Волшебная слойка мастера Ейчилова

 Мастер по фасовке мутабельных товаров Ейчилов возвращался  после работы.  Было всего два часа ночи, время практически детское. Полиэтиленовый пакет, лежащий в кармане рабочей куртки напомнил о себе легким звуком упругого вакуума. Ейчилов вспомнил про свою легкую и почти детскую прихоть и извлек его на свет божий, точнее на свет редких галогеновых фонарей. Разорвав упаковку, он прикоснулся губами к поверхности любимой выпечки - вожделенная лимонная слойка как будто золотой слиток согрела его руки и душу. Он стал аккуратно откусывать уголок, как вдруг спокойствие и умиротворение было нарушено -  впереди сразу как бы ниоткуда показались трое. Они были одинакового роста, в одинаковых серых одеяниях невыразительного фасона и покроя, с одинаковыми овальными лицами верхние части которых закрывали козырьки одинаковых черных бейсболок на одной из которых ( у того, что слева) имелась красная аппликация в виде женской груди.

 "Эээ, ты, это..."  - произнес один из них высоким женоподобным голосом, от которого мастеру стало очень страшно.

 "- Ты, эт, самое, смокин е? ноу?  курить гиб нам".  "-Но смокинг" - механически ответил Ейчилов, понимая, что его сообщение о статусе некурящего вызовет еще большую ненависть. "-А хуль тут краноежишься?" -  спросил тот, что слева, с аппликацией, голосом уже настолько высоким, что самый верхний микст рок певцов на его фоне мог бы считаться едва ли не басом.  "-Девушка что ли" - подумал Ейчилов. "-Тут такие не ходят уже" - добавил вдруг третий этим самым басом, окончательно выбив Ейчилова из последней спокойной колеи. "-Че делать будем?" - "-Е варианты?" - это опять вокализировался первый.

 И тут Ейчилов вспомнил. Вспомнил книгу, которую закончил читать месяц назад на работе, на андроиде, во время перерывов официальных и не очень. Почему-то всплыла в памяти цитата -

"Если ты думаешь, что ты лучше кого-то, - значит ты хуже всех." 

 Ейчилову стало совсем не страшно и очень легко.  "-Есть слойка" - эти слова как будо произнеслись сами собой. "Забирайте, братья мои". "Более не располагаю контентом" -  добавил он, зная, что за одно это  закосячивание подобные братья могут покарать очень сурово, и тем не менее уже не испытывая абсолютно никакого страха и беспокойства,  и протянул басовитому надкушенную золотистую полуподрумяненную пластину. И...

 И тут произошло невероятное. Лимонная слойка вдруг засияла ярким огнем сказочного артефакта, или бриллианта, извлеченного из потайного места  в полумраке и этот самый полумрак озарившего, - так озаряет весь этот скомканный и усталый, потемневший и слишком бытовой, перетрудившийся и переотдыхавший, потерявший способность к восприятию абстракций и возвышенных материй (по причине их ненужности) - мир, - любовь, конечно же не к ближнему, а к женщине...

 Но не имея отношения ни к тому, ни к другому,  слойка засияла ярким пронзительным бело-желтоватым светом, и потеряв на  некоторое время способность видеть, Ейчилов только услышал - басовитое уханье третьего, визг первого, и какой-то малоразличимый по причине невероятной ультразвуковой высоты отчаянный вокализм  женогрудого. Рука Ейчилова ощутила вибрацию, как будто он держал  машинку для стрижки, включенную на полную мощность. Это лимонная слойка отдавала в пространство сфокусированную мудрость веков.

 "И так прибыл ты в мир этот, как свет зари, и как свет заката уйдешь. А солнце, испустившее этот свет, останется, но ты не увидишь его, не прибывая, не уходя, но зная, что оно есть, будешь считать себя его частью. Но это не так" -

вспомнилось еще. Он посмотрел на поверженные бессознательные тела заблудших неудавшихся финансистов, потом на остывающую и как будто подмигнувшую ему слойку, аккуратно завернул ее в остатки пакета и положил в карман, потом сделал глубокий вдох, почти механически произнеся на выдохе - "харерама", бодро кивнул самому себе и пошел на арендную территорию, или как говорили когда-то в прошлом - "домой".