Внизу, как наверху - принцип Средиземноморского мироощущения: в различиях видеть чудо единого, в человеке Бога, в Боге человека.
(Из книги "Проблески")
Чудо единого
© Copyright: Владимир Микушевич, 2021
Свидетельство о публикации №121122807641
Свидетельство о публикации №121122807641
Рецензии
Вы думаете в этом отношении о христианской демократии, христианском социализме (не обязательно католическом) или, например, о идее социал-монархизма, выраженной Владимиром Карпецом? Вы, конечно, касались этих вопросов в своём романе, но там всё выражено довольно завуалировано. Нельзя сказать, что эти идеи набирают обороты, что связано вообще с упадком христианства, но мне всегда было интересно как бы к такому отнеслись реакционеры, для которых одна из синтезирующих идей этих новых идеологий — вообще привела к регициду монарха, а в каком-то смысле и Бога.
«В то мгновение, когда нож гильотины отсекает голову Людовику XVI , в глазах де Сада, как и в глазах Жозефа де Местра и всех ультраклерикалов, умирает не гражданин Капет, даже не предатель, а представитель Бога, а на голову восставшего народа проливается кровь земного представителя Бога, и в более глубоком смысле — кровь самого Бога. Контрреволюционные католические философы, такие как Жозеф де Местр, Бональд, Мэн де Биран, говорят об умерщвлении Людовика XVI , как об искупительной жертве. Для них Людовик искупает грехи нации. Для де Сада же казнь короля погружает народ в состояние неискупимого греха: цареубийство — это отцеубийство. И несомненно, именно потому, что он видел в этом исправительную силу возмездия, де Сад и хотел поставить на место братства естественного человека солидарность отцеубийства, способного сплотить сообщество, которое не могло быть братским, потому что было каиновым».
Ривароль писал, что слово «революция» происходит от revolvere, что означает приблизительно «поменять местами верх и низ».
«Révolution vient du mot revolvere qui signifie mettre sens dessus dessous».
Это обстоятельство придаёт ей эзотерический смысл, можно вспомнить Кибалион и Изумрудную скрижаль, где сказано: «Quod est inférius est sícut id quod est supérius. Et quod est supérius est sícut id quod est inférius».
«Де Сад должен был воспринимать якобинскую Революцию как опасного конкурента, который искажает его идеи и компрометирует его дело. Дело в том, что когда де Сад хотел утвердить царство интегрального человека, Революция хотела дать жизнь человеку естественному. Ради этого естественного человека Революция использует все те силы, которые в основе своей принадлежат интегральному человеку и должны были бы способствовать его расцвету. Для интегрального человека нет худшего врага, чем Бог, но ведь, убивая короля, этого земного представителя Бога, должны
были тем самым убить в сознании и самого Бога, и это ни с чем не соизмеримое убийство может иметь столь же несоизмеримые последствия, то есть пришествие интегрального человека. Таким образом, интегральный человек несет на себе печать преступления, самого страшного из всех преступлений — цареубийства. «Здесь в голову приходит одна своеобразная мысль, — пишет он, — но поскольку она истинна, несмотря на всю ее смелость, я выскажу ее. Народ, который начинает управлять собой через республику, сможет продержаться только с помощью добродетелей, потому что для того, чтобы достичь большего, всегда надо начинать с чего-то меньшего. И вот народ, уже состарившийся и испорченный, который смело низвергает иго своего монархического правления, чтобы установить правление республиканское, продержится только при помощи бесчисленных преступлений, так он уже совершает преступление, а если бы он захотел перейти от преступления к добродетели, то есть от состояния насилия к состоянию благоденствия и покоя, он впал бы в состояние инертности, результатом которого вскоре стала бы его гибель».
Я полагаю, что существа, которые не руководствуются ни заложенной в них биологической программой, ни моралью — бесы, которые не отличают добро от зла. Напротив, Ницше утверждает, что тот, кто поднялся над добром и злом — сверхчеловек. Является ли в этом отношении де Сад — сверхчеловеком? Если мы принимаем это, то уходит дуализм хорошо-плохо и индивид склонен поступать так, как ему заблагорассудится. Таким образом, геноцид, война, убийство, изнасилование и тому подобное, могут восприниматься человеком с таким же спокойствием, как лёгкий весенний дождь за окном.
Харитон Отрадный 08.01.2022 14:12 • Заявить о нарушении
«В то мгновение, когда нож гильотины отсекает голову Людовику XVI , в глазах де Сада, как и в глазах Жозефа де Местра и всех ультраклерикалов, умирает не гражданин Капет, даже не предатель, а представитель Бога, а на голову восставшего народа проливается кровь земного представителя Бога, и в более глубоком смысле — кровь самого Бога. Контрреволюционные католические философы, такие как Жозеф де Местр, Бональд, Мэн де Биран, говорят об умерщвлении Людовика XVI , как об искупительной жертве. Для них Людовик искупает грехи нации. Для де Сада же казнь короля погружает народ в состояние неискупимого греха: цареубийство — это отцеубийство. И несомненно, именно потому, что он видел в этом исправительную силу возмездия, де Сад и хотел поставить на место братства естественного человека солидарность отцеубийства, способного сплотить сообщество, которое не могло быть братским, потому что было каиновым».
Ривароль писал, что слово «революция» происходит от revolvere, что означает приблизительно «поменять местами верх и низ».
«Révolution vient du mot revolvere qui signifie mettre sens dessus dessous».
Это обстоятельство придаёт ей эзотерический смысл, можно вспомнить Кибалион и Изумрудную скрижаль, где сказано: «Quod est inférius est sícut id quod est supérius. Et quod est supérius est sícut id quod est inférius».
«Де Сад должен был воспринимать якобинскую Революцию как опасного конкурента, который искажает его идеи и компрометирует его дело. Дело в том, что когда де Сад хотел утвердить царство интегрального человека, Революция хотела дать жизнь человеку естественному. Ради этого естественного человека Революция использует все те силы, которые в основе своей принадлежат интегральному человеку и должны были бы способствовать его расцвету. Для интегрального человека нет худшего врага, чем Бог, но ведь, убивая короля, этого земного представителя Бога, должны
были тем самым убить в сознании и самого Бога, и это ни с чем не соизмеримое убийство может иметь столь же несоизмеримые последствия, то есть пришествие интегрального человека. Таким образом, интегральный человек несет на себе печать преступления, самого страшного из всех преступлений — цареубийства. «Здесь в голову приходит одна своеобразная мысль, — пишет он, — но поскольку она истинна, несмотря на всю ее смелость, я выскажу ее. Народ, который начинает управлять собой через республику, сможет продержаться только с помощью добродетелей, потому что для того, чтобы достичь большего, всегда надо начинать с чего-то меньшего. И вот народ, уже состарившийся и испорченный, который смело низвергает иго своего монархического правления, чтобы установить правление республиканское, продержится только при помощи бесчисленных преступлений, так он уже совершает преступление, а если бы он захотел перейти от преступления к добродетели, то есть от состояния насилия к состоянию благоденствия и покоя, он впал бы в состояние инертности, результатом которого вскоре стала бы его гибель».
Я полагаю, что существа, которые не руководствуются ни заложенной в них биологической программой, ни моралью — бесы, которые не отличают добро от зла. Напротив, Ницше утверждает, что тот, кто поднялся над добром и злом — сверхчеловек. Является ли в этом отношении де Сад — сверхчеловеком? Если мы принимаем это, то уходит дуализм хорошо-плохо и индивид склонен поступать так, как ему заблагорассудится. Таким образом, геноцид, война, убийство, изнасилование и тому подобное, могут восприниматься человеком с таким же спокойствием, как лёгкий весенний дождь за окном.
Харитон Отрадный 08.01.2022 14:12 • Заявить о нарушении
По-моему, происходит некоторое интеллектуальное недоразумение. Сверхчеловек для Ницше - вовсе не есть нечто высшее. Это человек, оказавшийся в мире, где Бог умер, и поэтому над человеком ничего нет, и потому человек "сирота бездомный", как сказал Ф.И.Тютчев. Это установил и проанализировал мой покойный друг, блестящий германист А.В.Михайлов. Но я добавляю к этому одну тонкость, которую Ницше, несомненно, имел в виду. Если Бог умер, то Он не был Богом. А если умер Бог, то Он воскреснет. Что касается сверхчеловека, Ницше сам иронизировал над этим понятием (См. мою статью "Ирония Фридриха Ницше", есть в сети). Что же касается маркиза де Сада, происходит аналогичное недоразумение. Маркиз не был идеологом. В своих замечательных романах он запечатлел предания своих альбигойских предков о мире, где царит зло, что сводится к положению: что я хочу, того хочет природа. А природа в мире, отдельном от Бога, не может не быть злом (резкое отличие от Руссо). И наконец, я никогда не понимал, что такое христианский социализм и христианская демократия. Как это может быть, когда Христос сказал: "Царство Мое не от мира сего".
Владимир Микушевич 08.01.2022 22:55 Заявить о нарушении
Владимир Микушевич 08.01.2022 22:55 Заявить о нарушении
Вы пишете: «Культура для избранных, демократия для избирающих; отсюда их взаимная неприязнь».
Кайуа писал: «Между демократией и фашизмом имеется нечто гораздо большее, чем просто точки соприкосновения. Несмотря на бросающийся в глаза антагонизм, между ними существует некоторое неизбежное родство, особые родственные узы, которые позволяют понять, что фашизм не отвергает демократического наследия, и которые уже сейчас предупреждают, что можно представить враждебность к демократии, которая сопровождается такой же неприязнью и к фашизму. Демократия заключает в себе неизбежность фашизма.
У Джека Лондона ещё резче: «Демократия - мечта глупцов, демократия - такая же ложь, такой же дурман, как религия, и служит лишь для того, чтобы рабочие - этот вьюченный скот - не бунтовали. Когда они стонали под бременем нужды и непосильного труда, их уговаривали терпеть и нужду и труд и кормили баснями о царстве небесном, где бедные будут счастливы и сыты, а богатые и умные - гореть в вечном огне. Ох, как умные смеялись! А когда эта ложь выдохлась и у людей возникла мечта о демократии, умные постарались, чтобы она так и осталась мечтой, только мечтой. Миром владеют сильные и умные».
Мир естественного человека Руссо — это химера эпохи просвещения, со своим ограниченным словарем и миропониманием. Сад в этом совсем не далеко ушёл, когда с энциклопедической важностью описывал в своих романах быт и нравы далёких народов (в том числе и русских), где сплошь вымысел. Во время чтения трудно отделаться от той фальши и ложной добродетели, которую Руссо создаёт в своих произведениях, особенно когда хорошо знаешь биографию автора. Де Сад в пример противоположен, но прямолинейно честен с читателем.
У Вас интересная гипотеза о творческом вдохновении Сада. В том смысле, что этот мир, который он описывает — уже был когда-то, тогда как многие считают, что он только сейчас наступает. В связи с этим я мог максимум допустить его связь с гностическими сектами, вроде борборитов или карпократов, которые известны своими отвратительными ритуалами. Однако я всегда считал, что Сада сформировали рационализм и материализм: Спиноза, Ламетри, Ж. Мелье, Гельвеций.
Мы знаем, что Бог поругаем не бывает. И весь ужас безбожного маркиза — это унижение человека и человечества. Интересно, а не будет ли кощунством — молиться за Маркиза де Сада? Я полагаю, что молитва о спасении Маркиза де Сада — это сама по себе не меньшая провокация, чем его яростная оппозиция Творцу, целомудрию, чести, браку, верности, добродетели, выраженная в его произведениях. Хотя не все так однозначно, ведь Вы помните статью Клоссовски «Сад, мой ближний», а мы знаем, что ближнего нужно и возлюбить, как самого себя и относиться к нему так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. В этом отношении Сад — подлинный демократ, «суверенный человек» по Батаю, «единственный» Штирнера и просто классический либерал, а не ближний, ведь он человека ближним не считал и вряд ли бы хотел для себя того гедонизма, который мог получить от другого.
Харитон Отрадный 09.01.2022 12:04 Заявить о нарушении
Кайуа писал: «Между демократией и фашизмом имеется нечто гораздо большее, чем просто точки соприкосновения. Несмотря на бросающийся в глаза антагонизм, между ними существует некоторое неизбежное родство, особые родственные узы, которые позволяют понять, что фашизм не отвергает демократического наследия, и которые уже сейчас предупреждают, что можно представить враждебность к демократии, которая сопровождается такой же неприязнью и к фашизму. Демократия заключает в себе неизбежность фашизма.
У Джека Лондона ещё резче: «Демократия - мечта глупцов, демократия - такая же ложь, такой же дурман, как религия, и служит лишь для того, чтобы рабочие - этот вьюченный скот - не бунтовали. Когда они стонали под бременем нужды и непосильного труда, их уговаривали терпеть и нужду и труд и кормили баснями о царстве небесном, где бедные будут счастливы и сыты, а богатые и умные - гореть в вечном огне. Ох, как умные смеялись! А когда эта ложь выдохлась и у людей возникла мечта о демократии, умные постарались, чтобы она так и осталась мечтой, только мечтой. Миром владеют сильные и умные».
Мир естественного человека Руссо — это химера эпохи просвещения, со своим ограниченным словарем и миропониманием. Сад в этом совсем не далеко ушёл, когда с энциклопедической важностью описывал в своих романах быт и нравы далёких народов (в том числе и русских), где сплошь вымысел. Во время чтения трудно отделаться от той фальши и ложной добродетели, которую Руссо создаёт в своих произведениях, особенно когда хорошо знаешь биографию автора. Де Сад в пример противоположен, но прямолинейно честен с читателем.
У Вас интересная гипотеза о творческом вдохновении Сада. В том смысле, что этот мир, который он описывает — уже был когда-то, тогда как многие считают, что он только сейчас наступает. В связи с этим я мог максимум допустить его связь с гностическими сектами, вроде борборитов или карпократов, которые известны своими отвратительными ритуалами. Однако я всегда считал, что Сада сформировали рационализм и материализм: Спиноза, Ламетри, Ж. Мелье, Гельвеций.
Мы знаем, что Бог поругаем не бывает. И весь ужас безбожного маркиза — это унижение человека и человечества. Интересно, а не будет ли кощунством — молиться за Маркиза де Сада? Я полагаю, что молитва о спасении Маркиза де Сада — это сама по себе не меньшая провокация, чем его яростная оппозиция Творцу, целомудрию, чести, браку, верности, добродетели, выраженная в его произведениях. Хотя не все так однозначно, ведь Вы помните статью Клоссовски «Сад, мой ближний», а мы знаем, что ближнего нужно и возлюбить, как самого себя и относиться к нему так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. В этом отношении Сад — подлинный демократ, «суверенный человек» по Батаю, «единственный» Штирнера и просто классический либерал, а не ближний, ведь он человека ближним не считал и вряд ли бы хотел для себя того гедонизма, который мог получить от другого.
Харитон Отрадный 09.01.2022 12:04 Заявить о нарушении
Что касается фашизма и демократии, вспоминается высказывание Элиота со ссылкой на английских консерваторов: "фашизм - это выродившаяся демократия" (цитирую по памяти). Несомненно, между ними много общего, можно даже предположить, что демократия предвещает фашизм. Первая жертва демократии из нам известных - Сократ, казнённый при строжайшем соблюдении демократических норм. Но трудно опровергнуть и Черчилля, сказавшего, что демократия - наихудший из всех политических режимов, но остальные ещё хуже. Ничего не поделаешь, таково человечество. Возвращаясь с маркизу де Саду, напомню также его высказывание о том, что он не понимает, что приобретает человечество, получая вместо одного трупа два. Это о смертной казни. А как быть, когда в наше время трупов множество, и к ним прибавляется ещё один или несколько десятков в арифметической или геометрической прогрессии. Истинное значение маркиза де Сада в том, что он, как никто другой, чувствовал страдание другого человека. Пожалуй, именно он первый запечатлел сострадание к другому человеку, пусть с обратным знаком. Отсюда его влияние, например, на Достоевского. Отсюда Пьер Клоссовский, утверждавший "Сад - ближний мой". Для меня всегда имела глубокое значение, так сказать, родовая связь маркиза де Сада с Петраркой. Как-никак маркиз де Сад - прямой потомок Лауры. И во время якобинского террора настаивал на возведении Лауре памятника, будучи при этом противником террора и рискуя жизнью , как аристократ. Вспомните, что в моём романе Чудотворцев работает над исследованием, посвящённом софиократии. А принцип софиократии прост: каждый каждому - государь, и с каждым София Премудрость Божия. См. также мою статью "Софиократия по Вячеславу Иванову" (есть в сети).
Владимир Микушевич 09.01.2022 15:46 Заявить о нарушении
Владимир Микушевич 09.01.2022 15:46 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.