Посторонняя

«И куда тебе с рылом  таким-то — да в наши края?
Тут кого ни возьми — все ведь в небо прицельно летят:
Эти — к Альфе Возничего, эти — до самых Плеяд...
Ты ж — из этих вот самых, что крепко умеют стоять

На своём, на земле, что врастают по шею в неё
И что сами становятся после гнильём ли, быльём.
Ты из тех, что бахвалятся: «Что же, ещё побредём»,
А на деле срастаются с местностью. Это — твоё».

«Ты не нашего рода. Беги же отсюда, беги.
Мы не ровня тебе, хоть и — надо признать — не враги.
Ты не чувствуешь сердцем — в груди твоей, видно, мозги,
Так что с радостью этой отправиться лучше к другим.

Ты же наши отчасти покроешь святые долги:
Для тебя — честь и совесть, для нас — повседневность, mainstream.
Ты другая, чужая, ты вряд ли приемлешь наш гимн;
Слишком мало из нашего можешь назвать дорогим».

«И куда тебе с ликом таким в наш прижизненный ад?
Ты подумай сто раз, ведь не будет дороги назад:
Как священное нечто, тебя понесут на парад,
А потом за три хода объявят позорнейший мат.

Ты породы не нашей — побьётся любой об заклад:
Не под нами, не с нами ты, хоть не похоже, что над;
Не приемлет твой норов наш вечный смиренный уклад,
Будешь вечно не наша — невовремя и невпопад».

Так и буду бродить — то смиренной паршивой овцой,
То и гением места  с едва различимой гнильцой,
То звездой путеводной для всех безнадёжных глупцов —
Агасферов последыш с почти человечьим лицом.