Константин Русиневич

КОНСТАНТИН РУСИНЕВИЧ
(1917-2004)

В том, что я устал, — не признаюсь.
По манере воинской, — бодрюсь.
При любой невзгоде я, как штык.
Вешать нос я с фронта не привык.
Мчались тучи надо мной галопом.
Смерть с косой торчала над окопом.
С нею на войне я был на "ты".
Закалился аж до черноты.
Кожа в черноте, и сердце — тоже.
Не отмыться, не очиститься никак.
Это все на страшный сон похоже.
На душе подчас и нынче — мрак.
Но всю жизнь, не подчиняясь мраку,
Я иду на этот мрак в атаку.

КРОВНОЕ БРАТСТВО


А я уже однажды умирал
В палате, в госпитале фронтовом.
Ночь. Свет коптилки трепетен и мал
И в горле, как удушье, хлороформ.
Жизнь уходила вспышками костра.
Навечно уходила. И майор,
Лежавший рядом, вдруг вскочил: "Сестра!"
И закричал встревоженно в упор:
"Сестра, врача! Немедленно врача!.."
Глаза в тумане. Шепот докторов.
И, как сквозь сон. я слышу: горяча,
Вливается в меня толчками кровь.
Где тот майор, сестра, врачи? Как знать.
Но мне ту ночь до смерти вспоминать.

ФРОНТОВОЕ

Солнце крутит ус, на фронте тихо,
Шмель жужжит над сочною травой...
Вдруг пошла плясать неразбериха
Вдоль и поперек передовой.

Бруствер словно топором изрублен,
У солдата разорвало бок.
И его запекшиеся губы
Тянутся ко мне: "Спаси, браток".

Эх, бинты рубинового цвета...
Танки! Комиссар кричит: "Не трусь!"
Я впервые в то лихое лето
Осознал, как ненаглядна Русь.

И запал мне в сердце до конца
Злобный танец гари и свинца.

АНГЕЛ СМЕРТИ

Надо мной ангел смерти летал.
Оперением чёрным блистая.
И свистел раскаленный металл.
Только мимо, как волк, завывая.

Сколько сделал кругов надо мной,
Не считал. Не до этого было.
Чуть о бруствер меня не убило
Налетевшей волною взрывной.

Клубы пыли. Окопа излом.
Так и рвутся снаряд за снарядом.
Черный ангел, махая крылом.
Опустился и встал со мной рядом.

К моему прикоснулся плечу.
оглядел меня взором усталым
И промолвил: "Потом прилечу..."
Но, когда прилетит, не сказал он.