Какая экономическая система построена в России?

Сегодня, через тридцать лет после того, как были отпущены цены и начался переход к рыночной экономике, что можно сказать об экономической системе, сложившейся на сегодняшней день в России?

Когда, в конце 1980х годов на закате советской системы мне довелось участвовать в разработке рыночных реформ, всё казалось довольно простым:

Начальная точка – государственная собственность на средства производства, жёсткое централизованное планирование, жизнь на грани бедности, и всеобъемлющий дефицит. 

Цель реформ – частная и смешанная собственность на средства производства, эффективная рыночная экономика и высокое благосостояние.

При этом мы не задавали себе вопрос, а какую именно рыночную экономику мы хотели построить.  В качестве образцов нам виделись Соединённые Штаты, Канада, Западная Европа, Австралия. 

Мы забыли, что в Латинской Америке, Таиланде, на Филиппинах, в Индонезии, в Индии и даже во многих странах Африки тоже – варианты рыночной экономики.  Но ни одной из этих стран за многие десятилетия так и не удалось приблизиться к эффективности и жизненным стандартам стран первого мира.   

Теперь, через тридцать с лишним лет после распада СССР ясно, что Россия так же далека от того, о чём мы мечтали, как и тогда.   

В России была проведена приватизация, но – на спорных принципах.  Уже к концу 1990х годов сложилась структура собственности, в которой 70-75% капитала находилось в руках государственных и смешанных компаний.  Государство частично владело до 45% капитала и полностью до 25% капитала.  На долю частных собственников и компаний приходилось не более 25-30%.  С годами государственный контроль продолжал усиливаться.   Но при такой структуре собственности эффективная рыночная система просто невозможна. 

Далее.  Для того, чтобы понять, до какой степени посткоммунистические реформы были радикальными и до какой степени удалось создать рыночную экономику, нужно посмотреть, что именно было приватизировано.   

Советский Союз был промышленно развитой страной с колоссальными производственными мощностями.   Но эти мощности состояли из неэффективных промышленных гигантов, созданных системой централизованного планирования.  И главной целью было обслуживание военно-промышленного комплекса, а не конечного потребителя.   Поэтому, сама по себе приватизация не могла создать конкуренцию и решить проблему эффективности.   

Требовалось изменение физической структуры экономики, её переориентация на конечного потребителя.   Но сохраняющаяся огромная доля участия правительства в экономике страны и отсутствие политической стабильности не способствовали уверенности как российских, так и иностранных инвесторов в будущем рыночной экономики в России.   Таким образом российская экономика, кроме ресурсного и энергетического сектора, так и не стала конкурентоспособной и эффективной.   

Уровень иностранных инвестиций остаётся крайне низким.   Как и в советский период, страна продолжает полагаться на экспорт нефти, газа и минеральных ресурсов, и поэтому зависит от мирового колебания цен. 

Специалисты считают рыночную экономику с подобной структурой собственности – государственным капитализмом.  И это самый короткий и точный ответ на вопрос, что за система была построена в России.

Но почему Российский государственный капитализм не способен конкурировать по эффективности и благосостоянию с рыночными экономиками стран первого мира?   

Один из возможных ответов на этот вопрос даёт Индекс экономической свободы (Index of Economic Freedom).  Оказывается, статистически, чем выше рейтинг страны по этому индексу, тем выше валовой национальный продукт на душу населения – главный показатель благосостояния.

По каким же критериям рассчитывается этот индекс?

Прежде всего это – право собственности.  Оно должно быть зафиксировано в законах страны.  В свободной экономике любые коммерческие операции должны быть позволены и охраняться законом.  Владелец сам решает, как использовать эту собственность, каким образом получать с неё доход и передавать право собственности другим владельцам.  Разумеется, всё это в рамках существующего законодательства, которое разрешает всё, что не запрещено.

В идеальной свободной экономике отсутствует коррупция.  Коррупция создаёт стимулы для отклонения функционирования рынка от наиболее эффективных решений.  А значит, чем выше коррупция, тем ниже благосостояние граждан. 

Страны, для которых рассчитывается индекс, сравниваются по относительному уровню налогов и государственных расходов.  Чем выше налоги и больше государственных расходов, тем больше средств отвлекается от функционирования эффективного свободного рынка.  Разумеется, это не отменяет расходов на социальное обеспечение, здравоохранение и образование. 

Экономическая свобода означает также простоту и скорость с которыми можно стартовать новый бизнес.  Чем меньше бюрократии, тем больше времени у предпринимателя остаётся на полезную деятельность.   

Экономическая свобода предполагает свободное ценообразование.   Но естественные монополии – это то, где регулирование цен неизбежно. 

Монетарная свобода предполагает стабильную денежную систему и доверие к ней предпринимателей и населения.  Чем стабильнее денежная система, тем в большей степени возможны средне- и долгосрочные коммерческие решения.

Свобода международной торговли включает отсутствие вмешательства государства в торговые отношения компаний с зарубежными партнёрами, а также минимизацию различного рода торговых пошлин, квот и субсидий.  Кроме того, экономическая свобода включает свободу внутренних и международных инвестиций, основанную на финансовой свободе, которая обеспечивается развитой и эффективной банковской системой.

Так вот, по совокупного индексу экономической свободы Россия находится 86-м месте в мире, по соседству Молдовой, Таджикистаном, Беларусью, и ниже таких стран, как Танзания, Тунис, Камбоджа и Нигерия.  Для сравнения, Новая Зеландия по этому индексу находится на третьем месте, Австралия – на пятом.  А из бывших коммунистических стран Эстония – на седьмом месте, Грузия – на пятнадцатом, Чехия – на двадцать втором, Латвия – на двадцать шестом.

И так, теперь, через 30 лет, прошедших с начала рыночных реформ, по-прежнему недемократическая Россия стоит перед неопределённым будущим.