На кладбище

                На кладбище     ©

Каждый человек носит в глубине
своего «я» маленькое кладбище,
где погребены те, кого он любил.
Ромен Роллан, французский писатель

                I

Я посетил могилы брата,
Отца и матери своей;
Направо – памятник солдату:
Убитый пулей дикарей

Когда-то южного соседа,
К нам не питавшего любви,
Поскольку
    к собственным их бедам
Несли чужие, на крови.

Его туда силком послала
Умом дряхлеющая власть:
О, эта власть! – вонючей кала,
А потому такой упасть

Сам бог велел, и - поскорее,
Чтоб не нажить с ней
                новых бед,
И на флагштоках гордо взреял
Наш триколор былых побед.
               
Но с новой властью
              вновь немило –
Она прибавила смертей;
Выходит, шило мы на мыло
Меняли в «Танце лебедей».          *

И то сказать: нам не в новинку
Зигзаги русские причуд:
Одни колотят нас дубинкой,
Другие – просто шлют на уд.

Терпи народ!
           Мы все здесь будем,
Среди оградок и крестов.
К чему грустить? –
                ударим в бубен,
Тем паче
           «новый» гимн готов!

И мы,
        с положенной гордыней
За всю страну, не по частям,
Вокруг сплотимся тех отныне,
Кто бил нас всех по челюстям.

                II

Солдата дальше – наш учитель,
А там – директор… как давно
Он был для нас как поручитель
За всё, что было нам дано;

При мне почивший
                одноклассник –
Сказались голод, та война…
Вот – военрук, войны участник,
Чей меток глаз, рука верна

Бывали даже пред мишенью,
Как будто целил во врага…
Да жаль его, теперь он тенью
Глядит на местные луга…

А здесь – «химичка»…
                промелькнуло:
«Мог на «пятёрку»
                знать предмет…»
Ах, сколько лет
                с тех пор минуло!…
И вот сегодня тет-а-тет

Я с теми, выдал кто путёвку
Не только в жизнь:
                характер свой,
Любовь к труду,
                в делах сноровку
Делю с тобой, учитель мой!

…………………………………….

А за родителями – холмик,
И как положено – плита
(Я посещал их скромный домик);
Там свой приют нашла чета,

Чей сын мне был дороже брата,
Но нет его, в других местах
Стоит плита с последней датой,
С улыбкой робкой на устах.

Нас было трое неразлучных,
Таких несхожих, но друзей,
И где второй – один из лучших?
О нём мне память – Колизей,

Где на аренах шли не схватки –
Уступчив был второй мой друг:
Решил, что я хожу до хатки,
До серых глаз и чёрных дуг.

А к ней я был так равнодушен,
Мне больше нравилась сестра,
Но первый друг
          запал той в душу –
Какою славной шла «игра»!

Но разве мог я стать
                меж ними? –
Законы чести чтили мы:
Да, мы росли, росли такими,
Ещё мужавшие умы…

К концу подходят наши жизни,
Нас разбросало, словно снег…
Кто доживёт из нас до тризны,
Кто вспомнит нас, один за всех?..
               
                III

Чтоб мысли грустные развеять,
Налево тихо я прошёл,
И там, шагов всего чрез девять,
Случился приступ, валидол

Я под язык себе засунул,
Мелькнула мысль: и мне пора
Уйти туда, земляк где Бунин,
И слов былые мастера.

Но отлегло… стою… ограда…
Глаза я поднял – обомлел,
Под сердцем –
        будто три разряда,
Лицо, наверно, словно мел:

Глаза знакомые с портрета
Пытливо душу мне прожгли…
В конец, скорей, уверюсь света,
Но эта встреча… может ли

То быть случайностью,
                стеченьем
Минуты, места, просто дня?..
Какое всё же совпаденье! –
Как потрясло оно меня!..

И сразу вспомнилась картошка,
Девятый класс в деревне той,
Где под копалку, не под сошку,
Сбирали мы её гурьбой.

Обед возили прямо в поле:
Молочку, фрукты – на десерт,
Вот это были труд и воля,
И каждый парень, словно ферт,

Девчонок наших не чурался,
Скорее, всё – наоборот:
То в них картошкою бросался,
То задевал; пришёл тот год,

Когда за грубостью манеры
Ещё неясный крылся план:
Вдвоём познать такие сферы,
В которых каждый был профан.

Лишь я был
          редким исключеньем:
Знать, не настал ещё тот час,
Когда, снедаемо влеченьем,
Забьётся сердце белкой в нас.

Но так не думала девчонка,
Сгорая в девственном огне;
Я от подруг узнал, сторонкой:
Девчонка сохнет, и – по мне.

Я не ответил первым чувствам
Девчонки той, но всё ж жалел –
Любви высоким я искусством
Тогда, признаться, не владел.

Но та в любви была упорной:
Бал выпускной…
              восторг… крыла…
Прижавшись в танце,
               вдруг проворно
В класс полутёмный завела…

И были слёзы, объясненье,
Что без меня она – ничто…
Как велико моё смущенье:
Готова тут же дать мне то,

Что составляет девы гордость
(«Переступи порог хоть раз!..»);
Я охладил её покорность –
Итогом был ей в том отказ.

И вот теперь я пред могилой,
И чувство позднее вины:
Зачем тогда с девчонкой милой
Объятья были холодны?..

Как сквозь туман увидел дату:
Ушла из жизни молодой,
Почти ровесницей солдату…
Был рак причиной роковой…

О том узнал уже постфактум,         
От однокашников своих;
Тогда смирись я с «тем»,
              как с фактом,
Не быть сейчас у ног твоих.

Да! Честность
        может быть жестокой
(Как поздно это осознал!) –
Упрёк из юности далёкой,
Непредсказуемый финал…

И я корил себя безмерно:
Болезни наши – от тоски,
И я бы спас её, наверно,
Когда б не стал глупей доски,

Где нам писали твёрдо мелом
О том, чем надо дорожить…
Теперь-то знаю точно, смело,
Что жизнь в закон не уложить!…

Ах, Валентина,
               в миг последний
Припомню, верь мне, и тебя,
И, может быть,
              в небесном следе
Мы повстречаемся, любя!..

Я шёл с кладбИща,
                погружённый
В престранных чувств
               каких-то смесь:
Да, есть любимые, есть жёны,
Но и помимо что-то есть!..

И приоткроется ли тайна
Поступков тех, что не постиг,
Наш разум здесь,
             хотя б случайно?
Какой же смысл
               заложен в них?..

Ответа ждать совсем недолго,
Звезда моя мигает мне:
«Стремится в Каспий
                речка Волга,
Душа твоя сюда – вдвойне…»

*  В дни ГКЧП (государственный комитет
    по чрезвычайному положению) телевиде-
    ние на всех каналах в течение длительно-
    го времени передавало «Танец лебедей»
    из балета П. И. Чайковского – в качест-
    ве заставки.
    Ах, как в России прижилась «чрезвычайка»!

                28 ноября 2006 года