Валентина Сидоренко

ВАЛЕНТИНА СИДОРЕНКО
(1950 - 2024)

По Божьему Слову рождались сквозь муки.
Как яблоки, шлёпались в русские руки,
Чистейшие руки на этой земле,
Где матери светят, как звёзды во мгле,
Где матери шепчут молитву, как дети.
По этим молитвам росли мы на свете:
На свежих ветрах пузырились рубахи,
И голые пятки мелькали, как птахи.
И всё, что светилось, цвело и летало, –
Всё Родиной было, родимым дышало.
И речка омоет, и ветка укроет,
И птица, как мати дитя, успокоит.
Побалует сладкой малиной лесок,
И змейка покажет цветной поясок...
Но как уходили! Рвались без оглядки.
И с Родиной милой играли мы в прятки,
Без памяти светлой.
И будто гонимы –
в столицы,
Арбаты,
Иерусалимы.
С полянки – на площадь,
Из горниц – да в залы.
С амвонов – в салоны.
Из лада – в скандалы.
Высокие кафедры, громкие речи,
Банкеты, приёмы, бесплодные встречи.
Звонки и речисты.
И вроде, и вроде –
О русской беде и
о русском народе.
О русской избе, как о снеге вчерашнем,
О стылом колодце и брошенной пашне.
О святости русской, замученном Боге...
Но видится: Матерь нисходит к дороге,
Идет по той самой, какой убегали,
И в русские избы, и в русские дали.
И слышатся тихие речи в ночи,
Простые молитвы, как хлебы в печи.
И в окнах зарницы, где светят, как дети,
Последние русские люди на свете...

* * *

Прочесть сквозь зеркальные трещины
В магически вспыхнувшей мгле —
Какие красивые женщины
Ходили по нашей земле!
С какой простотою и статью,
И взглядом, и жестом слепых
Укоры укромных объятий
Остались в скрижалях земных.
Почувствовать в быстрой девчонке,
Стригущей рысцой листопад,
Их свет невечерний и тонкий,
Таинственный их аромат!
И свежею сенью воскресной,
Покоем просторным полей
Понять, что следы их небесные
Не стынут на Русской земле!
Следы их цветами на скатерти,
Нетленность в веках испросив,
Заветным стежком Богоматери
Мерцают в глубинах Руси!

* * *

И самое древнее царство на свете,
Где, плача, поют синеглазые дети, —
Дыханье пречистое Бога Исуса,
Прямые потомки Словена и Руса.
Враждою гонимы, молитвой хранимы,
Наследники Сергия и Серафима.
Последней кровавой омыто стихией...
О, царство святое — прозваньем Россия!
Державное, древнее Царство Святое...
Ни счастья земного тебе, ни покоя!
Одно-одиноко, как вещая птица,
Присев оглядеться, привстав помолиться,
Взираешь светло на чужую округу.
Но нету ни доли, ни меты, ни друга.
На крылья полей, на речные излуки
Кровавые, грязные тянутся руки
И смрадные губы земного Иуды,
И топчет сапог иноземной паскуды
Живую, родную, родимую пядь,
Седую сквернит одинокую мать...
Ужели оставишь, Господь наш великий,
Ты древнее Царство и русские лики?!
И самое древнее Царство на свете
Последний, смертельный,
пронзительный ветер
Овеет. И скроется в прорве времён
Сосуд драгоценнейших русских племён?!

* * *

Отошло, отцвело, отлюбила,
Страсть земная сгорела дотла,
И глубокая грозная сила
С русским словом мне в душу вошла.
Стало ясно, как перед снегами,
И смотрю я без вздохов и слёз:
Отходящими берегами
Жизнь отходит без бури и гроз.
Всё мне ясно в ней. Всё в ней далёко,
Чуждо, словно с нездешних планет...
Кто-то горестный, и одинокий,
И единственный шлёт мне привет.
Я гляжу на него без улыбки,
Ни добра не желая, ни зла...
Наша встреча была бы ошибкой,
Если б горькой такой не была!
И вглядевшись в черты отдалённые
И разрушенный временем лик,
Вижу дворик с опавшими клёнами,
Слышу ворона смертный крик.
И его... Молодого, звенящего,
С гордой дымкою поднятых век,
И какого-то ненастоящего,
Мимо жизни моей проходящего,
Как и весь мой оболганный век..