Дождь и поезд

Ничего не могу дать тебе,
а хочется наделить своим зрением.

Я различу сутолоки у зеленого и желтого приходов
в рябом селе — за километр от трассы.
И не забуду, как ты идешь на ощупь
меж золотистых людских тел,
не видя — моего, в шаге,
потемневшего от жалости и бессилия.

Чем примирить разноцветные приходы?
Что люди как листья, а Господь бывает ветрен?

Твой Бог не похож на моего.
Он будит тебя ночами,
колышет на еловых ветках,
заговаривает камышовым плеском,
понятным тебе с одного дуновения.

Мой же Господь опускает камни слов
на кладку крепостной стены.
Мы сидим в круговой обороне и
«Возлюби ближнего своего»
бьется о стену горохом.

А при царе-то Горохе люди слетались в беленую церковь
и теснились.
Вольно теперь листьям, как бурсакам разных академий,
набегать и мериться краской.
.
Хочу показать тебе колею на пригорке,
когда двужильный тепловоз в снег или дождь
увлекает за собой вагоны тепла
и везет через полземли.
Можно считать вагоны,
не упуская звонкую милостыню дождя за окном —
так реализуется дальнозоркость.

Или гонять голубей на седьмом небе —
под кваканье садовой лягушки.
Взвешивать крепкий кулак святого Юра
на высоченном куполе,
сжимая горячую ладонь ближнего,
будто святой един для двоих
в своем живописном величии.

Ничего не могу дать тебе.
Перебираю неразделенные звуки,
пытаюсь понять ваш камышовый язык.