Страшное

Он лежал в изысканном гробу
В нелюбимом загородном доме.
Лунный свет застыл в дверном проёме,
Отражаясь на высоком лбу.

Он лежал красивый и большой.
Неподвижным, мёртвым было тело,
Но душа ещё не отлетела.
Или то, что мы зовём душой.

Перед ним весь путь его предстал,
Дни за днями встали вереницей,
Будто бы страницу за страницей
Кто-то жизнь его перелистал.

Он работал. Долго, много, честно.
Не витал, как дурень, в облаках,
И достиг высот, и стал известным,
И всегда держал судьбу в руках.

Жизнь была и правильной и дельной:
Не скандалил, не блудил, не пил.
Но как будто в стороне, отдельно,
Встали трое тех, кого любил.

Мать. В халате модном, заграничном -
Он на именины подарил.
Всё хотел с ней о глубоком, личном...
Только так и не поговорил.

Друг. Хороший, верный, только бывший.
Спился друг, бог знает почему,
И исчез из виду. Уяснивши,
Видимо, что не чета ему.

Женщина. Которой нет дороже.
Но жену обидеть не посмел
И ночами, ткнувшись в угол рожей,
На постылом ложе каменел.

Жизнь была и правильной и дельной.
Но зачем она была такой,
Если вот он - сумрак беспредельный,
Если вот - бестрепетный покой?!

Были в жизни только будни, будни -
Серых буден вязкое желе.
Будто пьянство, только беспробудней,
Будто цепи, только тяжелей.

И душа потребовала воли!
Запросила праздника душа.
И заметно дрогнуло от боли
Тело, что лежало не дыша.