Михаил Луконин

МИХАИЛ ЛУКОНИН
(1918;1976)

ХОРОШО

Хорошо перед боем,
когда верится просто
в то,
что встретимся двое,
в то,
что выживем до ста,
в то,
что не оборвётся
всё свистящим снарядом,
что не тут разорвётся,
дальше где-нибудь, рядом.

В то,
что с тоненьким воем
пуля кинется мимо.
В то,
чему перед боем
Верить необходимо.

НАПОМИНАНИЕ

Самый светлый,
Самый летний день в году,
самый больший день Земли –
двадцать второго.
Спали дети,
зрели яблоки в саду.
Вспоминаем,
вспоминаем это снова.
В Сталинграде Волга тихая плыла
и баюкала прохладой переплеска.
С увольнительной в кармашке
дня ждала
пограничная пехота возле Бреста.
Спал Матросов.
Спал Гастелло в тишине.
На рыбалку Павлов шёл тропой недолгой.
В Сталинграде мать письмо писала мне
и звала меня домой,
манила Волгой.
Талалихин по Тверскому шёл в ту ночь,
у Никитских попрощался –
ночи мало –
с той, которой я ничем не мог помочь
в день,
когда она на улице рыдала.
Вспоминаем эту ночь и в этот час
взрыв,
что солнце погасил в кромешном гуле,
сквозь повязки неумелые сочась,
кровь народа заалела
в том июне.

Шаг за шагом вспоминаем,
день за днём,
взрыв за взрывом,
смерть за смертью,
боль за болью,
год за годом, опалённые огнём,
год за годом, истекающие кровью.
Вспоминаем торжество,
как шли и шли
и Берлин огнём открыли с поворота,
и увидели просторы всей земли,
проходя
сквозь Бранденбургские ворота.
Сами звери поджигали свой рейхстаг,
дым последний очертанья улиц путал,
но Егоров и Кантария наш стяг
водрузили на шатающийся купол.
Вспоминаем всех героев имена,
все победы называем поимённо.
Помнит вечная кремлёвская стена,
как валились к ней
фашистские знамёнa.
Нам бы только этот май и вспоминать,
но июнь ещё стоит перед глазами,
если жало начинают поднимать
и охрипшими пророчить голосами.
Мы не просто вспоминаем
день войны,
не для слёз и мемуаров вспоминаем.
Люди мира вспоминать о нём должны.
Мы об этом
всей Земле напоминаем.

* * *

Отлегло. Забываю.
А всё-таки грустно.
Опять кружись, как ветер в поле.
А, может, чтобы жило искусство,
Нужны на свете такие боли?
Свет мой, зачем так внезапно гаснуть?
Нехорошо так, как ночью в роще.
Ослепила такая ясность,
Что ухожу на память, на ощупь.
Я оглохший. И спящий город.
Стоим вдвоём, ни назад, ни вперёд.
Я, – открыв удушливый ворот,
Он – с открытыми ртами ворот.
Мне тяжело. И если правда,
Что поэзии это сродни,
То бросить стихи обязательно надо,
Слишком дорого стоят они.

СПИТЕ, ЛЮДИ

Спите, люди,
Отдохните.
Вы устали.
Отдохните от любви и маеты.
Млечный Путь усеян звёздными кустами,
Ваши окна
отцветают, как цветы.
Наработались, устали ваши руки,
Нагляделись
И наискрились глаза,
И сердца, устав от радости и муки,
Тихо вздрагивают,
встав на тормоза.
Спите, люди,
это просто ночь покуда,
Вы не бойтесь ;
день проснётся, снова жив.
Спите, люди,
Ночь такая ; просто чудо,
Отдыхайте,
Пятки-яблоки сложив.

Я на цыпочках хожу,
и мне счастливо.
Вспоминаю,
Как цветасто спит Париж,
Спит Марсель у знаменитого залива.
И тебя я помню, Прага, ;
сладко спишь.
Вспоминаю ночи Дели и Рангуна.
К пальмам голову ;
некрепко спит Ханой.
И Пном-Пень, устав от солнечного гуда,
Спит на ложе красоты своей земной.
В Таиланде
тихо спит вода Сиама.
Спят плавучие базары. Ночь в порту.
«Тише, тише! ;
Я шептал над ухом прямо. ;
Берегите, люди, эту красоту!..»
Спали в Хельсинки.
Ногами снег сминаю
И хожу так осторожно, словно лось...
Тишина.
Я всё хожу и вспоминаю,
Как в Пекине
что-то очень не спалось.

Вот и ты теперь уснула под Москвою,
Спи, родная,
Спи с ладонью под щекой.
Я взволнован
Красотой
И добротою.
Ты прости мне этот сложный неспокой.
Снова Волгу звёзды крупно оросили,
Здесь, у хутора Глухого, спать пора.
Снюсь я дочери своей Анастасии,
Тише, тише ;
не будите до утра.

Спите, люди, сном предутренним одеты,
Отдыхайте
Для работы,
Для игры,
Привязав на нитке дальние ракеты,
Словно детские зелёные шары.

Чтобы дети и колосья вырастали,
Чтоб проснуться
в свете дня,
а не во мгле, ;
Спите, люди,
Отдохните,
Вы устали.
Не мешайте жить друг другу на земле.