Таланту А. П. Чехова. Единственное средство

A propos процесса Петерб. Общества взаимного кредита.

    Было время, когда кассиры грабили и наше Общество. Страшно вспомнить!
Они не обкрадывали, а буквально вылизывали нашу бедную кассу, что было сил.
Нутро нашей кассы было обито зеленым бархатом — и украли весь бархат, что там был.
А один так увлекся, что вместе с деньгами замок и крышку утащил.
    За последние пять лет у нас перебывало девять кассиров,
и все девять шлют нам теперь в большие праздники из Красноярска свои визитные карточки.
Все девять! - Вместо украденной налички.
    ;Это ужасно! Что делать? - вздыхали мы, когда отдавали под суд девятого. -
Стыд, срам! Все девять подлецы! Порождение змея заклятого!
   И стали мы судить и рядить: кого взять в кассиры? Кто не мерзавец? Кто не вор?
Выбор наш пал на Ивана Петровича, помощника бухгалтера,  думали - надолго:
тихоня, богомольный и живёт по-свински, не комфортабельно.
Мы его выбрали, благословили на борьбу с искушениями и успокоились, но… ненадолго!
   На другой же день Иван Петрович явился в новом галстуке. Но с ним однажды это было.
На третий день он приехал в правление на извозчике, чего раньше с ним никогда не было.
   ;Вы заметили? - шептались мы через неделю. - Новый галстух… Пенсне…
Вчера на именины приглашал. Что-то есть… Богу стал чаще молиться… Неспроста!
Надо полагать, совесть нечиста…
      Сообщили свои сомнения его превосходительству.
   ;Неужели и десятый окажется канальей? — вздохнул наш директор. —
Нет, это невозможно…
Человек такой нравственный, тихий… Впрочем… пойдёмте к нему! Только осторожно!
    Подошли к Ивану Петровичу и окружили его кассу.
    Извините, Иван Петрович, - обратился к нему директор умоляющим голосом. –
Мы доверяем вам…
Верим! М-да… Но, знаете ли… Позвольте обревизовать кассу! Уж вы позвольте нам!
    Извольте-с! Очень хорошо-с! - бойко ответил кассир. - Сколько угодно-с!
    Начали считать. Считали, считали, несколько раз пытались 
и четырехсот рублей недосчитались … 
И этот?! И десятый?! Ужасно! Это во-первых;
если он в неделю прожрал столько денег, то сколько же украдёт он в год, в два!? -
Это во-вторых!
Мы остолбенели от ужаса, изумления, отчаяния… Что делать? Ну, что? Под суд его?
Нет, это старо и бесполезно. Одиннадцатый тоже украдёт, двенадцатый тоже.
Всех не отдашь под суд. Вздуть его?
Нельзя, обидится… Нельзя его бить!
Изгнать и позвать вместо него другого? Но ведь одиннадцатый тоже украдёт! Как быть?
Весь красный директор и бледные мы глядели в упор на Ивана Петровича, не моргали,
а, опершись о жёлтую решётку, думали…
Мы думали, напрягали мозги и страдали…
А он сидел и невозмутимо пощёлкивал на счётах, точно не он украл… Мы долго молчали.
   Ты куда девал эти деньги? - обратился к нему наконец наш директор с дрожью в голосе и со слезами. Мы от его слёз даже оторопели сами.
    ;На нужды, ваше превосходительство! Как бы не себе…
    ;Гм… На нужды… Очень рад! Молчать! Я тттебе…
    Директор прошёлся по комнате и продолжал:
Что же делать? Как уберечься от подобных… идолов? Господа, чего же вы молчите?
Что делать? Не пороть же его, каналью! (Директор задумался.) Думаете?
     Послушай, Иван Петрович, мы взнесём эти деньги, не станем срамиться оглаской боле,
чёрт с тобой, только ты откровенно, без экивок… Женский пол любишь, что ли?
Иван Петрович улыбнулся и сконфузился почти как в детстве от боли.
    ;Ну, понятно, - сказал директор. - Кто их не любит? Это понятно… Все грешны-то…
Все мы жаждем любви, сказал какой-то… философ… Мы тебя понимаем… Ты это…
Ежели ты так уж любишь, то изволь: я дам тебе письмо к одной… Она хорошенькая…
Езди к ней на мой счёт. Хочешь? Она такая(!)…
И к другой дам письмо… И к третьей дам письмо!.. Всех полюбишь!
Все три хорошенькие, говорят по-французски… пухленькие…
Вино тоже любишь?
   Вина разные бывают, ваше превосходительство. Лиссабонского, например, я и в рот не возьму.
Каждый напиток, ваше превосходительство, имеет, так сказать, своё значение…
Я ведь бывал в Крыму!
   ;Не рассуждай…
Каждую неделю буду присылать тебе дюжину шампанского – с женским полом рассуждай!
Жри, но не трать ты денег, не конфузь ты нас!
Не приказываю, а умоляю сейчас!
Театр тоже, небось, любишь? Там всё глазу милее!..
    И так далее…
    В конце концов мы порешили, помимо шампанского и мелочей иных,
абонировать для него кресло в театре, утроить жалованье, купить ему вороных,
еженедельно отправлять его за город на тройке - всё это в счет Общества.
Портной, сигары, фотография, букеты бенефицианткам, меблировка –
тоже от от Общества…
Пусть наслаждается, только, пожалуйста, пусть не ворует!
Пусть что хочет делает, только не ворует,  Общество воровством не дискридитирует!
    И что же? Прошёл уже год, как Иван Петрович сидит за кассой, с деньгами воркует!
И мы не можем нахвалиться нашим кассиром. Всё честно и благородно… Не ворует…
    Впрочем, во время каждой еженедельной ревизии недосчитываются 10-15 рублей,
но ведь это не деньги, а пустяки, которых никто как бы и не увидал.
Пусть лопает, лишь бы тысяч не трогал.
Что-нибудь да надо же отдавать в жертву кассирскому инстинкту.
не как прежние – воровали всё, как в старинку.
   И мы теперь благоденствуем… Касса наша всегда полна.
Правда, кассир обходится нам очень дорого, но зато он в десять(!) раз
дешевле каждого из девяти его предшественников. Вот такой кассир в этот раз!
И могу вам ручаться, что редкое общество и редкий банк
имеют такого дешёвого кассира, заслужившего такую карьеру!
 Мы в выигрыше, а посему странные чудаки будете вы,
имеющие финансовые тропы хоть к самому Премьеру,  -
если не последуете нашему примеру!
_______
А.П. Чехов. Единственное средство.
A propos процесса Петерб. Общества взаимного кредита
   Было время, когда кассиры грабили и наше Общество. Страшно вспомнить! Они не обкрадывали, а буквально вылизывали нашу бедную кассу. Нутро нашей кассы было обито зеленым бархатом — и бархат украли. А один так увлекся, что вместе с деньгами утащил замок и крышку. За последние пять лет у нас перебывало девять кассиров, и все девять шлют нам теперь в большие праздники из Красноярска свои визитные карточки. Все девять!
—;Это ужасно! Что делать? — вздыхали мы, когда отдавали под суд девятого. — Стыд, срам! Все девять подлецы!
И стали мы судить и рядить: кого взять в кассиры? Кто не мерзавец? Кто не вор? Выбор наш пал на Ивана Петровича, помощника бухгалтера: тихоня, богомольный и живет по-свински, не комфортабельно. Мы его выбрали, благословили на борьбу с искушениями и успокоились, но… не надолго!
На другой же день Иван Петрович явился в новом галстухе. На третий он приехал в правление на извозчике, чего раньше с ним никогда не было.
—;Вы заметили? — шептались мы через неделю. — Новый галстух… Пенсне… Вчера на именины приглашал. Что-то есть… Богу стал чаще молиться… Надо полагать, совесть нечиста…
Сообщили свои сомнения его превосходительству.
—;Неужели и десятый окажется канальей? — вздохнул наш директор. — Нет, это невозможно… Человек такой нравственный, тихий… Впрочем… пойдемте к нему!
Подошли к Ивану Петровичу и окружили его кассу.
—;Извините, Иван Петрович, — обратился к нему директор умоляющим голосом. — Мы доверяем вам… Верим! М-да… Но, знаете ли… Позвольте обревизовать кассу! Уж вы позвольте!
—;Извольте-с! Очень хорошо-с! — бойко ответил кассир. — Сколько угодно-с!
Начали считать. Считали, считали и недосчитались четырехсот рублей… И этот?! И десятый?! Ужасно! Это во-первых; а во-вторых, если он в неделю прожрал столько денег, то сколько же украдет он в год, в два! Мы остолбенели от ужаса, изумления, отчаяния… Что делать? Ну, что? Под суд его? Нет, это старо и бесполезно. Одиннадцатый тоже украдет, двенадцатый тоже… Всех не отдашь под суд. Вздуть его? Нельзя, обидится… Изгнать и позвать вместо него другого? Но ведь одиннадцатый тоже украдет! Как быть? Красный директор и бледные мы глядели в упор на Ивана Петровича и, опершись о желтую решетку, думали… Мы думали, напрягали мозги и страдали… А он сидел и невозмутимо пощелкивал на счетах, точно не он украл… Мы долго молчали.
—;Ты куда девал эти деньги? — обратился к нему наконец наш директор со слезами и дрожью в голосе.
—;На нужды, ваше превосходительство!
—;Гм… На нужды… Очень рад! Молчать! Я тттебе…
Директор прошелся по комнате и продолжал:
—;Что же делать? Как уберечься от подобных… идолов? Господа, чего же вы молчите? Что делать? Не пороть же его, каналью! (Директор задумался.) Послушай, Иван Петрович… Мы взнесем эти деньги, не станем срамиться оглаской, чёрт с тобой, только ты откровенно, без экивок… Женский пол любишь, что ли?
Иван Петрович улыбнулся и сконфузился.
—;Ну, понятно, — сказал директор. — Кто их не любит? Это понятно… Все грешны… Все мы жаждем любви, сказал какой-то… философ… Мы тебя понимаем… Вот что… Ежели ты так уж любишь, то изволь: я дам тебе письмо к одной… Она хорошенькая… Езди к ней на мой счет. Хочешь? И к другой дам письмо… И к третьей дам письмо!.. Все три хорошенькие, говорят по-французски… пухленькие… Вино тоже любишь?
—;Вина разные бывают, ваше превосходительство… Лиссабонского, например, я и в рот не возьму… Каждый напиток, ваше превосходительство, имеет, так сказать, свое значение…
—;Не рассуждай… Каждую неделю буду присылать тебе дюжину шампанского. Жри, но не трать ты денег, не конфузь ты нас! Не приказываю, а умоляю! Театр тоже, небось, любишь?
И так далее… В конце концов мы порешили, помимо шампанского, абонировать для него кресло в театре, утроить жалованье, купить ему вороных, еженедельно отправлять его за город на тройке — всё это в счет Общества. Портной, сигары, фотография, букеты бенефицианткам, меблировка — тоже общественные… Пусть наслаждается, только, пожалуйста, пусть не ворует! Пусть что хочет делает, только не ворует!
И что же? Прошел уже год, как Иван Петрович сидит за кассой, и мы не можем нахвалиться нашим кассиром. Всё честно и благородно… Не ворует… Впрочем, во время каждой еженедельной ревизии недосчитываются 10—15 руб., но ведь это не деньги, а пустяки. Что-нибудь да надо же отдавать в жертву кассирскому инстинкту. Пусть лопает, лишь бы тысяч не трогал.
И мы теперь благоденствуем… Касса наша всегда полна. Правда, кассир обходится нам очень дорого, но зато он в десять раз дешевле каждого из девяти его предшественников. И могу вам ручаться, что редкое общество и редкий банк имеют такого дешевого кассира! Мы в выигрыше, а посему странные чудаки будете вы, власть имущие, если не последуете нашему примеру!
1883.