Владимир Ботовкин

ВЛАДИМИР БОТОВКИН
(1937 - 2000)

Мы воробьёв не били из рогаток –
Другому детство выучило нас:
Мы знали разных марок автоматы.
На косогоре старая сосна
Сейчас стоит угрюмая, сухая.
Тогда, с немецкой каской на суку,
Роняла сок, от выстрелов вздыхая.
Мы не по ней – по вражьему виску
Очередями били из оврага.
А за спиною эхо, как гроза,
Стелился дым, и воздух был как брага,
И застилала ненависть глаза.
До боли каждый промах был обиден.
И эту боль душа в себе таит.
Мне далеко родной посёлок виден,
Который на пожарищах стоит.

ВОСПОМИНАНИЯ

Во сне раскинулось легко
Село родное.
Над ним туман, как молоко
Ещё парное.
Но тишину пастух вспугнул.
Пора восхода.
Двор будто ворот расстегнул,
Раскрыв ворота.
Уйдёт отрада всей семьи
В густые травы.
Воспоминания мои,
Вы без отравы.
Как дальнего костра дымок,
Вы не размылись,
И мамин голос:
– Встань, сынок,
Вставай, кормилец!
Брат и сестра – родной народ –
Спят, как опята…
А мне восьмой всего лишь год
Шёл в сорок пятом.

* * *

Снова в детство вернуться решается
Повзрослевшая память моя.
Закрываю глаза – и свершается
Возвращенье в родные края.
Время троп моих не запорошило,
Бьет родник у замшелых камней.
Почему-то ушедшее прошлое
С каждым годом всё ближе ко мне.
Вновь брожу я, взволнованный, по лесу,
Зарываюсь по пояс в луга.
Пахнут летние травы прополисом,
И под солнцем дымятся лога.
Не покосы лежат – строки повести
О заветной моей стороне.
Будто не было боли и горести,
Лишь грустинка и радость во мне.
По хлебам в эти дали рассветные
Убегает волна от меня…
Улыбается поле приветливо
В золотые усы ячменя.

***

Стёрлись в памяти многие даты,
Только мне не забыть одной:
Возвращались с войны солдаты,
Возвращались отцы домой.

Обманул всё же детский сон мой,
В чудо верилось до конца.
В почерневшем углу за иконой –
Похоронная на отца.

Это жизнь. На неё не сетуй.
Я сквозь слёзы глядел, молчал.
А сосед наш дочурку Свету
На руках своих сильных качал.

И, уйдя в наш блиндаж тяжёлый,
Я забрался под стол худой,
И, от голода тихий и жёлтый,
Захлебнулся своей бедой.

Мой отец не придёт. И крапал
Нудный дождь, выедая синь.
Папа. Что же такое «папа»? –
Может быть, объяснит мне сын.

* * *

Я заберусь в глухие дебри,
Без хлеба буду, без воды,
Я буду есть сухие стебли,
Читать звериные следы –
Всё одолею и сумею,
Сотку одежду из коры,
И буду петь – не онемею.
Медведи принесут дары,
Напьюсь я с ними медовухи
И расцелую медвежат.
Потом поверю: злые духи
Передо мною задрожат.
На свет их вытащу из топей
И бой смертельный поведу.
По жилам – яростные токи,
И наплевать мне на беду!
Не стану ни черствей, ни мельче,
Оружье не смогу сложить.
И лишь без ласки человечьей
Мне, как без воздуха, не жить.

ТВОРЧЕСТВО

Перо и бумага таинственным зовом
Позвали – и напрочь отброшена вялость.
Грустит и смеётся затворник над словом,
И верит, что песня души состоялась.
Он верит. Живёт. И умрёт. И воскреснет.
Надежда на встречу. Тревога разлуки.
Субботник его переходит в воскресник
До опустошенья, до тягостной муки.
Но если ударится слово о слово,
И если взметнётся огонь из-под пепла,
Тогда встрепенётся, счастливый, и снова
Он рай променяет на вечное пекло.
Сидит в одиночестве, вовсе не схимник –
То в пьянку ударится, то отрезвеет,
В едином лице золотарь и алхимик.
Разбужена ночь, и рассвет розовеет.
Ему ли не знать результата исканий?
Ему ли не верить в свершение чуда?
Он знает, что нужен для Авеля Каин,
Он видит: Христа лобызает Иуда.
Заходится сердце от боли – и радо,
Что боль эта не поддаётся леченью.
Перо и бумага. За муки награда –
Терзанье и счастье,
и тьма, и свеченье.