного дома, второпях бросал он чемоданы и бежал к жившей по соседству – Её подруге.
 – Она приезжала уже? – вместо приветствия спрашивал Колька у соседки.
А дальше, словоохотливая женщина сама, без дополнительных вопросов и подсказок с удовольствием повествовала обо всём, что знала:
– Вчера только уехали. Ой, какая же Она красавица. Ничуть не изменилась. Но городская стала. Вся расфуфыренная – глянешь и страшно подойти.  А начнёт говорить  – всё та же.  И хохотушка, как прежде. Прибежит, сядет вот тут, где ты сидишь, и как начнёт рассказывать – словно и не было этих лет.
– А про меня спрашивает?
– Нет… – вздыхала соседка и прятала глаза.
«Врёт» – сразу же определял Колька, но не обижался. Понимал, как истинная подруга, соседка хранит Её тайну. И на душе становилось теплее.
– Как они живут с Братом? – каждый раз, зачем-то задавал этот вопрос, зная заранее, как больно ударит его ответ.
– Хорошо живут. Муж Её любит. – бесхитростная женщина без утайки выкладывала всё, что знала. – Да и как Её не любить. Если бы ты Её сейчас увидел, тоже влюбился бы…
«Если бы я увидел…» – грустил Колька по дороге домой. Но судьба, то ли хранила их от встреч, то ли играла с ними в кошки- мышки.
Из года в год..  Они не совпадали всего на один день…
Была. Вчера только уехала…
Был. Вчера только уехал.

ОНА

– Был. Вчера только уехал.
Соседка с грустью смотрела на свою подругу.
– Заходил к тебе? Про меня спрашивал? – взволнованная, раскрасневшаяся, Она опять была той юной девушкой и подруга снисходительно улыбалась:
– Прибегал. Спрашивал. Сидел вот тут же, где ты сидишь.
 Говорила и в очередной раз удивлялись – а ведь и правда, на том же самом месте.
– Расскажи про него… – замирала Она в ожидании, и подруга принималась описывать своего вчерашнего гостя.
– Не говори Кольке, что я спрашиваю про него – выпытав всё, до мельчайших подробностей, обнимала Она свою подругу.
– Не скажу… Не переживай. Расскажи лучше, как вы живёте? – спрашивала, заранее зная ответ. И с грустью слушала:
– Хорошо живём. Муж меня любит… – Она привычно щурила глаза и сразу же переводила тему разговора на деревенские новости.
В утверждение «хорошо живём» подруга верила с трудом. Впрочем, раз Она не хочет делиться своими бедами – значит и не надо. На то они и подруги, чтобы не лезть в душу, когда не просят.
«Муж меня любит…» – горько усмехалась Она, шагая по деревенской улице.
Любил ли Её муж? Да. Он и вправду Её любил… Это была любовь на грани ненависти… Любовь тирана к своей жертве. Плохо было только то, что Она совершенно не походила на жертву, и не собиралась ею становиться.
Как Ей удавалось завоёвывать любовь окружающих – для мужа сразу же стало не дающей покоя загадкой и болью. Но это проявлялось во всём. Одноклассники дочери – и девочки, и мальчики – заходили к ним в дом, чтобы поговорить с ней, рассказать Ей свои самые сокровенные тайны и выслушать Её советы. В компании друзей Она непременно становилась гвоздём программы. Буквально фонтанируя идеями, из скучных посиделок Она устраивала настоящие праздники. И глядя, как взрослые люди, по Её команде, прыгают друг через друга играя в чехарду, или старательно пишут на листочках вопросы-ответы, как дружно поют песни или хохочут над Её рассказами он захлёбывался от злости.  А то, что и в карьере Она преуспевала – доводило его до белого каления.
Знала ли Она об этом. Да, Она почти сразу же разобралась в основной проблеме их совместного проживания. Но становится, угодной мужу, серой мышкой не захотела. Впрочем, и прерывать эту затянувшуюся череду безрадостного семейного существования – не торопилась.
Боялась одиночества? Старалась наладить отношения в попытке кому-то доказать, что Она не ошиблась в своём выборе? Жила, как миллионы женщин ради детей? Ради статуса «замужняя»?…
Она даже себе самой не могла бы объяснить причину.
Единственное о чём Она сожалела – то, что стихи покинули Её. Иногда, соскучившись до безумия по тем радостным минутам, по тем ощущениям полёта души, Она  садилась за стол, открывала тетрадь… И глядя на совершенно чистый лист бумаги, понимала, что ни одной строчки больше не может написать. Тогда Она говорила себе со злостью: «Так тебе и надо…» И тихонько плакала…
Жизнь, как у всех. 
Всё, как у людей.
Дом- работа- дом… Дом- работа- дом… Год… Пять… Десять… Пятнадцать…


ОН.



– Она приезжала уже? – видя замешательство соседки, Колька в недоумении потряс её за плечо.
– Ты что, ничего не знаешь? – соседка не смогла скрыть своего удивления.
– Что случилось? – чувствуя, как страх, ледяными щупальцами обвивает его сердце, буквально помертвел Колька.
– Они развелись… Уже второй год.  Брат приезжал уже с новой женой.
– Развелись!?! Нет… Я ничего не слышал.
Колька и сам не понимал – обрадовала ли или огорчила его эта новость. Но то, что она выбила его из колеи – сомнений не оставалось.  В задумчивости он шёл- шёл куда-то по деревенской улице. Растерянный и подавленный.
«Они развелись… Она теперь совершенно свободна… Она больше никогда не приедет в деревню… Значит мы никогда с ней не встретимся…» – то взлетал от радости, то падал в бездну отчаяния Колька. 


ОНА

Нервотрёпки, сопутствующие любым переменам, а уж тем более разводам, остались позади. Она, наконец-то, почувствовала себя свободной и счастливой. Казалось теперь ничто и никто не нарушит Её долгожданного, радостного покоя. Но состояние эйфории исчезло, как только подошло время отпуска. Она вдруг поняла, что больше никогда не поедет в деревню. Значит, они никогда не встретятся с Колькой…
И даже звонок подруги, которая полчаса тараторила о том, как «приходил, спрашивал… он и не знал ничего…» – особого облегчения не принёс. Что-то важное ушло из Её жизни. Что-то очень важное, что помогало Ей все эти годы быть сильной.


ОН

– Она тебе пишет? – соседка смотрела на своего гостя с улыбкой. Она уже давно привыкла, слышать от Кольки вместо слов приветствия вопрос о Ней.
– Не пишет… – и видя, как он заволновался, поторопилась успокоить – Телефоны есть. Звонит…
– Ну, конечно! Звонит… – Засмеялся Колька. И вдруг стал серьёзным: – Дай мне Её номер…
«Неужели он и вправду позвонит… Что он Ей скажет… Через столько лет…» – мысли словно рой взбудораженных пчёл жужжали и жужжали в голове соседки. Она даже хотела позвонить своей подруге и предупредить Её о возможном звонке, но подумав, решила оставить всё как есть. Сами пусть разбираются…
Набрать номер телефона и услышать Её голос оказалось нелёгкой, почти непосильной задачей. Прошла неделя и две… Отпуск уже давно закончился, а Колька всё никак не мог решиться на этот шаг. Клочок бумаги, с заветным номером, был надёжно спрятан в бардачке машины. И теперь, практически каждый  день, Колька доставал этот сокровище и повторял, как заклинание: «восемь… девятьсот пять… пять… девять… ноль…» Листочек уже изрядно потерся на сгибах и грозил в один прекрасный день просто рассыпаться, но это не имело никакого значения. Номер телефона был надёжно спрятал в тайнике Колькиной памяти. И эта маленькая тайна дарила ему столько ярких эмоций, столько сладких грёз… Утонув в своих мечтаниях, он и не заметил, как осень сменилась зимой… А зима, сдаваясь напору солнца, побежала по улицам весёлыми ручейками…
Праздник Победы  в городе всегда отмечался с размахом. Этот год не был исключением. Шагая по украшенным, гремящим маршами улицам города, Колька вдруг затосковал… И предательница- память в ту же секунду перебросила его в родною деревню. В такой же майский день, в далёком 197… году.  И не в силах больше сопротивляться своему желанию он набрал этот, не дающий ему покоя, номер.
– Да. Я вас слушаю…
Услышав такой знакомый, такой до боли родной голос, Колька буквально задохнулся от чувств.
– Да. Я вас слушаю. – в нетерпении повторила Она погромче и явно рассердившись, еще громче: – Да! Я вас слушаю!...
– Здравствуй… – собрав в кулак всю силу воли, сказал Колька и замер в ожидании ответа. Пауза затянулась и испугавшись, что Она бросит трубку он поторопился спросить: – Ты меня не узнала?


ОНА


Звонок, разрушив приятное, полусонное ничегонеделание, настойчиво требовал ответа. Она мельком взглянула на экран телефона – незнакомый номер… Хотела сбросить, но рука машинально потянулась к кнопке принятия вызова.
– Здравствуй… – Не веря собственным ушам, Она замерла в странной, неловкой позе, не в силах ни пошевелиться, ни издать хоть какой-нибудь звук… – Ты меня не узнала?
Она узнала бы этот голос из тысячи тысяч голосов. И чувствуя, как земля уплывает из-под ног, Она ухватилась за телефон, как за спасительную соломинку.
– Здравствуй, Колька…
Она почувствовала как там, в другом городе – далеко- далеко… за тысячу километров отсюда, выдохнули с облегчением. И Ей тоже, сразу же стало легче. Они говорили и говорили… О погоде и о политике. О старых друзьях и о деревенских новостях… Рассказывали о красотах своих городов…  И вдруг…
– Я всё помню. Всё! – сказал он странно- низким, хриплым голосом…
– Не надо… – сказала Она и нажала кнопку «отбой».
Словно в полусне Она добрела до стола, взяла тетрадь, ручку и старательно вывела первую строку:

Звонок из прошлого и голос твой родной.

   Дальше слова побежали всё быстрее и быстрее, привычно выстраиваясь в ряды:

Такой далекий, но родной настолько,
Что мир в одно мгновенье – пеленой!
И сердце вскачь –  любимый! Коля!  Колька!

И сразу минус двадцать долгих лет.
Холодных лет обиды и разлуки.
А в памяти лишь глаз влюбленных свет
И губ тепло, и ласковые руки.

Нить разговора плавненько течет –
Знакомые.. Политика.. Погода...
Но только времени давно потерян счет –
Секунда? Час прошел? Или полгода...

О прошлом ни намека. Просто друг.
С которым сотни лет не говорили.
И громом для меня – твой голос дрогнул вдруг:
– Я помню все. Ну что ж мы натворили…

Рванулось сердце. В горле стынет крик:
– Не надо!!! Замолчи!!! Мне слишком больно...
Но прошлое настигло нас. И в миг
Разрушен хрупкий мир тобой невольно.

И нет возврата. Ты сказал слова,
А я услышала и все в себя впитала.
Зачем теперь – ты прав, иль я права…
Замкнулся круг. Все началось сначала.

Мне 19. Корчится душа
От страшной дикой нестерпимой боли.
Стою в руинах мира чуть дыша…
Ни опыта, ни разума, ни воли.

Звонок из прошлого... И голос твой родной...
Нить разговора плавненько течет...
Мне 18... И поет душа...
Любимый мой, ну  что ж мы натворили?

Она перечитала написанное и заплакала. Но, как не странно, это были не слёзы горя. Это были слёзы радости. Не прошло и пяти минут, а в тетради появилось еще одно стихотворение:


Посчитать бы нам –  сколько минут,
Сколько светлых, счастливых минут
Мы дарили друг другу с тобою.
Мы живем, а часы не идут.
Не идут, а бегут и бегут.
Нам не стать друг для друга судьбою...

Посчитать бы нам – сколько же лет,
Сколько горьких безрадостных лет
Мы прожили с тобою в разлуке.
Ты ушел. Только помню я свет,
Синих глаз твоих ласковый свет.
И твои бесподобные руки.

Посчитать бы нам–  сколько же дней,
Сколько быстрых коротеньких дней
Нам осталось прожить в этом мире.
Мы уйдем. Только вспомнит рассвет
Наш любимый, наш звездный рассвет
Как с тобою мы счастливы были.


А потом еще одно:

Может, когда-нибудь... я расскажу тебе, милый,
Очень не скоро. Когда пропадет эта боль,
Как беззаветно, как горько тебя я любила.
Как безнадежно мечтала остаться с тобой.

Может, когда-нибудь... сам ты поймешь, мой любимый,
Очень не скоро. У жизни почти на краю,
Как беззаветно, как горько тебя я любила.
Как безнадежно, как верно тебя я люблю.

Годы пройдут... пролетят. Неминуемо старость
Даст нам испить безнадежности горькой вина.
Сколько ж любви нерастраченной в сердце осталось...
Лишь потому, что тебе я была не нужна.

И еще…

Уже  не жду от жизни перемены.
Душа испита, как бокал вина.
Лишь тишина.
Чуть-чуть горчит она.

Уже  не бьюсь в тоске  безумной в  стены.

В безудержном  падении до дна
Исцелена.
Одна... Совсем одна...
Не рву с надеждою на  исцеленье вены...
Уже...

Стихи были такие разные. Словно написанные в разные годы. Впрочем, возможно так оно и было. Возможно, они и вправду родились давным-давно. Просто не могли пробиться сквозь Её немоту и терпеливо дремали где-то внутри. А вот теперь, найдя выход, лились и лились. И не собирались останавливаться:

Мы вернулись сюда, по привычке усвоенной заново.
Как убийц, нас на место где грех совершился, влечет...
Мы не сдали с тобой на любовь и на верность экзамены.
Остальное не в счет.

Мы по кругу идем. Собирая себе оправдания.
Применяя весь опыт и тупо включая расчет.
Вот вернуть бы сейчас нашей юности всполохи ранние.
Остальное не в счет.

В эту ночь Она и не вспомнила о сне. Рассвет застал Её сидящей за столом. Старательно записывающую в тоненькую тетрадь:

Наказание, иль дар благодати –
между нами притяженья амбре...

Эта химия сейчас так некстати,
как цветущая сирень в  декабре.

Многоопытность скрутила нам руки.
Невозможности  звучит приговор...
В нашей музыке минорные звуки
заглушили долгожданный мажор.

Прячем чувства мы в заоблачной пене.
Для чужих отдавши тела тепло...

Умирает на снегу цвет сирени,
постепенно превращаясь в  стекло...


ОН


Как он жил столько лет не слыша Её голоса… Её смеха. Теперь Колька и представить не мог своей жизни без этих звонков. И всё же, понимая, что ничего не может изменить, он звонил не часто.
Раз в месяц…
Два раза в месяц…
Раз в неделю…

ОНА


–  Что с тобой? –  с удивлением спрашивали у Неё знакомые при встрече. –  Ты влюбилась что ли?
–  Да, –  легко соглашалась Она. –  Влюбилась…
И не в силах справиться с бурлящими внутри Её чувствами, заразительно смеялась:
–  Влюбилась! И вам советую…
А по ночам Она доставала свою тетрадь и откровенничала с ней. Или с ним?


Когда я  говорю, что мне не больно,
Что в прошлое давно закрыта дверь,
Что, безусловно, я  судьбой довольна – 
Не верь.

Когда я говорю  –  тебя забыла,
Свободна я  и полюбить могу...
Есть у  меня единственный и милый...
Я лгу.

Не верь тому, что сердце замолчало,
Что обмельчали с  возрастом  мечты.
Конец всего, как и всего начало – 
Лишь Ты.


***
Порой, чтоб запела душа нам нужна всего малость – 
Кричать с замиранием сердца в весенний рассвет:
–  Кукушка, кукушка, скажи сколько жить мне осталось?
И с  глупой улыбкой считать обещанья в  ответ...

Застыть на бегу,   краем зренья,  на бровке дорожки
Ромашку увидев. Забыть неприятности  дня...
И ей в  лепестки, по-девичьи, смущаясь немножко,
Шептать, как подружке : –  Он любит? Он любит меня!!!

Порою бывает –  нахлынет с утра, ниоткуда...
И нежась в  постели, совсем никуда не спеша,
С блаженной улыбкой ты вся в  предвкушении чуда...

Как мало нам надо, чтоб пела от счастья душа!

***
Сновиденья опять нам:
...Мы двое... На фоне залива...
...Ты зовешь на свиданье, кидая сирень мне в окно...

Ты был страшно красив... Я была беспардонно счастлива...
Влюблены и чисты...
Так давно...

Мы с тобой по ночам убегаем в далёкое прошлое.
Забывая на время, дневной безнадёжности мрак.
Мы по жизни храним драгоценные капли хорошего...
Мы не вместе с тобой...
Как же так?

***
Мой маршрут: с пункта "А" и до "А".  От тебя до тебя.
Десять тысяч семьсот промелькнувших в безмолвии дней...
Миллионы слезинок запрятанных в  струи дождя...
Скорым поездом жизнь пролетает... И взгляд всё грустней.

Полустанками счастья теперь –  от звонка до звонка...
Уместить триста тысяч безмолвных часов в семь минут.
И незримая нить от меня до тебя так тонка,
Но её не порвать.
         Значит где-то пункт "Б"...
                Нас там  ждут.



Продолжение http://stihi.ru/2022/01/29/3089

(Р.S. Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно).


Фото из интернета.