Тропы. Киммерийский сонет 43

.



Содержание:

- Уходит солнце. Чаек детский крик (автор: Павлова Лена)
- жара на рейде, плавится песок (автор: Сидор Исидоров)
- лицом к лицу. куда теперь? что нам (автор: Анатоль Страхов)
- Не сделать шаг за осень и за край (автор: Рейвен)
- курортная провинция у моря (Студия криптопатетики Виктора Образцова)
- здесь на границе крови и дурмана (автор: Анатоль Страхов)
- С тех пор, как нестареющий Боспор (автор: Мария Абазинка)
- Здесь по весне шумел поток воды (автор: Павлова Лена)
- лишь воздух между Богом и душой (автор: Валдис Дубулт)
- уходит небо к западным камням  (автор: Валдис Дубулт)
- Мне не хватает моря и песка (автор: Павлова Лена)
- разлито по столешнице вино (автор: Сидор Исидоров)



=================================_kks_========



*** Павлова Лена   

Уходит солнце. Чаек детский крик,
На серой гальке пенные разводы.
А на границе моря с небосводом
Всё выше и острее скальный пик.

На рейде отдыхают корабли.
Поэт, воспевший эту часть земли
Как я, гулял по берегу когда-то,
Писал стихи, любуясь на закаты.
В бокале цвет кровавого вина
И музыкой шуршащая волна.

Ржавеет якорь, брошенный в песок,
Грустит о том, что никому не нужен.
Всему прописан в этом мире срок
От зелени до леденящей стужи.


*** Сидор Исидоров   

жара на рейде, плавится песок.
оставил пляжи без царя народец,
на чебуреки потянулся вроде
(другую песню выдумать не смог).

в раскладе дня - билеты в синема,
базарные красавцы-помидоры,
айва, инжир (почти что задарма),

чудесные - и тем, и этим впору
походы во хмельные закрома,
шараханье от гавканья до ора.

ещё не вечер, надо уточнить,
переливая прошлое в намедни.
бурчит автобус (динозавр последний),
горят огнём судакские огни


*** Анатоль Страхов   

лицом к лицу. куда теперь? что нам
обещанное завтра, край кровати…
поверх воды листва, но это там,
где осень за слова взымает плату

ни берегов, ни времени, ни сил,
смывает дождь следы прикосновений
в пространстве утра между трех сомнений
плутает тень (прости что отпустил)
в моем углу призыв "достать чернил"
не значит "плакать" точно неврастеник

по каменному профилю скользит
ладонь тумана, как же попрощаться
когда одна звезда велит остаться
другая наказанием грозит


*** (Рейвен)   

Не сделать шаг за осень и за край,
но можно видеть сны о перекрёстках
дорог, где замыкаются ветра,
а звёзды ; кем-то брошенные блёсны.

Не помня о чернильной темноте,
о многоликом божестве тумана,
напишешь: время кажется водой
и серебром на дне рыбачьей лодки…
Вот дым вбирает запах чабреца,
и в брызгах алых замер можжевельник.

Но яма неба сумерек полна,
в груди октябрь нахохлился по-птичьи:
путь в ирий будет долог. Безразлична
над пустошью багровая луна.


*** (Павел Бетач)   

курортная провинция у моря
по целых две недели каждый год
непринуждённо постишь горностори
волошин всё киммерия живёт

в палатах берендевской братвы
сестре зоотерической элиты
дано познать любовь без головы

настойчивых курильщиков ботвы
за это принимают в салафиты
не оставляй влюблённого в живых

империя отравленная крымом
включила карнавального не зря
война и мир не проходите мимо
чтоб каждый двор родил себе царя


*** (Анатоль Страхов)   

здесь на границе крови и дурмана
за слоем слой снимает ветер пыль
колышется в горах седой ковыль
спят в сон-траве детеныши тумана

здесь осенью овечью стригли шерсть
к зиме сушили пойманную рыбу
точили стрелы, плакали и пели
смерть называли смертью, жизнью – жизнь
с песком смешав золу из очага
лечили раны и кормили землю

но памяти воронка безголоса
взмах весел, парусов хлопки, треск мачт
все - тишина, что хочешь знать толмач
в ладони взяв росы вечерней россыпь?..

*** Миф  (Мария Абазинка)   

С тех пор, как нестареющий Боспор
Назвали просто Керченским проливом,
Его буру'ны катятся лениво,
Вдаваться не желая в давний спор.

Когда наивно юная Ио'
Поверила неверным клятвам Зевса –
Распался в прах любовный ореол,
Разорвана сакральная завеса.
Любой роман – всего лишь миф, и он
Трагедией кончается известной…

Тарелка мидий, только что с огня,
Грустит на пляже наш песчаный замок,
Твой тёмный взгляд загадочен и ма'нок,
Обманные слова пьянят меня.


*** (Павлова Лена)   

Здесь по весне шумел поток воды,
Пел песни соловей с любовным чувством.
Теперь в каньоне высохшего русла
Бьют волны туристической тропы.

Ещё не весь рассеян ночи мрак.
Красив и уникален Карадаг,
Где в скалах угнездились дельтапланы,
Парят над тайной древнего вулкана.
Как на ладони виден с высоты
Рисунок заповедной красоты.

Я слышу дрожь и мощь потухшей лавы,
Ушедшее, конечно не узнать.
Как мы самонадеянно неправы,
Что можем управлять и побеждать…


*** (Валдис Дубулт)   

лишь воздух между Богом и душой
но даже если очень сильно верить
не проскользнуть к открытой в осень двери
а дальше в мир шуршащий и большой

волною золотой накатит день
на россыпи янтарных многоточий
от тополя - волошинская тень
цветаевский в плакучих ивах профиль
во двориках у моря, вдоль обочин,
на извести вчера беленых стен

сто лет и все иначе, все не так
крик чаек, лай собак, вой ветра в трубах
но в чьих стихах сегодня правда рубищ,
пророческий и данный свыше знак


*** Валдис Дубулт   

уходит небо к западным камням
оконными квадратами закатов
не в синеву, а в серость был закатан
октябрьский день, потертый по краям

охапка листьев, дождь, пробел, глаза
наискосок, срезая угол ночи
пробел и завершен осенний очерк
пробел давно не верим в чудеса
а лишь плутаем вдоль размытых строчек
по комнатам похожим на вокзал

пустой как храм, вечерний супермаркет,
театр, в котором отменен спектакль,
метро, стена, магический пентакль
стена, пробел, зима, и так до марта


*** Павлова Лена   

Мне не хватает моря и песка
Повсюду проникающего с ветром,
Причала трещин, что ещё заметней,
Когда их лижет бурная волна.

Виденья затонувших кораблей.
Возможно ими правил Одиссей,
А может аргонавтов смелых тени?

В ракушечнике скользкие ступени.
Кружки медуз, серебряный косяк,
Тягучим эхом птичьи голоса.

Кромсают покрывало синевы
Дельфиньих тел агатовые спины,
Я ухожу вниз головой в пучину.
Мне не хватает этой тишины…


*** Сидор Исидоров   

разлито по столешнице вино,
раздетым боком светится беседка.
ночь плавится. играет сигареткой
жилец, объятый ветреной виной.

над ним - видавший виды абажур
(художества на рисовой бумаге).
жильцу бы затеряться где-то в мае,

отправиться к морскому стеллажу,
честить, гадать, бутылки изымая,
морочиться - "однажды завяжу

с надеждами на крепкое крыло
живее всех живых приблудной лодки,
что полетит и встанет посерёдке
меж омутом и сломанным веслом."