Древние часть 36

Древние часть 36

Я начал интересоваться возможными способами их транспортировки. Рассчитал на бумаге и вариант «шагания» статуй, описанный островитянами, и поразился, когда расчеты показали, что манипулировать вертикально поднятой скульптурой при помощи канатов примерно в десять раз эффективнее, нежели просто ее волочить. Теперь я думал только о том, как этот поразительный вывод проверить на практике. Сначала я изготовил модель статуи в масштабе 1:50. Эксперимент удался. Потом отважился сделать, разумеется с помощью друзей, десятитонную железобетонную статую высотой четыре с половиной метра. Выполнить ее из камня мы не смогли бы, но ведь для нашего эксперимента важно было прежде всего выдержать форму и вес. Только когда мы освободили ее от опалубки, я осознал, какой же колосс у нас получился, и одновременно усомнился в том, что мы вообще сумеем сдвинуть его с места.
Наступило 8 декабря 1982 года — день эксперимента. Сначала я и 25 моих приятелей попытались рычагами передвигать статую, лежавшую навзничь. Продвигали мы ее вперед примерно семисантиметровыми «шажками» и достигли скорости передвижения несколько метров в час. Успех нас окрылил и побудил приступить к главному эксперименту. С помощью автокрана статуя была поставлена на попа (подъем мы не имитировали), а затем мы обвязали ее канатами вокруг пояса (вращающие канаты) и вокруг головы (наклоняющие канаты). Потом группа из 11 человек взялась за наклоняющие канаты и такая же по численности группа за вращающие. Обе тянули поочередно; великан пришел в движение и «зашагал» по Страконицам осторожными двадцатисантиметровыми «шажками» (на каждый такой «шажок» требовалось приблизительно 25 секунд). По мере движения статуи мы стали сокращать число людей в обеих группах. И в конце концов со всей работой управились 17 человек — девять с наклоняющими канатами и восемь с вращающими.
Я полагаю, что перемещение лежащей статуи в условиях острова Пасхи было бы приемлемо при ее спуске со склонов, тогда как «шагание» удобнее было бы использовать на ровных местах. Но для «шагающей» фигуры даже уклон в пять градусов не является препятствием. Можно преодолевать и более крутые спуски и подъемы, передвигая статую по кривой, похожей на ту, какая получается у начинающего горнолыжника.
Я уверен, что чехословацкий эксперимент с небольшим числом участников удался бы и в условиях острова Пасхи. Тем более что с нашим последним экспериментом — подъемом примерно двадцатипятитонной статуи — справилось 12 островитян, оснащенных двумя жердями в качестве рычагов, несколькими метрами каната и грудой камней. Шесть человек с одной стороны и шесть с другой взялись за жерди и начали статую приподнимать. Как только одни чуть-чуть сдвигали монолит, другие быстро подсовывали в образовавшуюся щель камни, так что дело двигалось непрерывно. Через 18 дней статуя стояла, а насыпь из камней достигала подбородка гигантской фигуры.
Я полагаю, что такая каменная платформа и подобные ей устройства могли когда-то служить и для водружения пукао — круглой каменной плиты — на голову статуи. Слово «пукао» означает пучок волос, чуб, хохол, гребешок, и во времена открытия острова европейцами им обозначалась традиционная мужская прическа. Каменотесы вырубали пукао из ярко-красного мягкого вулканического туфа. В каменных карьерах в кратере вулкана Пуна Пау их изготовили около 90 штук; свыше 50 из них были водружены на отведенные для них головы.
Некоторые статуи островитяне ставили прямо на землю, некоторые (их было 231) поднимали на специальные каменные площадки, называемые аху, которые соответствовали ритуальным центрам марае, распространенным по всей Полинезии. Аху возводили из земли, щебня и камней обычно в виде прямоугольника с помостами, ведущими к площадке с двух сторон. Во все 244 аху островитяне захоронили умерших и приблизительно на 100 из них поставили статуи. Они считали, что изваяния будут оказывать своим весом сильное давление, а потому задние стены аху делали из старательно обтесанных камней, уложенных без применения скрепляющего раствора. Эти стены напоминают некоторые стены в Южной Америке, особенно в Тиауанако. Можно ли, таким образом, говорить о южноамериканском влиянии на жителей острова Пасхи? Нет, нельзя. Каменотесы и строители острова Пасхи сохранили традиции каменотесных работ, распространенные по всему Тихоокеанскому региону, но использовали технику, отличную от применявшейся в Тиауанако. Тиауанакские постройки мощные и возведены из блоков, плотно прилегающих друг к другу, каменные же стены на острове Пасхи лишь укрепляли площадки.
Хотя вытесывание статуй и возведение аху было делом большим и требовавшим много времени, оно, безусловно, было не единственным увлечением жителей острова. Ежегодно островитяне предавались необузданным страстям во время религиозного праздника Человека-птицы. На этих торжествах наиболее смелые мужчины пытались завладеть первым яичком, снесенным в этом году черной морской ласточкой на островке Моту Нуи неподалеку от побережья острова Пасхи. Мужчины бросались в море, кишевшее акулами, чтобы переплыть на островок, и потом долго ожидали прилета черных ласточек. Счастливец, первым становившийся обладателем яичка, покрытого коричневыми пятнышками, получал титул Тангата Ману — Человек-птица — и обретал расположение богов. К целому набору земных почестей и привилегий добавлялось еще изображение Человека-птицы на скалах и «увековечение» в легендах. Так, кстати, могло возникнуть и сказание о «летающий людях». Объяснялось это тем, что яичко считалось воплощением бога Маке Маке, верховного божества,
К помощи богов островитяне взывали в молитвах, которые обычно распевали. Однако эти песнопения знали только жрецы ронго-ронго: во время нения они держали в руках маленькие деревянные дощечки с вырезанными на них стилизованными силуэтами людей, рыб, птиц, растений и геометрических фигур. Эти дощечки назывались кохау или кохау ронго-ронго.
Быть может, это были знаки какого-то особого письма?
Первые миссионеры, прибывшие на остров, естественно, считали, что так оно и есть, а один из них, отец Иумбон, попытался примерно в 1868 году разузнать об этих таинственных дощечках у местных жителей: «Я созвал самых ученых из наших индейцев, чтобы расспросить их о значении этих знаков, весьма похожих на иероглифическое письмо. У всех при разглядывании деревянной дощечки был удовлетворенный вид и все они повторяли мне ее название, которое я запамятовал. Потом некоторые из них начали нараспев читать текст. Но другие закричали: “Нет, это не так!” Несогласие между моими учителями было столь велико, что, несмотря на все мои старания, после этих разъяснений я не стал знать больше, чем до них».
Не больше везло и последующим исследователям. Им так и не удалось найти ни одного жителя острова Пасхи, который мог бы толково объяснить значение отдельных знаков или групп знаков, или такого, который смог бы хоть в какой-то степени похоже несколько раз в разное время повторить текст, соотносимый с дощечкой.
Поэтому за расшифровку дощечек с острова Пасхи, которых сегодня насчитывается уже только 26 и которые рассредоточены по музеям всего мира, принялись языковеды. Они обнаружили, что группы знаков на разных табличках повторяются, но лишь очень малое число знаков встречается достаточно часто: на одной дощечке, например, каждый пятый знак представлял собой изображение черной морской ласточки. Следовательно, если каждый знак соответствует одному слову или одной фразе, то речь идет о чрезвычайно однообразном языке.
В настоящее время среди ученых существуют два мнения по поводу этой проблемы. Меньшинство полагает, что дощечки фиксируют совершенно чужой и незнакомый язык, который сейчас уже не понятен никому из современных обитателей острова Пасхи. Но древние островитяне использовали его для записи своих песнопений и пользовались дощечками при исполнении соответствующих ритуалов. Такое мнение, однако, встречает принципиальное возражение: какой бы формы и размеров ни были деревянные дощечки, они всегда исписаны с обеих сторон и даже с боков так плотно, что нет ни малейшего свободного места. Соответствуют ли знаки текстам молитв или песнопений и возможно ли, чтобы каждый текст имел именно такую протяженность, чтобы уместиться на одном кусочке дерева? Если же допустить, что на каждой дощечке записано несколько текстов, то возникает вопрос, как удавалось разместить их столь точно на поверхности. Более того, кажется странным, что тексты не разделены между собой никакими свободными от записей промежутками или какими-то условными знаками, скажем запятой или точкой.
Другие ученые видят разрешение загадки в поисках связи между песнопениями и дощечками, соответствующей своеобразной культуре полинезийского общества на острове Пасхи. Полинезийские жрецы в большинстве своем знали распеваемые молитвы наизусть, точно так же, как генеалогию и легенды. Как и на многих других островах — на Новой Зеландии, Таити, Маркизских, — они носили с собой тщательно орнаментированную резную палку (без текстов или нот) и во время песнопений размахивали ею, подчеркивая важность отдельных пассажей. Связь полинезийской культуры с культурой острова Пасхи очевидна. Дощечки и песнопения были, видимо, в определенной степени связаны между собой. Более того, многие символы, вырезанные на дощечках, идентичны символам, вырезанным на скалах в той части острова, где проводились торжества в честь Человека-птицы. Поэтому весьма вероятно, что резные дощечки были просто символическим выражением содержания песнопений, то есть знаки, вырезанные на них, фиксировали не языковую систему и даже не фрагменты определенного напева, а служили лишь магическими символами, произвольно выбранными именно тем жрецом, который изготовил дощечку. Для него и только для него дощечка была как бы шпаргалкой при исполнении его песнопений, и никто другой не был в состоянии такую дощечку «перевести».
Остров Пасхи — это европейское название. Местные жители называют свой остров гораздо поэтичнее и даже тремя разными именами: Мата Ките Ранги — Глаз, устремленный в небо, Те Пито о те Хенуа — Пуп Земли и Рапа Нуи — Большая Рапа. Они создали и оставили нам великолепные творения и удивительные загадки.

Как только люди освоили земледелие и получили в свое распоряжение достаточно продуктов питания и свободного времени, они принялись возводить каменные здания, храмы и дворцы, а также вытесывать каменные статуи. Иногда они использовали камень из весьма отдаленных мест, придавая ему самые неожиданные формы, соответствующие намеченной цели, однако чаще их вполне удовлетворял легко доступный местный камень, треснувший естественным путем или выломанный в виде простых, обычно прямоугольных блоков. Они применяли свои собственные строительные и каменотесные приемы, совершенствовавшиеся на протяжении длительного времени в данной области и обычно несколько отличавшиеся от приемов, распространенных на соседних территориях.
Если согласиться с тем, что человечество обучали или им руководили при возведении каменных монументов миссионеры какой-то развитой и, вероятно, бесследно исчезнувшей земной цивилизации либо существа из других миров, то почему эти памятники в разных концах Земли так отличаются друг от друга? Если огромные камни обрабатывали и перемещали инопланетяне, то почему они использовали столь разные стили и технические приемы? И почему ни на одной из строек они не оставили хотя бы один-единственный предмет внеземного происхождения? И наконец, с какой стати вообще инопланетянам потребовалось возводить эти каменные постройки и вытесывать огромные статуи?
Поэтому абсолютно неправильно и даже нелогично считать все эти объекты, отнюдь не единичные и для создания которых вовсе не требуется сверхчеловеческой силы и знаний, делом космических пришельцев.
Каждая постройка, дворец, храм, город или статуя возведены или вытесаны людьми во славу богов, обожествляемых правителей или во славу их самих. Ведь и мы сегодня строим стадионы, театры, соборы, мавзолеи и огромные изваяния, требующие иногда массы денег и сил, и тем самым, по существу, продолжаем их начинания.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников