Ноябрь. Тоска. Безысходность

Труповозка траур возит,
Бомжиха милостыню просит,
Облезлый, тощий воет пёс,
Гундосит что-то шаткий нос.

Дотошно долдонит подлый дождь,
Играют в прятки мышь и вошь,
Нахально смотрят на меня
Две наглых спички с-под зонта.

Пьёт рвоту неба жирнющий червяк,
Давит его бегущий мудак,
Багровеет от кашля простывший пигмей,
Пакость задумал ехидник-злодей.

Гнусно сигналя, несутся менты,
Нарушая святые детские сны.
Мчится  по лужам ворограбитель,
Вяжет его предоблестный рыцарь.

Бесы глумятся — куда не взгляни…
В одёжах крестьянских бродят они.
На тот свет отходит старец Илья,
Многоголосьем поёт тишина.

Кто-то стрекочет, кто-то дрожит;
Кто-то лишился, кто-то постиг.
Чу! Вот и сирена пищит, как сова, —
То потеряны нить и цель бытия…

Вокруг не видно совсем ни черта,
Остро и резко болит голова.
И если по правде, то эта страна —
Теплица лоха, дурака, пошляка…

Шёл на Восток — на Запад пришёл:
Ни правды, ни смысла, увы, не нашёл.
В храме иконе Христа поклонюсь,
А после — в кабак: до упаду напьюсь…