Ким Барссерг. Двуречье. Рус. Бел

Ничего, о Русь, не изменилось,
Тот же лес, поля, — унылый вид.
Полонив судьбу навек в немилость,
Деревенька меж ручьев стоит.

Лентой вдоль — железная дорога,
Полегла, как старенький забор:
— Где же ты березка–недотрога?
Мой бальзам извечных пьяных ссор.

Поезд, пересвист на перегоне, —
Ближе, ближе к юности моей…
Вижу меж стволов седых на склоне
Ветхую  избу среди полей,

Где под гнетом онемевшей скорби,
Усмехнувшись грустно, от угла,
Крышей древнелатанною горбясь
Покачнулась старая изба.

Словно призрак в огненном вагоне
Я гляжу во вздыбленную даль.
Этот мир уже потусторонен,
Но его мне бесконечно жаль.

Вьется лента серебром дороги,
Закрутилась временем в спираль:
— Где же ты березка–недотрога?
Давит бесконечная печаль.


Двурэчча
 
Русь, ты ніколькі не змянілася,
Той жа лес, палі, —адны маркоты.
Паланіўшы лёс навек у няміласць,
Вёсачка між раўчукоў вароты.

Стужкай уздоўж — чыгунка -музыка
Палягла, як старэнькі плот:
— Дзе ж ты бярозка–недатыка?
Мой бальзам адвечных сварак кнот.

Цягнік, перасвіст на перагоне, —
Бліжэй, бліжэй да юнацкасці маёй…
Бачу між ствалоў сівых на схоне
Трухлявую  хату сярод палей,

Дзе пад прыгнётам знямелай скрухі,
Усміхнуўшыся сумна, ад кута,
Дахам горбячымся, нібы старуха,
Пахіснулася старая хата.

Нібы здань у агністым вагоне
Я гляджу ва ўзнятую на дыбкі далеч.
Гэты свет ужо патустаронні
Але яго бясконца шкада, хоць плач.

Уецца стужка срэбрам дарогі,
Закруцілася часам у спіраль:
— Дзе ж ты бярозка–нябога?
Душыць бясконцы жаль.

     Перевёл Максим Троянович