Юрий Перминов

ЮРИЙ ПЕРМИНОВ
(род. в 1961 г.)

Посёлок мой ночными дышит снами,
не слышно никакого воронья.
С бессмертными родными небесами
сливается окраина моя.

Полночный свет расходится кругами –
Господь рассыпал звёздную крупу…

Земли не ощущая под ногами,
не выйти на небесную тропу…

* * *

Сшитые мамой из ситца,
шторки раздвину…
Пора
доброго света – гнездится,
тихий, в посёлке с утра.
Нынче не хмуро ни здесь, ни
в городе – тоже родном…
В окна рассветные песни
птицы вдыхают – потом
хватит их, чтобы согреться
в самую скорбную стынь…

…Так проступает на сердце
лик Иисуса. Аминь.

* * *

Привыкли мы довольствоваться кашей
и щами – лишь бы с крыши не текло,
но живы тем, что нам с округой нашей
взаимно и незыблемо тепло.
Здесь даже – беспробудные веками! –
пропьянствовав бессмертие души,
горящими с утра колосниками
округу согревают алкаши.

ПОСЕЛКОВЫЙ БЛАЖЕННЫЙ

Вот и рассвет нашёптывает, дескать,
стряхни печаль, о суетном –
молчок…

«Христос воскресе!» - солнечно, по-детски
приветствует посёлок дурачок:
в глазах – восторг, щебечет сердце птичкой
непуганой… Воистину воскрес!

Блаженный Ваня – крашеным яичком
любуется, как чудом из чудес.

Никто не знает – кто он и откуда,
но прижилась у нас не с кондачка
примета незатейливая: худа
не будет,
если встретить дурачка, –
ни днём, ни ночью горя не случится…

Нет у него ни страха, ни «идей»…
Кого он ищет, всматриваясь в лица
любимых им, затюканных людей?..
И ничего ему не надо, кроме
Любви!..
Раскрыл, блаженствуя, суму,
и, преломив горбушку хлеба, кормит
небесных птиц,
слетающих к нему…

* * *

Проснуться рано – верная примета:
к большому дню окраины родной.

…Тревожит самочувствие рассвета,
лай во дворе и кашель за стеной.

Житуха!
Из подвального оконца
парит – необитаемый подвал…

Тревожит вид болезный
незнакомца –
сердечник или водки перебрал?

Тончает лёд – не лёд уже, а плёнка.
Прояснило…
И пенсии (а вот –
квитки),
как похоронки, почтальонка
одышливо и медленно несёт…

* * *

Сон плохой приснился… Непонятный –
страшный, без начала и конца…
До утра – встревоженный, помятый,
бледный, словно изморозь,
с лица –
отгонял табачным дымом страхи…

Пожалел –
как сон переживу? –
что малы мне батины рубахи,
в мамином висящие шкафу…

* * *

Плыла, рассеивая мрак,
ладья сердешной
светлой грусти
по небу…
Я расслышал, как
звучат космические гусли:
быть может, раньше так
(с трудом
дышу сегодняшним теперь я…)
стихи – звучали!
А потом…
бумагу выдумали, перья…

* * *

Земле и жизни – даже через тыщу
холодных лет
не стану неродным:
хорошие, плохие ли – отыщут
всегда о них известия…
Давным -
давно хороших не было известий,
но к жизни проявляю интерес:
тепло ли ночью выводкам созвездий
в таком огромном птичнике небес?

У НАС…

Гулял всю ночь – домой вернулся целым
и невредимым…
Чаю под рассвет
попил…
У нас, в отличие от центра,
своих не бьют,
чужих, похоже, нет.

Зло не пристало к нашему посёлку:
без доброты нам – жителям – никак…

Собаки наши – добрые, поскольку
других у нас не водится собак.

В мороз – тепло, в жару у нас – не душно…

У нас – как воплощенье
естества –
всегда жила церквушка, потому что
здесь не было не помнящих родства.