Мата Хари из Хотина

Поезд «Москва - София» прибывал в Черновцы ночью. Эта была последняя советская станция перед пограничным Вадул-Сиретом. Дальше – конец советской ойкумены, мрак, тьма – заграница.
К стоянке такси у вокзала, усыпанной желтой листвой, вышла необычная пассажирка. Статная, рослая, седовласая, со следами былой красоты, более чем явными. При всей нездешности этой дамы, что-то все же неуловимо роднило ее с местным ландшафтом.
- Женщина, вам таки до такси, - услышала голос водителя. Маленький, полный, лысоватый, он подхватил ее чемодан и привычно-сноровисто уложил в багажник казенной «Волги» с шашечками.
«Волга» рванула вверх, в город. Таксист со смешным именем Майор, которое сочеталось с не менее колоритной фамилией Водовоз, пытался разговорить молчаливую спутницу. Тщетно. Таинственная пожилая особа на анекдоты не реагировала. Майора мучило ощущение: ну где-то видел он эту московскую «а гройсе пурыцен*», откуда-то знает эти суровые глаза и сжатые губы.
Неожиданно губы разжались.
- Через несколько дней мне надо будет съездить в область, - сказала пассажирка, четко чеканя русские слова., - Могу я на Вас рассчитывать?
- Почему нет?, - живо откликнулся Майор, - Кому помешает лишняя копейка? А куда именно, могу я спросить?
- Хотин, - сказала пассажирка. Помолчав, добавила. – И возле Хотина - Ржавинцы. Это между Рухотином и Коленкауцами, там еще турецкие редуты тянутся…
- Ой, - Майор Водовоз аж подпрыгнул на сидении, - вы мне рассказываете! Так я же в Ржавинцах вырос таки, умереть, не встать! Сколько мы, дети, поползали в тех редутах! То-то мне сдается, я Вас видел где-то – теперь ясно!...
Он продолжал радостно тараторить, не замечая испуга - быстрого, еле уловимого, промелькнувшего в глазах пассажирки.
- Стойте, - прервала она его, – немедленно остановитесь!
- Что случилось?, - спросил Майор, дисциплинированно давя на тормоз – «Волга» как раз свернула на Проспект имени 50-летия Октября и резко остановилась у краснокирпичных коробок, недавно подаренных Н. С. Хрущевым советскому народу.
- Мне нужно выйти. – Она протянула таксисту 25-рублевку., - Сдачи не надо.
- Ой, это очень много, - начал было Майор, - но пассажирка прервала его.
- А гитьйюр, зынылы**, - сказала она на таком коренном, глубинном, родном Майору бессарабском идише, что таксист от неожиданности стукнул по гудку, и резкий сигнал разорвал ночную тишину черновицкого проспекта,– Золн гит фаршрабн – ди, ын ди гонце дайне мышпухы***… 
Майор Водовоз, вплоть до мирной своей кончины в пригороде Хайфы на руках у членов многочисленного семейства, так и не узнал, с кем свела его судьба. Так и не понял простой человек, один из миллионов очевидцев великого и ужасного века, что довелось ему везти в казенной «Волге» современницу, напрямую причастную к судьбам мира.  При этом его, Водовоза, землячку. И одноплеменницу.

Уроженка Хотинского уезда была выдающейся советской шпионкой самого высокого ранга. На счету Елизаветы Зарубиной (она же – Горская, Гутшнекер, «Эрна», «Вардо», урожденная - Розенцвейг) десятки результативных операций, сотни налаженных контактов и агентурных связей по всему миру. Чехословакия, Турция, Франция Дания, США – везде блестящие акции, разработки, авантюрные следы. Она сдала органам легендарного романтического злодея-чекиста Блюмкина (по слухам – ее любовника), завербовала гауптштурмфюрера СС Вилли Лемана, прототипа Штирлица и, очаровав физика Опенгеймера, выкрала американский секрет атомной бомбы. Троцкий целовал ей руки, Сталин – ненавидел, но, улыбался, ею увлекались Феликс Дзержинский и Альберт Эйнштейн. «Русской Мата Хари» называли ее в американской прессе.
Деятельность Зарубиной на ниве шпионажа была столь масштабной, что и сегодня руководители российской разведки не готовы рассекретить ее настоящее служебное досье. Известны лишь некоторые факты из ее жизни, собранные по крупицам из разных источников, в первую очередь мемуарных.
Образ, который проступает при кропотливой реконструкции этого пазла, не может не впечатлить.
Элегантная красавица-брюнетка с чувственным взглядом и классическими чертами лица неизменно поражает собеседников утонченностью и, одновременно, широтой натуры. Ее харизма и энергетика зашкаливают за мыслимые пределы: люди тянутся к ней как к магниту, ради нее готовые на все – не было в советских спецслужбах того времени равных ей в деликатной сфере вербовки агентов.
Эффектная, стильная, образованная, умная – она обладает талантом до неузнаваемости менять манеру поведения и внешность. Очевидцы восторженно пишут в мемуарах об умении Лизы по мере необходимости преобразиться не только в жительницу той или иной европейской страны, но и в латиноамериканку.
Сквозь восторги мемуаристов (в основном сотрудников разведки) закадрово проступает все же - яркая, всесторонне одаренная разведчица отличается редкой безоглядностью, авантюризмом и беспринципностью.
Лиза Розенцвейг безусловно принадлежала к тому особому типу, на которые так богат был минувший век. Столетие, в котором мир, по выражению Льюиса Кэррола, «вышел из себя и не вернулся обратно».
Это люди фантастически одаренные, энциклопедически образованные и невероятно предприимчивые. Будучи  абсолютно беспринципными в вопросах морали, они проявляли последовательную принципиальность в служении тоталитарным режимам.
Почему отдавались они без остатка «святому» делу укрепления этих режимов, бросали на их «алтари» все свои таланты, способности, душу, сердце, несмотря на постоянную опасность быть отвергнутыми, растоптанными и уничтоженными теми же режимами?
В случае с Лизой Розенцвейг ответ кроется в ее происхождении. Где, когда и кем пришла она в этот мир – вот, что определило ее жизнь и судьбу, ту, без сомнения, выдающуюся роль, которую ей довелось сыграть в масштабном блокбастере под названием ХХ век…

Тут вот какое дело, на мой взгляд. Обвиняющие русских евреев того времени в излишней революционности, почему-то забывают о факте - в соседней Австро-Венгерской империи, картинка была совсем другой: евреи - врачи, адвокаты, поэты, художники и государственные чиновники (в Черновцах последних было непропорционально много...) ни в какую революцию не рвались.
А почему?
В Российской империи поколение еврейских детей, родившееся на стыке веков, оказалось свидетелем избиения их родных и близких, разорения их домов и местечек. Их окружала смерть, она постоянно, даже в самые спокойные времена дышала им в затылок и толкала на отчаянные, безумные и громкие поступки. Молодые люди не могли забыть погромов, ибо такое не забывается. Плюс официальная дискриминация - черта оседлости, процентная норма.
А в соседней Австрии - все антиеврейские законы были отменены в 1848 году. И - тихо, ша, евреи не бузят, не буянят, занимаются делом.
Хотинский уезд, где родилась и выросла Лиза, до Первой мировой был частью Российской империи на самой границе с благословенной Австрией. Которая проходила аккурат посредине местечка Новоселица.
«Внешнее различие между буковинской частью Новоселицы и русской было очевидно, - писал мемуарист, - в австрийской части были мощенные дороги, красивые дома, декоративные деревья, всюду царила чистота и порядок. В русской же части Новоселицы площади и улицы были полны грязи и нечистот, луж; зимой всё превращалось в болото, летом - повсюду была удушливая пыль; тесно застроенные низкие деревянные дома, просёлочные дороги и общий вид был очень убогий.»****
Лиза родилась и до 18 лет прожила в Ржавинцах – части заброшенной и неухоженной окраины Российской империи. И вот, в 18 летнем возрасте попадает в Черновцы, в университет. Оттуда далее, в Европу - Вена, Париж. Контраст резкий. Вполне вероятно - зависть, враждебное восприятие "буржуазного" мира, желание его "взорвать". А таланты необычайны. Отсюда - энергия и воля к покорению всех и вся, невзирая на средства. Спецслужбы дают своего рода моральную индульгенцию.
То есть, подспудная тема биографической фабулы Лизы Розенцвейг - пограничное положение Черновиц в начале ХХ века - между двумя империями, представлявшими две разные цивилизации. Эта "разница потенциалов" и вызывала проскакивающие между ними электрические заряды такой мощности и разрушительной силы, как, например, Елизавета Зарубина....


*«Великая пани!» - идиш, иронич.
**Хорошего года, сынок! – идиш, пожелание к еврейскому Новому году, который празднуется осенью
*** Желаю хорошей записи на Небесах – тебе и всей твоей семье.
****Нисан Песах, «Новоселица – моя гордость и печаль…»