За вредность не платят

  Я был противным ребёнком (из-за сложившихся жилищных условий приходилось спать на отцовском рояле).
  Но за вредность родители мне не платили, раскусив в огольце натуральный продукт прогнившего общества.
  Ничего удивительного, что в школьном спектакле мне досталась с верхней полки роль подопытной морской свинки.
  С той поры хрюкаю нечто несусветное.
  Так из гадкого утёнка в очках меня превратили в оборотня, в эмигрантском будущем подвязавшегося в открытом радиоэфире.
  Яркие криминальные годы пролетали трассирующими пулями, поражающими больное воображение.
  Заскорузлая карьера напоминала продвижение по выдвижной пожарной лестнице в заоблачное пространство.
  Посещаемость стоящих идей в голову в блудние дни заметно упала.
  Меня охватывали непоТОПОЛЬяемые чувства в аллее праздношатающихся берёз.
  Я больше не принимал скоропалительных решений, боясь обжечься, и беспепельно сгорал от любопытства, прикладывая к обожжённому месту мясную вырезку из жизни.
  Я всё чаще пребывал в угнетённом состоянии из солидарности с народными массами.
  Хотелось позолотить ручку цыганке, очернить репутацию негру или согрешить с кем-нибудь, да подходящих кандидатур не подворачивалось.
  И вдруг меня осенило, что в ряду ухоЖОРОВ я представляю собой явление незаурядной обезлички.
  К тому же из меня обильно посыпался словесный серпантин, сдобренный перемежающийся хромотой знаков преПИРАНИЙ.
  Полноводная речь, обращённая преимущественно к себе, бурным притоком впадала в панику.
  Я начал заговариваться по всем правилам обеднённого языка, на котором общаются юные последователи моих сверстников.
  Оставалось найти лазейку, чтобы доживать положенное в собственное удовольствие.
  Вот я и занялся не один, а с предрассветным туманом над Гудзоном пересказывать заложенное в глубоких извилинах.