Трамвайная линия

  «…Трамвай там не ходил. По Садовой ходил, а у Патриаршего нет. Мы там несколько лет жили… Трамвая там не было. Это я вам ей-богу говорю, что трамвая не было». 
                Татьяна Лаппа, первая жена М. А.Булгакова


На Первомай, в середине «страстной», 
У Вари по графику был выходной,         
Но сменщик её заболел, значит надо   
Идти на работу вместо парада.      
На линию вышла в тот день полдевятого   
Покровская Варя, вагоновожатая.          

Значок комсомольский с буквами «КИМ»*
Варвара носила, а вместе с ним               
И крестик нательный, на всякий случай.   
Всё было обычно в тот день злополучный. 
Хлеб с кипяточком, с газетою утренней,   
В церковь сходила с мамашей к заутрене.

Домой возвратилась, взяла транспарант,   
Чтоб вместе с подружкой идти на парад.   
Но тут в коммуналку примчался нарочный, 
Сказал, чтоб в депо Варя ехала срочно!      
Спешит на работу Варвара Покровская,   
Косынка на девушке алая, броская,             

Глаза чуть раскосые цвета листвы,   
Ведёт свой трамвай по бульварам Москвы, 
Мимо Кремля, мимо Трубного рынка**,   
Русые кудри скрывает косынка.      
Запах сирени, птичье чириканье,   
Редких извозчиков зычное гиканье.   

Чёрные рельсы проложены в май,   
На пешеходов затренькал трамвай.   
Майское солнце печёт беспощадно,    
Кто-то ругнулся на задней площадке:
«Что по ногам-то своими копытами?!»
Цыркнув в окошко настежь открытое.   
   

Варвара потом происшедшее с ней
С трудом вспоминала спустя восемь дней.
Всё начиналось со странных событий,
Ах, как ей хотелось всё это забыть бы!   
Сначала по рельсам от Спиридоновки 
Чёрная кошка промчалась, в будёновке!

А может не кошка промчалась, а кот?   
Такая огромная, как бегемот!         
Когда видишь кошку чёрного цвета,   
По мненью народа - дурная примета. 
Но, плюнув три раза на суеверия,   
По Спасским курантам часы Варя сверила. 1

Десять часов без минуты одной.
Едет трамвай через рынок Грибной ***.
Постные кушанья на Москворецкой,
От чечевиц до халвы по-турецки.
Самые трудные дни предпасхальные,
Дразнят грибами торговцы нахальные.

С монастыря на бульваре Страстном    
Вышли «безбожники»**** с красным вином. 
Там же, всё та же огромная кошка, 
Хотела проехать на задней подножке. 
Но крикнула Варя: Котам запрещается 
Кататься в вагонах! Пусть кот убирается! 

Весь в клеточку фраер, в разбитом пенсне 
Пред ней появился в открытом окне:   
«Ах, барышня, что Вы?! Не стоит сердиться! 
Сердиться девицам совсем не годится! 
А Вы вот, Варвара, на вид безобидны, 
Но сносите бошки мужчинам солидным!». 

И дальше продолжил, свой ноготь грызя:   
«И где здесь написано: Кошкам нельзя?!   
Кого приручили, за тех мы в ответе!   
Я вот за него пробиваю билетик,      
Что б он не нарушил закона дорожного.   
Котов не катать – пережиточки прошлого!»   

Потом происходит ещё интересней
С Тверского свернули на Бронную рельсы.
Откуда здесь рельсы?! Когда проложили?!
И что сейчас будут кричать пассажиры?
Но люди молчали, видать поражённые,
Тем, что попали на Малую Бронную.

Варя как «отче наш» знала маршрут, 
Ну, не должно поворота быть тут!      
Но успокоилась: «Значит, так надо.      
Маршрут поменяли из-за парада».   
Хоть всё-таки мысли слегка растревожены,   
Но едет трамвай там, где рельсы проложены.   

Девушке нравится новый маршрут,    
Между деревьев виднеется пруд, 
Сквер рядом с прудом в тени утопает,   
Близится вечер, жара отступает.    
Катятся люди с работы уставшие,   
Солнце садится за Патриаршими.   

Вот устремляется за турникет
Нюрка Горячева – тысяча бед!
Склочница Аннушка, с банкой в авоське, 
Вот уже лается с кем-то, как Моська,
Глянь-ка, сцепилась с какой-то старушкою!
Банка литровая бьётся вертушкою.

«Так ей и надо! Не лезь на рожон! -
В ухо шепнул Варе тот же пижон, -
Кокнула банку с подсолнечным маслом!
Будем надеяться, что не напрасно».
Катит трамвай по Москве с комсомольцами,
Круги нарезает бульварными кольцами.

Снова на Малую Бронную путь,   
До Патриарших осталось чуть-чуть,   
Пора тормозить, но что-то с трамваем! 
Стал он Варварою неуправляем!   
В сюжете проходит, как символ насилия,
Траурной нитью трамвайная линия!

Прохожий ступает за турникет,   
Нога соскользнула на рельсы и… нееет!!!   
Колёса визжат! Искры брызжут! Осколки   
Вонзаются шпагами в грудь комсомолки!   
Кричат пассажиры! Сложились мгновения.   
Летит голова, а в глазах удивление.   

И так безнадёжно махнул турникет:
Был человек, и бац, уже нет.
По мостовой голова покатилась,
Бабы завыли, и всё закрутилось.
Тут же верхом прискакала милиция:
Голову срезали! Кто?! Инквизиция?!
Красные капли на рельсах росинками,
Скорая помощь примчалась с носилками.
Варю выносят, повсюду осколки,
Начальник какой-то примчался в двуколке.
Чертятся мелом рисунки овальные,
Толпятся вокруг пассажиры трамвайные.

Лежит пострадавший со шляпой в руке,
А голова где-то там, вдалеке.
«Вот! Докатились! - ворчит бывший кучер, -
Раньше на конках и то было лучше!
Было со всяким почтеньицем к вам,
Не отсекали голов седокам!»

Клетчатый скорчил противную рожу:
«На Берлиоза персона похожа!
Стал безголовым теперь Берлиоз -
Глава МОССОЛИТА, вот это курьёз!»

Кот подхватил: «Что творится на свете?!»
Что кот говорящий, никто не заметил.

- Советско-культурного руководителя
Трамваем зарезали, будто вредителя!

Запели в ресторанчике,
услышав звон стекла:
«Гранёные стаканчики
упали со стола…».

Осколки с Варвары снимал санитар,
И думала Варя: «Мне снится кошмар!»
А к месту события по переулку
Спешила на крики Горячева Нюрка…

Варвара три дня пролежала в больнице,
Потом полномочный велел ей явиться
В НКВД побеседовать с ней,
Шла Варя пешком по гудящей весне.
Наркомовец Варе шепнул по секрету:
Претензий к Покровской у «органов» нету,
Убит Берлиоз с жесточайшим цинизмом,
В том кроится происк империализма!

Пасхальные дни голубками летели,
На Патриарших, спустя две недели,
Там, где свершилось в ту ночь преступленье
Варя стояла, застыв в изумленьи:
От рельсов былых не осталось следа,
Как будто их не было здесь никогда.
Как на лице её не было шрама
Там, где зияла глубокая рана.
Варвара засомневалась всерьёз:
А был ли такой человек  - Берлиоз?

Но всё ж по прошествии несколько лет
В капстранах кричали десятки газет,
И те пересуды доселе не смолкли,
Мол, на «страстную» в Москве комсомолки,
Что называются всякими Варями,
Головы режут евреям трамваями!
                26.12.2021
__________________

 «КИМ»* - Коммунистический Интернационал Молодёжи, родитель ВЛКСМ.

Трубный рынок** - Был расположен на Трубной площади, прототип Птичьего рынка, на нём продавались собаки, птицы, цветы.

Грибной рынок *** - Грибной рынок на Москворецкой набережной в начале XX века
открывался на время поста, на нём продавали постные продукты: баранки, овощи, сухофрукты, орехи, грибы, чечевицу, мёд, варенья, подсолнечное масло.
 
«безбожники»**** - на Страстном бульваре Москвы, в женском страстном монастыре с 1928 по 1937 г.г. размещался «Союз воинствующих безбожников».

Покровская Варя – так в девичестве звали маму Михаила Булгакова.

Анна Горячева – соседка М. Булгакова по коммунальной квартире, которая не давала житья писателю своими склоками.