Стоозёрная

Подборка (редакции) в Антологию русской поэзии 2020

О прохладный июнь...

О прохладный июнь, мне твои изумруды
как озёрного детства потайные ходы 
вдруг открылись, вдруг бросились где-то возле
запруды
вдоль зелёного берега у зерцала воды.

Там корзина черники нам с сестрою поставлена
тяжело наша матушка, улыбаясь, идёт. 
Не корзина черники – наша малая родина
собиралась для нас и ночами зовёт.

Желто-красные ягоды на болотах морошки 
нам бросался отец, как созреет, собрать.
Комариными тучами, мхами вязкими ножки 
долго шли и дошли, чтобы вечными стать.   

Стали вечными всплески глади зыбкой под вёслами 
(молчаливый отец обходился одним): 
время лодкой качается, и за тихими плёсами
мы вплываем в пейзаж и сливаемся с ним.


Стоозёрная

Я ведь это – я и обстоятельства,
нераздельно слитые в одно,
этих лет  довольно помешательства,
чтобы за море запрыгнуть – но:

но душа не верит в обстоятельства –
разлита вокруг она одна в одном.
Оттого ли раб я, царь и рыцарь их
               
сиятельства
этих мест уже давным-давно.

       Избранные избранным избранники,
       не смущусь теперь вопросами невежд.
       Пусть другие будут в мире странники.
       Жизнь моя, откуда ты и где ж?

В этих листьях ли и в этом               
можжевельнике,
в этих отмелях песчаных с камышом.
под корягой спряталась и можешь ли
обернуться мне налимом иль ершом?

Эти сосны мной давно уже пронизаны,
эти ветви мой узор плетут во сне;
россыпи миров меж мхов нанизаны –
берег мшистый шевелится на волне.   

      Песенкою матушкиной призвана
      в этой ранней предвесенней тишине
      с тихою надеждой поля зимнего,
      Стоозёрная, ты улыбнулась мне.




Мадонна Бенуа, мадонна Литта...

Мадонна Бенуа, мадонна Литта,
стою, задумчив, с вами у окон
дворцовой залы – позади минута
очарованья первого. Поклон
            
  таланту  вашего  мной отдан  демиурга.
  Иною властью полонён  я – Петербурга.

Будто в изгибах волн играющей Невы
мне умысел предстал высокий               

               
просторный:
словно восторг, одетый в сумрачный 
               
гранит,
единожды вознесся и летит.
О, Петербург, мой сон глубокий,
               
животворный,
ты до конца меня пленяющий, –  не вы …

   Мадонна Бенуа, мадонна Литта,
   простите, право, – то был сон минутный. 




Порой объятый немочи смятеньем...

Порой объятый немочи смятеньем,
дремля чуть-чуть, заснуть противясь 
               
в муках,
внимаю вдруг со странным наслажденьем,
иную жизнь вещей, и свет иной разлит –
не то чтоб путь кремнистый надо мной
               
блестит
иль сосен шум блаженные являет где-то
               
звуки –
но тихий взрыв моей душе приливы
               
сил дарит,
сознание торопит ясных мыслей бег...

И воцаряется во мне как бы
                прозревший человек,
взлетающий над телом вялым,
скользя по грани мук телесных разудало.