Удивительная судьба Щелкунчика

Талантливых людей природный гений
Создал немало знаковых творений!
На протяжении  уж многих лет
Весь мир и сказку знает и балет.
Сказ создал Гофман к Рождеству Христову,
Семейство Хитцигов,  взяв за основу.
Чайковский – музыку прекрасную к балету.
Людей доселе  равнодушных просто нету.
Я нынче убеждаюсь всякий раз
Востребован «Щелкунчик» среди нас.
Ну, что ж и к сказке перейти пора,
Поведать тайны царского двора.

                1

Немецкий город Нюрнберг, в нем и жили
Штальбаумы: заботливый отец
И мать. В семье их дети – трое были:
Луиза, да Мари, Фриц-сорванец.
А Дроссеельмейер был любимый крестный,
Советниц старший местного суда.
Детей любил и другом был для взрослых
И каждый праздник заходил сюда.
Под Рождество, в ночь оную, в сочельник,
Собрались все и меньшая – Мари.
Но главный лишь отсутствовал затейник.
Горели свечи уж, светились фонари,
Когда пришел их крестный  Дроссельмейер,
А без подарков он придти не мог.
Ему навстречу мама, бросив веер.
И вот он здесь, переступил порог.
Его уже давно детишки ждали,
Он прошмыгнул за запертую дверь.
Но, вот открылись настежь двери в зале
И охватил восторг детей, поверь.
Наряженная праздничная елка!
Здесь яблоки из злата, серебра,
Орехи в сахаре, зеленые иголки,
Конфеты и игрушки, мишура!
Как светлячки, сияющие свечки,
На веточках стеклянные цветы.
Есть птички, зайцы, белки и овечки
И много сладостей и красоты!
И чувствуется запах свежей хвои,
Да цитрусов и сдобы аромат,
Исполненной умелою рукою,
Подарки тут же, на столе стоят.
Красивый конь из дерева для Фрица
И кукла есть для маленькой Мари.
Сияют радостью детишек лица,
Подаркам рады, что не говори.
От крестного Фриц крепость ждал в подарок,
А в ней солдатиков со шпагами в руках.
Шеренги строили б они в проемах арок,
А командиром , чтобы он был в тех войсках.
Мари – прекрасный сад, огромным планом,
Большое озеро и белых лебедей.
Их девочка кормила б марципаном,
Играла б музыка в саду для всех людей!
Но на столе, среди иных игрушек,
Стояло чудо, изо всех чудес!
Конечно,  не было там грозных пушек,
А музыка звучала, как с небес.
Чудесный замок смастерил им крестный,
Солдаты в нем на «караул» берут,
Видны и слуги здесь в ливреях пестрых,
И, привлекающий к себе вниманье, шут!
На правый глаз наклеен черный пластырь
И носит белый, в локонах парик.
В сюртук одет он желтенький, прекрасный,
Не молодой уже, но не старик.
Играла музыка, свет яркий в залах,
Танцуют пары: дамы, господа.
«А шут на крестного похож…» - сказали
И дети тоже подтвердили: «Да!»
По кругу,  в вальсе, проплывают пары,
Шут между них  туда, сюда сновал.
В зеленом сюртуке какой-то парень,
В окно свисая, всех в замок зазывал.
Все эти действа повторялись снова,
В одном порядке и не поменять.
Такой вот механизм всему основа,
А мастер смог порядок тот задать.
Но вот все  эти  сцены надоели
И, вскоре Фриц заметно заскучал.
От войска своего, на самом деле,
Эмоций, видно, больше получал.
Команды сыпал храбрый полководец,
Солдаты перестроились во фронт.
Призывно ржал под Фрицем иноходец,
Враг в панике бежал за горизонт!
Луиза платье новое одела,
На Рождество ей папа подарил.
Мари с восторгом на нее глядела,
Лицо ее румянец озарил.
А праздник в этот вечер продолжался,
Отведали и пряник, марципан.
А замок крестного, чтоб не мешался,
На полку в шкаф стеклянный был убран.
Обилие игрушек поредело
И у стола увидела Мари,
Стоявшего Щелкунчика несмело,
Улыбку  щедрую он  всем  дарил.
Собою был не очень-то приметный,
Но  щёгольски  одет и добрый взгляд.
Гусарский доломан весь в позументах,
Лишь был нелепым плащ, свисал назад.
«А это, вот еще, кому игрушка?»
«Так всей семье,- им крестный говорит,-
«Орехи, чтоб колоть не колотушкой,
Для этого щелкунчик здесь стоит.
Оттянешь плащ, он тут же рот откроет,
Клади орех, легонько надави,
Я, думаю, он всех вполне устроит,
А, коль сломается, меня зови»
И тут все начали колоть орехи,
Отец и мать, Луиза и Мари.
А Фриц орех огромный для потехи
Вложил ему, попробуй, раздави!
И хрустнул механизм, упали зубы,
У Фрица интерес к нему пропал.
Пошел к своим солдатам мальчик грубый,
Щелкунчик  сломанный,  в углу упал.
Мари заплакала, Щелкунчика ей жалко,
Взяла на руки, стала утешать:
«Не плач, родной, ты не простая палка,
Не дам тебя я больше обижать!»
Фриц шел к солдатикам и возмущался:
«Уж невидаль, какая, вот  дурак?
Орехи щелкать для семьи собрался,
А сам-то справиться не смог ни как!
И не беда, коль все сломает зубы
И даже челюсть хлипкую свою.
А мне пора, зовут к походу трубы,
Я должен войско возглавлять в бою!»
Мари собрала сломанные части,
Щелкунчика укутала платком.
Связала лентой, отколов от платья.
Фриц на нее поглядывал тайком.

                2

В гостиной, тут же, как войдешь, налево
Стоит высокий  шкаф, дверь со стеклом.
Свои прекрасные подарки смело
Все  дети закрывали на ночь в нем.
Мари, как  меньшей,  здесь на  нижней полке
Для кукол был устроен славный зал.
А выше Фриц, тяжелые и колки,
Свои полки на ночь  квартировал.
У девочки царила власть порядка:
Диванчик, столик, стульчики вокруг.
Для кукол здесь блестящая кроватка
Туда определен был новый друг.
Когда их дом покинул Дроссельмеер,
Был поздний вечер, приближалась ночь.
Квадраты окон  пятнами темнели,
Закончен день, покинул землю прочь.
Своих гусар Фриц разместил на отдых,
Покинул зал, отправился ко сну.
Решил: «Нельзя свершить, уставши, подвиг,
Пора поспать и войску, и  ему!»
И лишь Мари умильно попросила:
«Еще минутку, мамочка…»  В ответ:
Ну, ладно, полчаса…»  и свечи загасила,
Оставила лишь лампы мягкий свет.
Оставшись здесь, одна в большой гостиной,
Хозяйски кукольный окинув рай,
Принцессу Клерхен с недовольной миной,
Увидела и молвит: «Выбирай,
Переселю тебя я на диванчик,
Щелкунчик пусть в кроватке отдохнет.
Ведь он больной, несчастный бедный мальчик,
А у тебя румянец щек цветет!
                - - -
Ну, спать пора идти Мари решила
И заперла Щелкунчика в шкафу.
Как что-то ее вдруг насторожило,
Шипенье и шуршание в углу.
За печью, за шкафами, всюду мыши
Шушукались, шуршали, а часы
На стенке захрипели как-то тише,
Потом, все громче тикали в тиши!
«Тик и так, тик и так.
Не хрипите громко так!
Слышит все король мышиный,
Бум-бум, трик и трак.
Ну, часы, напев старинный,
Бум-бум,  трик и трак.
Ну,  пробей, пробей звонок!
Королю подходит срок!»
Часы, скрипя, вдруг пробили двенадцать
И девочка на них подняла взгляд.
А там  сидел их крестный! «Как забраться
Он смог туда и как сойдет назад?
Зачем залез туда, послушай, крестный?
Слезай-ка вниз и не пугай меня.
Куда ты дел сову в уборе пестром?
Вот почему часы теперь скрипят!»
И, вдруг, послышался ей будто ропот,
Хихиканье и писк, и беготня.
Шуршание, от тысяч лапок, топот
И странная, какая-то возня!
Со всех углов и даже в каждой щели
Видны светящиеся огоньки.
Глаза мышей из темноты блестели,
Сверкали ярко, словно угольки.
Они заполнили собой пространство,
Построили во фронт свои ряды.
Но в том не видела Мари коварства,
Не ожидала от мышей беды.
Но, вдруг, раздался громкий писк, ужасный,
Пошли мурашки даже по спине.
У самых ног толчок под полом страшный,
Осыпалась известка на стене.
С шипением противным, писком  резким,
Мышиных вылезали семь голов.
На каждой по короне с желтым блеском,
А вот и туловище – будь здоров!
Все войско трижды прокричало хором,
Огромную приветствовали мышь.
Полки их двинулись с горящим взором,
К Мари и шкафу сразу подались.
От страха сердце, вдруг, заколотилось
У девочки, застыла в жилах кровь.
Тут треск, клик-клак и звон,  стекло разбилось
И стихло всё, мир воцарился вновь.
Тут страх ушел, но левую ладошку
Пронзила обжигающая боль.
Но, что там? За стеклом, как за окошком
В шкафу поднялся шум, призывы «в бой!»
Все куклы беспорядочно метались,
Туда, сюда, толкались меж собой.
Солдатики на полке все смешались,
Кто стоя был, а кто вниз головой!
И, вдруг, Щелкунчик сбросил одеяло,
С кроватки соскочил одним прыжком
И сабелька в его руке сияла,
Он крикнул громко тонким голоском:
Эй, вы,  все мои верные вассалы,
Да братья, други, встретимся в бою!
Не уж-то вы в сраженьях не бывали,
Не отстоите мир и честь свою?»
Сейчас же отозвались: Панталоне,
Все трубочисты, музыканта – два
И барабанщик в красных панталонах,
Три Скарамуша. Их звучат слова:
«Наш государь, мы Вам верны до гроба,
Пойдем все до победы, хоть на смерть!»
Все рвались в бой и музыканты оба,
За полководцем бросились во след.
Щелкунчик прыгнул вниз, вот незадача,
Рискнул,  мог все себе переломать.
Но, улыбнулась, вдруг, ему удача,
Ведь Керхен удалось его поймать!
Упал герой к ней в мягкие объятья:
«Не надо, Государь идти Вам в бой,
Вам повяжу свой поясок от платья,
Останьтесь в безопасности со мной!»
Щелкунчик встал пред дамой на колено,
Сказал: «приятно мне от Ваших слов,
Но командир я, должен непременно
Быть там, в бою, среди своих  «орлов»
Он спрыгнул на пол с этими словами
И тут же писк поднялся под столом,
Где царь  мышей с семью был головами,
Расположился со своим полком.




                3

Вассал мой верный, смелый барабанщик,
Бей в барабан, трубач труби всем сбор!
Где командир гусар? Трус и обманщик,
Кавалеристов нет здесь до сих пор!

Он к Панталоне обратился важно:
Известна Ваша доблесть, генерал!
Кавалеристов вверю Вам отважных,
Командуйте,  Вы сможете, я знал!

Командующий новый громко свистнул,
Драгуны, кирасиры в тот же миг,
Как грозный фактор над врагом повисли
И тут же, с полок все скатились вниз.

Все пушки Фрица с грохотом и звоном,
Да с пушкарями сыпались вперёд,
Стреляя на ходу, по всем канонам,
Мышей сметали прочь за взводом, взвод.

Однако, мыши, все же наступали,
Смогли с десяток пушек захватить.
Всё свежие их силы прибывали,
В шкафу хотели кукол всех пленить.

А куклы Клерхен и подружка Трудхен
В шкафу метались, одолел их страх.
В отчаяньи сплели друг с дружкой ручки:
«Не уж-то мы умрем здесь, в четырех стенах?»

Кровавый бой гремел, король и мыши
Пищали громко, лезли напролом.
Щелкунчик под огнем на поле брани вышел
И сам осматривал свой бастион.

Под натиском врага наш Панталоне
Вспять повернул измученных гусар
И, в тот же миг, да с визгами и стоном,
У шкафа мыши нанесли удар.

В пылу баталий, тихо от комода,
Артиллеристами мышей был поднят флаг.
Так мощно, что нельзя сдержать их хода,
Атаковали сразу левый фланг.

Сражались долго храбрые герои,
Но силы были слишком не равны.
Мышей, пожалуй, было больше втрое
И шансы на победу, так скромны.

Со всех сторон был окружен Щелкунчик,
Он крикнул: «Что, все бросили меня?
Но я не сдамся им, ведь я везунчик!
Коня, коня! Полцарства за коня!»

Гусары и драгуны отступали,
Ни кто не мог Щелкунчику помочь.
И Клерхен с Трудхен здесь без чувств лежали,
А царь мышей вцепиться был не прочь.

Мари собою больше не владела
-«Держись, Щелкунчик! – вскрикнула, моля.
И, сняв с ноги туфлю швырнула смело
В мышей противных, прямо в короля.

И, в тот же миг, рассыпалось все прахом,
Почувствовала в локте боль Мари.
И, тут, конец пришел всем этим страхам,
Без чувств свалилась на пол до зари.

                4

Заря в окошко утром заглянула,
Легла на стены в розовых тонах.
Узором чудным стекла затянуло,
Мороз! Ведь нынче он в своих правах.

Мари спала еще в своей кровати,
Сидела мама около нее,
А рядом доктор в белом был халате,
Закончил только колдовство свое.

Он вынул из руки Мари осколки,
Что впились от разбитого стекла,
Когда, уснув, перевернула полки
С игрушками, тем травму навлекла.

Вот солнца луч проник, ворвался птицей
И девочку случайно разбудил.
Увидев озабоченные лица,
Спросила, вдруг: «Который час пробил?

И одолело ль кукольное войско
Противных, злых,  воинственных мышей?
Щелкунчик жив или погиб геройски?
Как жаль его и кукол-малышей!»

Тут поспешила успокоить мама
Больную дочку: «Милая, Мари,
Тебе приснилась, видно, эта драма,
Ведь ты болеешь, что ни говори!

Проснулась я, едва пробило полночь,
Смотрю, еще постель твоя пуста.
Спешу к тебе, душа тревоги полна,
Слова негодованья на устах.

В гостиной без сознанья ты лежала,
Да вся в крови, у шкафа на полу.
Щелкунчика в руке своей зажала,
Игрушки, туфелька валяются в углу.

Всему виной, твое непослушанье,
Играть осталась, не хотела спать.
Вот и беда! Наш доктор на прощанье
Сказал: «Ведь так могла калекой стать!»

«Ах, мамочка! То след великой битвы,
На кукол наступала мышья рать!
И, если б не стекло, острее бритвы,
Я б не дала Щелкунчика забрать!

Ну, хватит, детка,  успокойся, полно,
Все мыши убежали в норы прочь.
Щелкунчик жив, здоров, в шкафу на полке,
Пора забыть кошмарную ту ночь.

Дня через три, пришел к ним в гости крестный:
«А ну-ка, дайте на больную поглядеть.
Ах, вот она, да вид какой-то постный,
Я не могу такого потерпеть!»

«Я видела тебя отлично ночью,
Спустил ты крылья, на часах сидел.
И короля мышей звал, помню точно,
Чтобы Щелкунчика украсть посмел.

Ты виноват!» но крестный скорчил мину,
Трескучим голосом заговорил,
Чтоб воспроизвести опять картину,
Тем самым случай ночью подтвердил:


«Ходит маятник со скрипом.
Меньше стука – вот в чем штука,
Трик и трак! Всегда и впредь
Должен маятник скрипеть, песни петь.
А, когда пробьет звонок,
Бим и бом, подходит срок,
Не пугайся мой дружок.
Бьют часы и в срок, и кстати,
На погибель мышьей рати.
А, потом слетит сова,
Раз и два, и раз,  и два.
Бьют часы, коль срок им выпал,
Ходит маятник со скрипом!
Меньше стука – вот в чем штука:
Тик и так и трик , и трак!»

Вот, широко открытыми глазами
Уставилась на крестного Мари.
Уродливым, как будто и разами,
Каким-то необычным был, другим.

И мама удивленно вопрошала:
«Что это значит все, мой дорогой?»
Он отвечал: «О, Боже, не узнала?
То песнь часовщика и нет другой!

Ну, что ж,  пришла пора открыть вам тайну,
Ее скрывал  от всех я всякий раз.
Щелкунчик некрасив, ведь не случайно,
Готов поведать нынче сей рассказ!»

                5

Давно в одном прекрасном королевстве,
Среди сверкающей всей роскоши палат,
У королевы в том известном месте,
Дочь родилась, принцесса Пирлипат!

Красавицею та принцесса слыла,
Король не чаял в дочери души.
Из-за нее хлопот немало было
У челяди: «хвали, да льсти, пляши».

Ребенок был прекрасен, в самом деле,
Но  был один в ней необычный вид:
С рождения во рту ее белели
Зубов два ряда, крепких, как гранит!

Спустя не больше двух часов с рожденья,
Рейхсканцлер выразить восторг пытался свой.
За палец был укушен в то ж мгновенье:
«Ой, ой, - он громко вскрикнул, -  Бог, ты мой!»

Но короля не покидала радость,
Весь веселился королевский двор.
Чтобы вкусить могли веселья в сладость,
В честь Пирлипат большой объявлен сбор!

Повелевал жене сварить колбаски,
Она  всегда в том мастером была.
А сам танцовщиц подобрал для пляски,
Стал лично контролировать дела.

В тот самый миг, когда шкварчало сало
И запах разносился во дворце,
Вдруг, королева шепот услыхала.
Тень удивленья появилась на лице.

Она, конечно, голос тот узнала,
В подполье здешнем, прямо во дворце,
Уж много лет Мышильда проживала
И, будто с королевою в родстве.

«И мне сальца отведать дай сестрица,
Полакомиться тоже я не прочь.
И у меня ведь должен сын родиться,
Но мы пируем за тебя и дочь!

Я, как и ты, сегодня королева
Мышильдией руковожу своей».
«Ну, что же, вылезай, тарелка слева
И салом угощайся, будь смелей»

Мышильда быстро вылезла из норки,
Вскочила на плиту и ну хватать
Кусочки сала в ароматной корке
И, с наслажденьем стала поедать!

Но тут сбежались кумовья и сёстры,
Ужасных сорванцов семь сыновей.
Они набросились на сало, зубы остры
Хватают все, что могут, кто быстрей.

Хозяйка, обомлев, застыла в страхе,
Не ведала, как прекратить разбой.
Но повариха, в поварской рубахе,
Всю свору разогнала до одной.

Оставшееся сало тут же разложили
В колбаски поровну, придав им вид.
К столу гостей немедля пригласили,
Собрали столько, аж в глазах рябит!

В литавры били, затрубили трубы!
Все в праздничных нарядах короли,
Да принцы, важно надували губы,
Показывали знатность, как могли.

Застолья время, наконец, настало,
Колбасный во дворце открыли пир.
И, вдруг, король вскричал: В них мало сала!»
Да громко так, как будто рухнул мир.

И тут узнавши все,  зашелся в гневе,
Велел к себе позвать часовщика.
И вот к нему явился Дроссельмейер,
Что нужно королю, не знал пока.

Монарх поставил четкую задачу,
Немедля извести весь мыший род.
И сыновей, с Мышильдою в придачу,
Освободить от них честной народ.

И Дроссельмейер сделал мышеловки,
Искусно их расставил по углам.
Никто не смог уйти от той уловки,
Одна Мышильда не попалась там.

Король доволен, празднует победу.
Но тяжко и тревожно на душе
У королевы, к ней, пожалуй,  в среду,
Мышильда  заявилась вновь уже.

Она со злостью сыпала угрозы:
«Моих убили  всех вы сыновей,
Принцессе отомщу – прольете слезы,
Когда узнаете, что будет с ней!»

Вот, к Пирлипат приставлены шесть фрейлин,
У каждой на руках голодный кот.
В углу капкан, как экспонат музейный
И стража у дверей и у ворот.

Вот день прошел, и вечер опустился,
А ночью всех накрыл глубокий сон.
Лишь гоф-фрейлине страшный сон приснился,
Она проснулась и подняла звон!

В кроватке мышь огромная сидела,
Светилась ненависть в ее глазах.
Не добрым взглядом на дитя глядела,
Испепелить была готова в прах!

Мышильда  поспешила прислониться
К лицу,  спокойно спящей,  Пирлипат.
Услышав крик, успела удалиться,
Поставила в своей игре всем мат.

Поднялся шум, горели ярко свечи,
Разбужен был в мгновенье  весь дворец.
Тревожные звучали всюду речи,
Рыдала мать, во гневе был отец.

Вот  нянек разговор дежурной смены:
«Ну, слава Богу, девочка жива!»
Вдруг жуткие, увидев перемены,
Как будто проглотили все слова.


В кроватке, вместо чудного ребенка,
Лежало скрюченное существо.
Рот до ушей, а зубы, как гребенка,
Глаза навыкате узрело большинство.

С бесформенной огромной головою,
Глаза блестели, словно угольки.
А сзади, с толстой длинною косою,
Что челюстей связала уголки.

Принцесса  плакала все время безутешно,
Не знали чем и как ее унять.
Но, кто-то дал орех ей, вдруг поспешно,
Его разгрызла,  съев, и, тут же, спать!

Король, сначала, потерял дар речи,
Потом пришел в себя и, в тот же час,
Был часовщик и звездочет для встречи
Приглашены, чтоб получить приказ.

«Умнее всех вы, славою в зените,
Сегодня об одном лишь вас  молю,
Так делайте быстрее, что хотите,
Но вылечите  только дочь мою!

Для дела, если нужно что, берите.
Вы знаете, как Пирлипат люблю!
А, коль не справитесь, тогда простите,
Вам головы обоим отрублю!»

И короля, неслыханную щедрость,
Механик оценил и звездочет.
Учитывая,  сей работы вредность,
Всех вариантов начат пересчет.

Прикинули то, как сложились звезды
И то, когда случился этот грех,
Они решили,  прочь отбросив грезы,
Особо крепкий нужен им орех.

Вот предсказатель звездочет придворный,
Взял книгу, свод  волшебных разных штук,
Да, тут же пролистал ее проворно
И заявил: «Нам нужен Кракатук!

У этого волшебного ореха,
Известно, скорлупа, как сталь тверда.,
По нем проедет пушка иль карета,
Малейшего, не причинив,   вреда!»

И вот, друзья с такими новостями
Спешили в замок, к королю придти.
Он, выслушав, сказал: «Доволен вами!»
«Спасибо!  Только надо то орех найти».

Король вскричал: «Так что же вы сидите?
Бездельники, каких не видел свет!
Искать орех тот сей же час идите,
Вам без него пути обратно нет!»

Они тот час отправились в дорогу,
Их гнал вперед, за жизнь гнетущий страх.
Несли в душе обиду и тревогу,
И проступали слезы на глазах.

Друзья ходили по земному шару,
Ни день, ни два,  а все пятнадцать лет.
Ботинок ни одну сносили пару,
Но где орех, не найден был ответ.

Однажды, как-то в Азии далекой,
В лесу они присели отдохнуть.
Под елью стройной и густой, высокой,
Чтоб трубки раскурить, да чуть соснуть.

Вдруг вспомнил часовщик наш, Дроссельмейер
Далекий, милый город Нюрнберг свой.
И молвит другу: «Так мне душу греют
Воспоминания, хочу домой!»

И звездочет сказал: «Не все равно ли
Где нам искать треклятый Кракатук?
Закончим здешние давай гастроли,
Вперед, да в Нюрнберг, слушай сердца стук!»

И, тут же выбили табак из трубок,
Закинули за плечи вещмешки.
Шагали весело в штиблетах грубых,
Сбивая с трав, засохшие вершки.

«О дивный, дивный Нюрнберг мой,
Кто не знаком еще с тобой?
Пусть побывал он, даже в Вене,
В Париже и Петервердене,
Душою будет он томиться,
К тебе, о Нюрнберг мой, стремится!»

Они пришли к двоюродному брату.
Игрушечных дел мастер, токарь, золотчик.
Расстались с ним за много лет,  когда-то.
И очень рад был встрече часовщик!

Ему и рассказали все подробно:
И про Мышильду, Пирлипат , и про орех.
Про риск для жизней их, теперь огромный
И Кракатук не найден, как на грех.

«О,  братец мой, вы спасены, послушай,
Тот Кракатук, пожалуй, у меня», -
Принес шкатулочку, на всякий случай,
Такую, где  безделицы хранят, -

«Уж много лет тому назад, в сочельник,
Пришел к нам, к лавке, некий гражданин.
Принес мешок с орехами, бездельник,
Устроить, дескать, тоже магазин.

Откуда взялась фура в эти сутки?
Вдруг переехала нечаянно мешок.
Валялись от орехов лишь скорлупки,
Один остался этот, просто шок!

Нашел один цванцингер я в кармане,
Какой хозяин за орех просил.
Весь случай показался очень странен.
И вот,  орех тот я позолотил».

Тут звездочет, сеанс волшебный звездный
Провел немедля, прямо в эту ночь.
Расчет проделал необычно сложный,
Определил, что делать, все точь в точь.

Что это Кракатук, узнал он точно
И действиям, теперь уж нет границ.
Расколдовать принцессу чтобы, очно
Присутствовать там должен некий принц!

Его лицо чтоб не касались бритвой,
Высокий, стройный и хорош собой.
Благословить принцессу смог молитвой,
Одет по-царски, с умной головой!

На эту роль сын брата бы сгодился,
Не раз в театре королей играл.
Ни разу, до сих пор, еще не брился,
Не  зря и фрак для принца сберегал.

Так и решили, дядя Дроссельмейер
С племянником и с ними звездочет
Шли во дворец теперь уже смелее,
Чтоб королю представить весь расчет.



                6

Король приветствовал героев наших,
Да взял орех и выслушал рассказ.
«Собрать Вам надо принцев тех, кто краше
И королевский объявить указ:

«Тем, кто орех волшебный тот раскусит,
Тому принцессу и полцарства посулить.
Конечно, если  колдовство разрушит
И в прежний вид дочь Вашу обратит».

Гонцы бежали и трубили в трубы,
О воле короля  вещали сказ.
Съезжались принцы и ломали зубы,
Орех разгрызть пытались всякий раз.

Они стонали, плакали, кричали:
«Поди-ка раскуси такой орех!»
А звездочет и дядя поучали
Племянника, чтоб получить успех.

«Ты подойдешь, с закрытыми глазами
Орех раскусишь, дашь ядро ей в рот.
И, только не споткнись, семью шагами
Уйдешь назад, не глядя на народ.»

Племянника черед приходит вскоре,
А он и вправду сказочно хорош.
Зеленый доломан, ботфорты, шпоры,
Парик с косою и лицом пригож!

Но Пирлипат собой лишь страх являла.
Сухое тельце, голову едва,
Уродливую,   на плечах держала,
И обросла, как нити борода.

Коротенькие были ручки, ножки,
И, как у жабы черные глаза.
Рот до ушей, а зубы – две дорожки
Большие,  острые,  орехам всем гроза.

Она увидела красавца принца,
Желая, чтоб орех он раскусил.
Ему б позволила на ней жениться:
«Попробуй, милый, из последних сил!»

И вот, племянник к Пирлипат подходит,
Грызет орех, ядро ей в рот кладет.
На семь шагов, закрыв глаза, отходит,
Вдруг, под ногами мышь, он чуть не упадет!

Ядро проглочено, свершилось чудо!
Уродец в то ж мгновение исчез.
А девушка, как ангел, ниоткуда,
Вдруг появилась, краше нет окрест!

Лицо лилейно – розового шелка,
Глаза сияют, как небес лазурь.
Волос колечки, золотого толка,
Предмет восторга и любовных бурь!

Но, в тот же миг, стал жутко безобразен
Племянник наш, настиг его злой рок.
Наверно случай колдовства заразен,
Надолго ли, какой отпущен срок?

Он стал сухим и маленького роста,
С большою головой, а сзади плащ.
Глаза, как будто выкатились просто
И до ушей разинутая пасть.

Мышильде не прошло злодейство даром,
В крови вся извивалась на полу.
Смертельным наградил ее ударом,
Когда попала под каблук ему.

«О твердый, твердый Кракатук,
Мне не уйти от смертельных мук!
Хи-хи. Пи-пи.  Но Щелкунчик хитрец
И тебе придет конец.
Мой сынок, король мышиный,
Не простит моей кончины!
Отомстит тебе за мать
Мышья рать!
О, жизнь, была ты светла
И смерть за мной пришла. Квик!»

Король плясал и пел в порыве счастья.
Плясал и пел от радости народ!
Ушли сегодня в прошлое ненастья,
Смотреть с надеждой надо всем вперед!

Принцесса молвит: «Где же тот везунчик,
Меня от колдовства который спас?»
Взглянув, вскричала: «Прочь пошел, Щелкунчик,
Противный, позабудь совсем про нас!»

Тут прибежали стражники и слуги,
Схватили безобразного юнца.
О благородной, позабыв, услуге,
Так грубо вышвырнули из дворца.


                7

Король взбешен: «Щелкунчика хотели,
Канальи, навязать ко мне в зятья!
Мошенников, на этой же неделе,
Изгнать совсем повелеваю я!»

Придворный звездочет в своих расчетах
Такой вот не предсказывал итог.
И, находясь,  в обыденных заботах,
Узнать дальнейший ход событий смог.

Согласно звездам, юный Дроссельмейер
И принцем может стать и королем,
Коль короля мышей сгубить сумеет,
Чтоб снять проклятье, что лежит на нем.

Когда его, в обличье безобразном,
Принцесса  сможет нежно полюбить,
Мечтать о нем, как смелом и отважном,
Тогда он обретет свой прежний вид!

Рассказ закончил свой любимый крестный,
Советник старший местного суда.
Но крестница вопрос задала острый,
Его к игрушкам позвала сюда.

Мари сказала: «Вот теперь я знаю,
Щелкунчик был и есть племянник твой.
Но  вот совсем, прости,   не понимаю,
Как мог ты не помочь,  ведь он тебе родной!»

Но крестный, странно улыбаясь, крошку
Мари, вдруг, на колени усадил
И голосом, таинственным немножко,
С ней тихо, ласково заговорил:

Ах, милая, тебе гораздо больше
Дано судьбой,  чем, вместе взятым, нам.
Ведь ты принцесса царства кукол, дольше,
Какой-то Пирлипат, правь смело там!

Возможно,  вытерпеть придется много,
Коль  друга под защиту ты возьмешь.
Король  мышей на всех путях-дорогах
Уродца ждет, но ты его спасешь!»

Прошло немного время, ночью лунной,
Мари услышала стук из угла.
И в этой ситуации безумной,
Расслышать писк и визг она смогла.

Потом увидела, король мышиный
С трудом в дыру пробрался через пол.
Стал шмыгать взад, вперед, как одержимый,
Запрыгнул, вдруг, на прикроватный стол.

«Хи-хи, отдай мне все драже, глупышка,
Не то Щелкунчика я загрызу!»
Зубами злобно скрежетала мышка
И, тут же, скрылась под полом в дыру.

Мари, конечно, сильно испугалась,
Отдала марципан свой и драже.
В другую ночь опять все повторялось,
Он кукол сахарных просил уже.

Ночь каждую король наводит ужас,
Все требует подачки и грозит.
Страх за Щелкунчика всплывает стужей,
В ее душе, так кто ж врага сразит?

Раз, сидя вечером одна в гостиной,
Перебирала кукольный народ.
Щелкунчик показался с грустной миной
В его лице тоска, скривился рот.

«Вы принц, я знаю, крестного племянник
Гнетет Вас, нынче, злое колдовство.
Вы в мире этом, как несчастный странник,
Но я за Вас и кукол большинство!»

Мари в отчаянии причитала:
«Что сделать я для Вас еще смогу?
Что не отдам, ему все будет мало,
Противному и злому королю!

Он все сожрет и день такой настанет,
Когда сожрет, быть может, и меня.
Потом и Вас, мне сердце это ранит,
В груди пылает, словно от огня!»

Его внезапно приоткрылись губы,
Щелкунчик, вдруг, пролепетал с трудом:
«Простите, госпожа, коль просьбы грубы,
Лишь саблю мне, прошу Вас об одном!

Да, саблю мне, я многим Вам обязан,
Об остальном уж позабочусь сам.
Ведь без оружия я просто связан
И не могу давать отпор врагам!»

Мари решила рассказать все Фрицу.
Когда родители ушли к друзьям,
Как его войско не способно биться
И проиграло бой по всем статьям!

Что просит саблю юный Дроссельмейер,
Сразиться на смерть хочет с королем.
Он победить теперь его намерен,
Прошу, побеспокойся брат о нем!

Полковник старый жил на верхней полке,
Фриц сабельку с него сейчас же снял,
Сказал:  «С пенсионера  нет уж толку…»
Щелкунчику на пояс повязал.

Терзают муки страха и тревоги,
Мари всю ночь не спит,  и, слышит крик,
Возню в гостиной, топот лапок многих
И,  вдруг, отчетливо раздалось «квик».

«Король мышиный!» соскочив с кровати
Она вдруг вскрикнула,  услышав стуки в дверь.
Узнала голос друга «как он кстати»,
Сказал: «Не бойтесь, мадемуазель!»

Щелкунчик с сабелькой в руках и свечкой
Стал передней, колено преклонил:
«Пусть Ваше не волнуется сердечко,
Злодея я навечно победил!

О, милая, прекраснейшая дама!
Отвагу дали мне и в битве двух сторон,
Я победил, не допустивши срама,
Трофеи Вам принес, семь золотых корон!
 
Ах, мадемуазель моя Штальбаум!
Теперь, когда уже повержен враг,
Согласны Вы пройти за тот шлагбаум?
Вас буду ждать у королевских врат!»

                8

Идут они по кукольному царству
И вот, пред ними леденцовый луг.
А в центре  виды, как шедевр богатства,
Туда и вел ее любезно друг.

Струились сладостные ароматы
Из рощи карамелевых чудес.
В листве плоды из серебра и злата
Блестят на фоне голубых небес.

Висят банты на разноцветных ветках,
Букеты ярких, красочных цветов
Стволы стоят украшены в розетках,
Гостей встречать здесь интерьер готов.

При каждом дуновении зефира,
Разносит запах нежный апельсин.
В листве  звучала, будто из эфира,
Приятно музыка – пел клавесин.

Мари воскликнула: «Как здесь чудесно!»
«Рождественский,- сказал Щелкунчик, - лес»
В ладошки хлопнул, поднялась завеса,
Явив, ансамбль из пастушек и овец.

Мари с Щелкунчиком шагали дальше,
Прошли и Апельсиновый ручей,
Благоухающий, в тиши журчащий.
Вот лимонадная река, пришли и к ней.

Вокруг нее бодрящая прохлада,
Приятно услаждает сердце, грудь.
И озеро миндальное – отрада,
Тому, кто сможет это чудо зачерпнуть.

Чуть дальше, небольшая деревушка,
Дома и церковь, крыши в золотом.
Амбары, словно булочка, веснушка,
А стены, как конфеты с молоком.

«Ах, озеро, что обещал мне крестный!
Воскликнула восторженно Мари.
Вот лебеди, пейзаж ласкает, пестрый,
Хотел на Рождество мне подарить!»

Щелкунчик про себя тут усмехнулся,
Такого – дядя в жизнь не мастерил.
Сказал: «Поплыть в столицу подвернулся
Нам случай, я б Вас пригласил…»

Щелкунчик снова хлопает в ладоши
И озеро взметнуло стаю волн.
Дельфины, словно черные галоши,
Как раковина подогнали челн.

Вот переплыли, яркая столица,
Их встретил у ворот вельможный круг.
У всех сияют радостные лица:
Добро пожаловать в Конфетенбург!

Здесь тихо,  нежно музыка звучала
Ворота замка распахнулись, а пажи,
Двенадцать крошек, позади стояло
Принцесс-красавиц, словно миражи.

«О, принц, родной и дорогой наш братец!
Мы так тебя не видели давно!
Для встречи вот  нашили ярких платьиц,
Ведь верили, вернешься все равно!»

Щелкунчик, вдруг, растрогался от чувства
И часто утирал от слез глаза.
Затем Мари взял за руки и звучно,
Восторженно такую речь сказал:

«Вот мадемуазель Мари Штальбаум,
Весьма достойного папаши дочь.
В минуты трудные не отступает,
Смогла в борьбе с мышами мне помочь!

Ни в красоте, достоинстве сравниться
Ни кто не может, ставь хоть всех в парад.
Мари! Ты прирожденная царица
И я безмерно этой правде рад!

Мари, польщенная его словами,
Сказала искренно ему в ответ.
Так, словно проблеснул над головами,
Ее души волшебный свет:

«Я б никогда Вас в жизни не прогнала,
Как гадкая и злая Пирлипат.
И за спасенье Ваше, все б отдала,
Да хоть сейчас, хоть много дней назад!»

И, тут же совершилось просто чудо,
Исчезло колдовство, как пыль с ресниц.
Валялась на полу скорлупок груда,
А перед ней стоял прекрасный принц!

«О, превосходная моя принцесса!
Я Вашей воли и руки прошу.
И не лишить меня того процесса,
Когда корону с троном в дар Вам принесу!»

Мари проснулась,  потирая глазки,
Стояли у кроватки мать, отец.
Сон отлетел прочь и для этой сказки,
Благополучный наступил конец!
                10.12.2021 года.