Новогодний праздник длинный. ч. 3

Ёлки-палки, тёмный лес,
Новый Год — пора чудес.   
А уж, как на Новый Год
лихо действует народ! -
и творит, и вытворяет,
в прорубь с головой ныряет,
да по снегу босиком,
да ещё и голяком.
Сколько ж в них сейчас огня:
из парной — да в полымя!

Раскрасневшаяся дама
с неприкрытыми местами
так бежит к реке и ржёт -
словно лошадь ласки ждёт.
Пар трубою из парилки
словно аромат горилки -
слышно аж издалека;
ну, плесни — их нет пока,
да побольше для согрева;
ах, едрит твою налево,
так печёт, аж не могу -
голяком к ним побегу.

Начал таять лёд на речке -
в центре проруби, как в печке;
слышно только: - Ай! да Ой! -
из парилки пар трубой.
Но на теле, без горилки,
появились где-то льдинки,
и висят уже сосульки
там, где, собственно, в писульке
невозможно описать,
это нужно всё спасать -
что тут делать? - ты не знаешь;
чуть дотронешься — сломаешь.
Значит, нужно влить горилки:
руки в ноги — и к парилке.

И из проруби — как черти,
пачкой эскимо в конверте
вместе скачут дружно в ряд -
льдинки серебром горят.
А в парной, поддавши жару
и горилки выпив чару,
ощутив кроветворенье,
продолжается творенье -
пиво-раки-шашлычки,
что ещё? — протру очки:
да, хоть пар костей не ломит,
сквозь стекло свет не проводит;
что там дальше — не понять;
наблюденье можно снять.

Эх, промчаться бы на тройке
с бубенцами, как на койке, -
на снегу-то не трясёт.
Вот уж тройка в даль несёт -
через миг у новой бани
останавливает сани;
кони ржут и просят сена,
ну а тут немая сцена -
сена нет, а только — вот,
ручка эта да блокнот.
На худой конец, хоть это;
выходи из кабинета;
сани — это не кровать,
хватит, ржут, тебе лежать!

Тут же вышел, рядом баня,
приоткрыта в бане ставня,
на столе свеча горит,
женский голос говорит...